Другая Грань. Часть 1. Гости Вейтары (СИ) - Шепелев Алексей А. - Страница 72

В общем, каждому человеку — своя жизнь. Лорру — читать и писать, Меро — мотаться по свету, продавая свой топор кому придется, ну а мальчишке этому — стать гладиатором в школе Ксантия. И, честно говоря, для него такая судьба — далеко не худший вариант. Слишком уж в нём гордости много. Для гладиатора это, пожалуй, достоинство, если только направить её в нужное русло. Для домашнего раба — определенно недостаток, причём из тех, которые губят карьеру быстро и на корню. Кто, скажите, захочет держать дома гордого и строптивого раба? Ну, на первый раз выпорют и посадят в колодки. Но ведь мальчишка на этом не успокоится. Ну, и что тогда с ним будет? Скорее всего, запорют насмерть. Впрочем, возможны и другие варианты: если хозяину доставляет удовольствие наблюдать за мучениями рабов, то вместо банальной смерти под кнутом парнишку ожидала какая-нибудь изощренная и мучительная казнь, скорее всего, сожжение заживо в просмоленной одежде или насаживание на кол. А если хозяин попадётся, наоборот, особенно добрый, то вместо немедленной смерти таких рабов отсылают в каменоломни. Там и здоровые-то мужики редко больше двух весен протягивали, а уж ребенку больше полудюжины месяцев никак не прожить.

Немногим лучшей участью было попадание на загородную виллу или в поместье. Конечно, такие рабы живут вдали от господского глаза более спокойной жизнью, но и работы у них не та, что у рабов домашних. Деревня — не город и работа найдется всегда, от рассвета до заката. А то и ночью. Конечно, парнишка хоть и худой, но сильный и крепкий, а иначе и в гладиаторскую школу его нечего и было пытаться продать. Деревенскую работу он может и осилить. Но в деревне для рабов управитель — бог и Император в одном лице. И управители тоже не любят непокорных рабов и умеют находить действенные способы от таких избавиться.

Так что, как не крути, а выходило, что Меро не только денег на этом пареньке подзаработает, но и благодеяние ему оказывает. Малец, понятное дело, этого не оценит, ну да кому какое дело до того, о чём думает раб. Ни благодарности, ни проклятия мальчишки наемника, естественно не интересовали, однако про себя он решил, что как только парень перейдет в его собственность, надо будет ясно дать ему понять, как следует себя вести.

По всему выходило, что дешевле, чем за две дюжины ауреусов Кеббан парня не продаст. А это, считай, плата охранника каравана чуть ли не за целый месяц. Расставаться с такими деньгами, заработанными немалым трудом, Меро был совсем не расположен. А ведь раба потом нужно ещё и содержать. Наемник, естественно, желал потратить как можно меньше, а для этого нужно было, чтобы как можно большую часть пути невольник проделал в караване как чужая собственность.

Увы, сэкономить Меро не удалось. Ни с того ни с сего почтенный Кеббан возжелал выделиться из каравана и принять участие в торгах в первом же городе, стоявшем на их пути — в Альдабре. Для наемника это было неприятной неожиданностью, он рассчитывал, что уж до Плошта никто из купцов каравана не покинет. Мало того, о том, что Кеббан и его товар остаются в городе, Меро узнал лишь утром, накануне выхода, поэтому пришлось покупать мальчишку в большой спешке. А кто покупает быстро, тот платит втридорога, да будет доволен Кель, научивший людей обдирать до нитки и ближнего своего, и дальнего.

Хорошо хоть, что из Альдабры караван выходил не с утра пораньше, а ближе к полудню. Иначе, пожалуй, от идеи подзаработать на мальчике пришлось бы отказаться: где ж это видано будить почтенного купца с утра пораньше ради сделки на пару дюжин ауреусов. Засмеют. Да и купец, конечно бы, со зла погнал бы покупателя прочь.

А так торговля произошла в харчевне "Вертел Келя", расположенной напротив невольничьего торжища, в которой традиционно останавливались приезжие торговцы живым товаром. Меро застал Кеббана как раз за трапезой, тот подкреплялся крупными кусками жирной баранины, зажаренной с овощами. Рядом с деревянной тарелкой стояла глиняная кружка с местным виноградным вином, которым купец изволил запивать щедро сдобренное пряностями блюдо.

