За гранью (СИ) - Механцев Борис - Страница 77

— Котику сначала нужно угоститься самому, детка, — ласково, но решительно разорвал объятия проститутки Герман. — А потом можно будет подумать и об иных развлечениях.

— Ну… — разочаровано протянула неудачливая жрица любви и добавила в спину, безуспешно пытаясь придать голосу томность, — я буду ждать, пока ты позовешь меня, котик.

Мужчина за столиком, казалось, не обратил никакого внимания на происшедшую рядом сцену, продолжая свою трапезу.

— Извините, сэр, позвольте присесть рядом с Вами? — обратился к нему Лорингер.

Только тут джентльмен оторвался от ростбифа, поднял голову, окинул моряка внимательным взглядом темных глаз и приветливо кивнул.

— Прошу, сэр.

— Благодарю.

Офицер опустился на массивный табурет, снял шляпу-котелок и обратил свой взор в сторону стойки, ожидая обслуживания. В солидных лондонских ресторанах, в которых он привык бывать, рядом со столиком моментально появился бы официант, но здесь все было иначе: официантов заменяли девушки-подавальщицы в опрятных темных передниках, которые отнюдь не спешили оказать новому посетителю внимание.

— Вы издалека, сэр?

— Что?

Герман вздрогнул от неожиданного вопроса.

— Простите?

— Я спросил, Вы издалека?

— Да, из России… А как Вы догадались?

— Вообще-то я только предположил, что Вам не знакомы нравы Ист-Энда. Если Вы будете сидеть так же молча, то, боюсь, дождетесь, что на Вас обратят внимание только к утру. То, что вы моряк, скорее всего — военный, я обратил внимание, но вот на Россию никаких указаний я не заметил. Разве только еще очевидно, что в Лондоне Вы недавно.

— По правде сказать, сэр, я недоумеваю, как Вы во мне моряка заподозрили, — откровенно удивился Герман.

— Элементарно — по походке, — объяснил незнакомец. — Необходимость передвигаться по качающейся палубе во время качек и штормов вырабатывает у моряков особенную походку.

— Ну а почему военный моряк?

— Здесь я был менее уверен. У Вас военная выправка, у гражданских моряков она редко встречается.

— А недавно в Лондоне?

— У Вас вся одежда лондонская, но абсолютно новая. Для жителя города это совершенно нехарактерно.

— Верно, я по приезде сразу же полностью обновил свой гардероб.

Герман хотел продолжить, однако в этот момент его внимание переключилось на проходящую мимо подавальщицу.

— Будьте любезны, — рявкнул он командирским голосом. Девушка от неожиданности чуть не выронила поднос с грязной посудой, но в последний момент сумела удержать его в руках и повернулась на голос.

— Что Вам угодно, сэр?

— Бифштекс у вас есть?

— Конечно, сэр, — в голосе подавальщицы проскользнула обида.

— Вот бифштекс с картофелем и давайте. И кружку эля.

— Бифштекс и эль, — девушка уже вполне овладела собой и, кивнув, двинулась дальше.

Герман перевел взгляд на сотрапезника, тот, доев горячее, достал изогнутую трубку-калабаш и стал не спеша набивать её табаком.

— Как это просто выглядит, когда всё объяснят, — продолжил разговор моряк, — прямо как в книжке. Недавно я читал что-то подобное.

— У Эдгара По, я полагаю, — без видимого интереса откликнулся незнакомец. — Что-нибудь вроде "Убийства на улице Морг".

— Нет, По я читал уже давно. Кстати, Вы абсолютно правы, рассказы про Дюпона. Там еще было про похищенное письмо… Но я имел в виду другую книгу, я купил её здесь, в Лондоне. И она вышла совсем недавно… Вспомнил. Роман Артура Конан Дойля и Джона Уотсона "Этюд в багровых тонах". Вы не читали, сэр?

Собеседник несколько мгновений молчал, занятый раскуриванием трубки. Потом откинулся назад, выпустил клубы ароматного дыма и произнес:

— Вот Вы о чем. Читал я эту книгу.

— Ну и как Вам она?

— Слабая книга, — англичанин снова пыхнул дымом и уточнил. — Я имею в виду не её художественные достоинства, в этом я не разбираюсь. Но дедуктивный метод показан там совершенно недостаточно и неправильно.

— Недостаточно? — изумился Герман. — Да ведь ему вся книга посвящена.

— Ничего подобного, большая часть книги — это разговоры вокруг метода, только затуманивающие его суть. Да еще и эта американская история…

— Но без неё решительно невозможно понять, что же двигало Хоупом.

— Чтобы понять это, достаточно было прочитать десяток строк телеграммы из Кливленда.

— Право, мистер, — с нескрываемой досадой произнес Лорингер, — Вы, безусловно, наблюдательный человек, возможно, Ваша книга о расследовании какого-нибудь преступления была бы гораздо интереснее, а метод — эффективнее, но дедуктивный метод всё же придумали Конан Дойль и Уотсон, и не стоит их осуждать за то, что они показали своё изобретение так, как считают нужным.

Худое лицо собеседника озарила улыбка.

— Отнюдь. Ни Конан Дойль, ни Уотсон не изобрели дедуктивного метода — оба они никогда не занимались раскрытием преступлений.

— А кто же его изобрел?

— Как и написано в повести — Шерлок Холмс.

— А почему Вы в этом так уверены?

— Главная причина моей уверенности в том, что Шерлок Холмс — это я. Одиннадцать лет назад я действительно расследовал убийства Эноха Дреббера и Джозефа Стэнджерсона.

Герман несколько мгновений довольно оторопело смотрел на собеседника, ожидая признания в розыгрыше, но тот, как ни в чем не бывало продолжать курить свой калабаш, и моряк понял, что с ним не шутят. Вспомнилось описание Холмса в книге. Ну да, высокий (насколько можно судить о росте сидящего человека), худощавый, с орлиным носом… Уже не молод, но действие повести и впрямь происходило в семьдесят седьмом году… Эх, было время… И небо было голубее, и голуби небеснее…

— Лейтенант российского флота Герман фон Лорингер, — представился он и неуверенно добавил: — Честное слово, каким-то нереальным все это кажется… Неужели в этой повести — все правда?

— Да нет, — снова улыбнулся Холмс, — кое-что там, конечно, придумано, куда же в художественном произведении без этого. Впрочем, в изложении фактов Джон точен, профессия врача приучила его к пунктуальности.

Подошедшая подавальщица поставила перед Германом блюдо с бифштексом и жареным картофелем и оловянную кружку с элем: старую, немного сужающуюся кверху и с многочисленными вмятинами на стенках — следами застолий давно минувших дней.