Тонкий расчет - Шелдон Сидни - Страница 25

• Предыдущая
• 25/54
• Следующая

— Постараюсь.

Когда Дейна уже улеглась, раздался оглушительный взрыв, затем второй, стены затряслись. Девушке стало страшно, но сердце сжалось от нетерпеливого ожидания. Все происходящее казалось нереальным, словно на экране. Дейна так и не сомкнула глаз всю ночь, прислушиваясь к стрекотанию автоматов и наблюдая, как вспышки света озаряют грязные окна.

Утром она переоделась в джинсы, грубые ботинки и камуфляжную куртку. Ей не терпелось приступить к работе, однако в ушах звучали предостережения Мэтта: «Не лезьте на рожон. Ни один, даже самый сенсационный репортаж не стоит вашей жизни».

Дейна, Бенн и Уолли спустились в ресторан. За завтраком речь зашла о семьях и родных.

— Совсем забыл! — воскликнул Уолли. — Через месяц я стану дедушкой.

— Потрясающе! — искренне обрадовалась Дейна. Будут ли и у нее когда-нибудь дети и внуки? Кто знает?

— Вот что, — предложил Бенн. — Давайте сначала дадим обзорный репортаж о том, что здесь происходит и какие страдания приходится выносить местным жителям. Мы с Уолли наметим места съемок, а вы, Дейна, попробуйте получить время для спутниковых передач.

— Прекрасно.

На улице уже стоял «лендровер».

— Доброе утро, — приветствовал их Йован.

— Здравствуйте, Йован. Мне нужно попасть на телестудию, у которой есть свой спутник.

В это утро Дейне впервые довелось как следует рассмотреть Сараево. Казалось, в городе не осталось ни единого целого здания. Перестрелка ни на минуту не затихала.

— Неужели они никогда не прекращают стрелять? — удивилась Дейна.

— Только если кончатся патроны, — мрачно объяснил Йован. — А патроны никогда не кончаются.

Улицы были пустынны, если не считать нескольких смельчаков-прохожих, кафе — закрыты. На тротуарах и мостовых чернели бомбовые воронки. Машина миновала здание с большой вывеской «Освобождение».

— Это наша газета, — гордо заметил Йован. — Сербы пытаются уничтожить ее, но не могут, как ни стараются.

Уже через несколько минут они добрались до нужного места.

— Я вас подожду, — пообещал парень.

В вестибюле за стойкой сидел охранник лет восьмидесяти на вид.

— Вы говорите по-английски? — спросила Дейна. Старик подозрительно оглядел ее.

— Я знаю девять языков, мадам. Что вам угодно?

— Я репортер WTE. И хотела бы зарезервировать время вещания через спутник…

— Третий этаж.

Табличка на двери гласила: «Югославское спутниковое телевидение».

На деревянных скамьях вдоль стен сидело множество людей.

Дейна подошла к молодой женщине за письменным столом.

— Я Дейна Эванс, сотрудник WTE, и хотела бы получить время вещания.

— Садитесь, пожалуйста, и займите очередь.

Дейна с ужасом оглядела комнату.

— Неужели все эти люди пришли за тем же?

— Естественно, — пожала плечами женщина.

Прошло почти два часа, прежде чем Дейна оказалась в кабинете менеджера, приземистого коротышки с сигарой во рту. Типичный голливудский продюсер из старых фильмов!

— Чем могу помочь? — спросил он с сильным акцентом.

— Я Дейна Эванс, WTE. Хотела арендовать передвижную телестанцию и полчаса времени для репортажей. Лучше с шести часов по вашингтонскому времени. Каждый день. На неограниченный срок. — Увидев выражение его лица, Дейна нахмурилась. — Какие-то проблемы?

— Одна. У нас нет свободных передвижных спутниковых станций. Все разобраны. Я позвоню вам, если кто-то откажется.

— Но… — в ужасе пролепетала Дейна, — мне необходимо время! Я…

— Как и всем, мадам. Если не считать тех, у кого собственные станции, конечно.

Дейне пришлось несолоно хлебавши вернуться в приемную. Там по-прежнему яблоку негде было упасть.

Выйдя на улицу, она попросила Йована провезти ее по городу. Тот удивленно уставился на нее и пожал плечами:

— Как будет угодно. — И на третьей скорости понесся по мостовой.

