Тонкий расчет - Шелдон Сидни - Страница 15

• Предыдущая
• 15/54
• Следующая

— Именно.

— Но как?!

— Начиная с понедельника мы снижаем стоимость экземпляра с тридцати пяти до двадцати центов. Со следующей недели начинаем печатать условия конкурса, где победитель выигрывает бесплатные туристические путевки. Есть и еще довольно несложные приемы.

Сотрудники расходились по своим кабинетам в полной уверенности, что у новой владелицы поехала крыша.

Борьба началась, но пока что терпела поражение именно «Сан».

— Надеюсь, вы представляете, какие огромные убытки приносит «Сан»? — не выдержав, спросил Лесли Макаллистер.

— Да, и вполне отчетливо.

— И сколько еще вы намерены продолжать этот фарс?

— Пока не раздавлю «Кроникл». Не волнуйтесь. Мы победим.

Но втайне Лесли тревожилась. Деньги проваливались словно в бездонную пропасть, тираж продолжал снижаться, а рекламодатели отнеслись к снижению цен более чем прохладно.

— Ваша теория не сработала, — твердил Макаллистер. — Нужно кончать с этим, пока не поздно, иначе вы попросту разоритесь.

На следующей неделе тираж неожиданно перестал падать.

Ровно два месяца ушло на то, чтобы вытащить «Сан» из глубокой дыры. Конечно, и снижение цен на газету, и рекламные объявления тоже сыграли свою роль, но главным фактором оказался конкурс. Он продолжался двенадцать недель. Участникам приходилось отвечать на множество нелегких вопросов, зато призами служили кругосветные круизы и поездки в Лондон, Париж и Рио.

Как только фотографии победителей были опубликованы на первой странице, а призы розданы, нелегкая битва пришла к концу. Тираж стал расти не по дням, а по часам.

— Не думал, что вы к тому же азартный игрок, — проворчал Макаллистер, — но ваша взяла.

— Это вовсе не игра, — возразила Лесли. — Просто люди не могут устоять против соблазна получить что-то на халяву.

Узнав обо всем, Уолт Мериуэдер пришел в бешенство. Впервые за много лет «Кроникл» явно отставала от «Сан».

— Ладно же, — мрачно рявкнул он, — долг платежом красен. Посмотрим, чья возьмет! Немедленно снижайте цены на рекламу и придумайте какой-нибудь дурацкий конкурс.

Поздно. Не прошло и года, как Уолт Мериуэдер пришел на поклон к Лесли.

— Я решил продать газету, — коротко бросил он. — Хотите купить?

— Естественно.

В день подписания документов на продажу Лесли созвала свой штат и объявила:

— С понедельника мы повышаем стоимость «Сан» и удваиваем цены на рекламные объявления. И больше никаких конкурсов.

Месяц спустя Лесли вызвала Крейга:

— На продажу выставлена детройтская «Ивнинг стандард». Газета владеет и телестудией. Думаю, стоит заключить сделку.

— Миссис Чеймберс, — запротестовал Макаллистер, — мы совершенно не разбираемся в телевидении…

— Значит, придется научиться, только и всего!

Так Лесли положила первые камни в основание огромной империи.

Оливер был занят с утра до позднего вечера и наслаждался каждой минутой своего существования: встречался с политиками, обсуждал законопроекты, вносил предложения, одобрял или запрещал те или иные ассигнования, присутствовал на совещаниях, произносил речи, проводил прессконференции и давал интервью. Газеты, такие как франкфортский «Стейтджорнэл», лексингтонский «Геральд лидер» и луисвилльский «Курьер джорнэл», не уставали петь ему дифирамбы. Он постепенно приобретал репутацию энергичного и деятельного губернатора. Теперь Оливер вращался в самых высоких кругах, но в глубине души сознавал, что обязан этим женитьбе на дочери сенатора Дэвиса.

Ему нравилось жить во Франкфорте, красивом старом городке, уютно расположившемся в живописной речной долине среди невысоких кентуккийских холмов, поросших знаменитой «голубой травой» — пыреем. Но, наверное, в Вашингтоне будет не хуже.