— Немного помедленнее, пожалуйста. Я хочу получше все рассмотреть…

Сараево. Осажденный разрушенный город. Ни воды, ни электричества. С неба дождем сыплются бомбы. Сирена воздушной тревоги воет почти непрерывно, так что жители перестали обращать на нее внимание. Атмосфера обреченности сгустилась над этим местом. И негде спрятаться от пуль. Но на каждом перекрестке немногие уцелевшие жители пытаются продать то немногое, что у них осталось.

— Это беженцы из Боснии и Хорватии, — заметил Йован. — Пытаются добыть хоть немного денег на еду.

Повсюду бушевали пожары. Никто не пытался их тушить.

— Где же пожарные? — поинтересовалась Дейна.

— Боятся приезжать. Слишком хорошая мишень для сербских снайперов.

Еще находясь в Америке, Дейна весьма смутно понимала причины разгоревшейся между Боснией и Герцеговиной войны. Но, пробыв в Сараево почти неделю, она неожиданно осознала, что это безумное кровопролитие вообще бессмысленно. Ни один человек не мог объяснить, в чем дело. Наконец кто-то упомянул имя известного историка, профессора университета. Он был ранен и сейчас лежал дома. Дейна решила поговорить с ним.

Йован отвез ее в один из наиболее древних кварталов города. Профессор Младек Стака, крошечный седовласый, почти эфемерный человечек, был навсегда прикован к постели. Пуля, попавшая в позвоночник, парализовала его.

— Спасибо, что пришли, — прошептал он. — Последнее время меня мало кто навещает. Чем могу служить?

— Видите ли, меня прислали вести ежедневные репортажи об этой войне. Но по правде говоря, я никак не могу разобраться, с чего все началось.

— Все очень просто, дорогая. Весь этот ужас вообще непостижим. Многие годы, пока был жив Тито, сербы, хорваты, боснийцы и мусульмане жили вместе, в мире и согласии, были друзьями и соседями, росли и работали вместе, ходили в одни и те же школы, женились между собой.

— А теперь?

— Бывшие приятели пытают и убивают друг друга. Ненависть толкает их на такие мерзости, о которых я не могу говорить без содрогания.

— Я кое-что слышала, — кивнула Дейна.

В эти истории действительно трудно было поверить — колодцы, наполненные окровавленными мужскими гениталиями, изнасилованные и разрезанные на части младенцы, заживо сожженные в церквах жители поселков и деревень…

— Кто зачинщик этого?

Профессор покачал головой.

— Зависит от того, кого вы спрашиваете. Во время второй мировой войны нацисты-хорваты уничтожили сотни тысяч сербов, бывших на стороне союзников. И теперь сербы собирают кровавую дань. Они не знают пощады. Только на Сараево сброшено больше двухсот тысяч бомб. Не менее десяти тысяч убитых и более шестидесяти тысяч раненых. Но боснийцы и мусульмане тоже не святые и должны нести ответственность за пытки и убийства. Те же, кто не хотел войны, втянуты в нее насильно. Теперь никому нельзя доверять. Из всех чувств осталась лишь ненависть — ненависть, которая пожирает все вокруг. Это пламя безумия, топливом для которого служат тела невинных жертв.

Вечером Бенн Албертсон сообщил, что завтра в шесть часов они смогут получить передвижную станцию и спутниковое время.

— Я нашел идеальное место для съемок. Площадь, где раньше размещались католический собор, протестантская церковь, мечеть и синагога. Теперь остались одни развалины. Можно снять потрясный репортаж о том, что делает бессмысленная вражда с людьми, которые вовсе не желали воевать, но стали невольными заложниками политических игр.

— Здорово! — взволновалась Дейна. — Увидимся за ужином. Я немного поработаю.

Следующим вечером ровно в шесть часов съемочная бригада собралась на площади. Уолли установил на штатив камеру, а Бенн ожидал из Вашингтона подтверждения о принятии сигнала со спутника. Сзади слышались редкие выстрелы. Дейна неожиданно порадовалась, что на ней пуленепробиваемый жилет.

«Нечего волноваться. Они стреляют не в нас, а друг в друга, — уговаривала она себя. — Мы нужны им, чтобы донести до всего мира, что здесь происходит».

Уолли взмахнул рукой. Дейна глубоко вздохнула и начала, глядя в камеру:

• Предыдущая
• 25/54
• Следующая