Суматошные дни складывались в недели, месяцы… Оливер не успел оглянуться, как настал последний год его пребывания у власти. Он с самого начала назначил Питера Тейгера своим пресс-секретарем и не ошибся. Тейгер всегда был откровенен до прямолинейности, говорил с репортерами без всяких уверток, а неизменно высокие моральные принципы и порядочность, те самые старомодные, но вечные ценности, о которых он так любил рассуждать, обезоруживали даже противников Рассела. С таким пресс-секретарем он был неуязвим. Тейгер и его черная повязка были почти так же известны, как сам губернатор.

Тодд Дэвис взял за правило не реже раза в месяц прилетать во Франкфорт и встречаться с Оливером.

— Когда выводишь на скачки чистокровную лошадь, — говаривал он Питеру, — за ней нужен глаз да глаз, чтобы не сбилась с ноги.

Как-то холодным октябрьским вечером Оливер и сенатор сидели в кабинете. Они и Джан только что вернулись с ужина в «Габриеле», и Оливер незаметно сделал жене знак оставить их вдвоем. Та послушно вышла.

— У Джан такой счастливый вид, Оливер. Я очень доволен.

— Пытаюсь делать все, что могу, Тодд.

Сенатор Дэвис едва заметно усмехнулся, гадая, как часто Оливеру удается ускользать по вечерам в нанятую Питером квартирку.

— Она очень любит тебя, сынок.

— Как и я — ее, — заверил Оливер, казалось, вполне искренне.

— Рад слышать это. Она уже выбирает обстановку для Белого дома.

Сердце Оливера ухнуло куда-то вниз.

— П-простите?

— О, разве я тебе не говорил? Старею, все забывать стал! Твое имя стало притчей во языцех в Вашингтоне. Первого января начинаем развертывать кампанию.

— Вы действительно считаете, что у меня есть шанс, Тодд? — заставил себя спросить Рассел.

— Слово «шанс» скорее связано с азартной игрой, а я по натуре не игрок. И всегда действую наверняка.

Оливер затаил дыхание. Вот оно! Значит, все правда!

— Вы не можете представить, как я благодарен за все, что вы делаете для меня, Тодд.

Дэвис дружески хлопнул его по плечу:

— По-моему, тесть обязан помогать любимому зятю, разве не так?

Чуть заметный нажим на слово «зять» не ускользнул от Оливера.

— Кстати, Оливер, — небрежно заметил сенатор, — меня очень расстроило, что твое законодательное собрание постановило повысить налог на табак.

— Но эти деньги помогут заткнуть дыру в бюджете и…

— Ты, надеюсь, собираешься наложить вето?

— Вето? — ошеломленно переспросил Оливер.

— Пойми же, парень. — чуть усмехнулся сенатор, — я не о себе забочусь. Но у меня полно друзей, вложивших в табачные плантации денежки, заработанные потом и кровью, и я не хотел бы, чтобы они терпели убытки от твоих живодерских налогов!

Наступило неловкое молчание.

— Так как же, Оливер?

— Вы правы, вряд ли это справедливо.

— Ты сделал бы мне огромное одолжение!

— А я слышал, что вы продали свои табачные плантации, Тодд, — пробормотал Оливер.

— Да мне это и в голову не приходило! С чего ты взял? — удивился сенатор.

— Последнее время суды завалены исками к табачным компаниям. Спрос падает и…

— Ты говоришь о Соединенных Штатах, сынок. Но мир и без них достаточно велик! Погоди, пока мы не начнем рекламные кампании в Китае, Африке и Индии! — отмахнулся сенатор и, посмотрев на часы, поднялся. — Мне давно пора быть в Вашингтоне. Нужно успеть на заседание комиссии.

— Счастливо долететь.

— Теперь все будет о'кей, сынок, — улыбнулся сенатор. — Все будет о'кей!

— Какого дьявола мне теперь делать, Питер? — расстроенно допрашивал Оливер. — Повышение налога на табак — самая популярная мера из всех, что мы приняли за эти годы! Сами знаете, как люди стали относиться к курению! И какие, спрашивается, основания наложить вето на законопроект? Да меня попросту съедят!

Питер вынул из кармана несколько скрепленных вместе листочков.

— Все ответы здесь, Оливер. Я уже успел поговорить с сенатором. У нас не будет никаких проблем. На четыре часа назначена пресс-конференция.

Внимательно прочтя бумаги, Оливер кивнул:

— Неплохо.

— Это моя работа, Оливер. Я еще нужен вам?

• Предыдущая
• 15/54
• Следующая