— Значит, остаетесь в городе, почтенный Кеббан? — издалека начал разговор наемник, опускаясь на табурет рядом купцом.

Тот недовольно оторвался от бараньей кости, которую с аппетитом обгладывал, и угрюмо посмотрел на Меро.

— А тебе что с того? Я свою долю денег отдал Шеаку сполна. Он с тобой за всё расплатится.

Лицо охранника исказила легкая усмешка.

— Я нисколько не сомневаюсь в твоей честности, почтенный Кеббан. И пришел вовсе не за тем, чтобы требовать у тебя денег. У меня к тебе другое дело.

Во взгляде темных глаз купца мелькнуло неподдельное удивление.

— Дело? Какое дело?

— Я бы хотел прикупить кое-кого из твоего товара.

Купец сделал солидный глоток из стоявшей перед ним пузатой глиняной кружки, звучно рыгнул, утёр губы тыльной стороной ладони.

— Тебе понадобились рабы?

— Один раб.

— Пусть так. Ты хочешь купить какого-то определенного раба?

— Безусловно. Мне нужен тот лохматый мальчишка, которого ты купил в Плескове.

— Мальчишка? Гм…

Кеббан ещё раз надолго приложился к кружке.

Первое дело для купца — понимать, что нужно покупателю. Сейчас же предложение наемника застало торговца врасплох. Зачем Меро нужен мальчишка, Кеббан решительно не понимал. Слуга? Наемники никогда не разъезжают со слугами-рабами. Да и толку от такого малолетнего слуги — как молока от борова. В постель? Бред. Тогда бы мальчиком для удовольствий охранник бы озаботился в начале пути, а не в его конце. Уж в Восьмиградье-то можно было найти утеху на самый изощренный, а по мнению Кеббана — извращенный, вкус. Но тогда — зачем? Не иначе, как знает, кому продать мальчишку с прибылью. Ну что же, значит, надо заставить его частью прибыли поделится.

— Мальчишка — так мальчишка. Три дюжины ауреусов — и он твой.

Цена, конечно, была безбожно завышена: опытный купец прощупывал собеседника.

— Извини, Кеббан. Я пришел говорить с тобою серьезно, а ты, видимо, намерен шутить, — Меро попытался приподняться с табурета.

— Нет-нет, — вскричал работорговец и даже чуть привстал, останавливая наёмника. — Я серьезен, как орк, попавший в женские термы. Разве три дюжины золотых монет слишком большая цена за этого раба?

— Три дюжины — это цена не мальчишки, а юноши, почтенный Кеббан.

— Бесспорно. Но тебе ведь не нужен юноша. Тебе нужен мальчишка, и не любой, а именно этот. На нём ты сможешь заработать, на другом — нет. Верно?

— С чего ты это взял?

— Я давно торгую рабами, почтенный Меро. Не могу себе представить, куда ты хочешь его пристроить, но тебе нужен именно этот мальчик — это очевидно.

— Хорошо, пусть так. Три дюжины ауреусов мне за него там не дадут. Даже две с половиной — и то не дадут.

Кеббан ухмыльнулся и подмигнул собеседнику.

— Брось, Меро. Ты же не будешь возиться с этим щенком за жалкий ауреус? Да на еду придётся потратить больше.

— Не пытайся строить догадки, почтенный Кеббан. Давай не будем дурить друг другу голову. Либо назови реальную цену — либо прощай.

— Ты хороший охранник, Меро, но купец ты никудышней. Кто же так торгуется? Если бы все купцы были такими как ты, то на месте этого прекрасного города стояла бы жалкая деревушка.

— Так я и не купец вовсе.

— Ну, так и не занимайся не своим делом.

Меро легонько пожал плечами.

— Как скажешь. Если ты не хочешь продать мальчишку — так тому и быть. Но долго торговаться я не умею, да и не располагаю временем, Шеак вот-вот выведет караван. Давай не будем отвлекаться от дела.

— Хорошо. Назови свою цену.

— Две дюжины ауреусов без двух маретов.

Купец задумчиво поскреб заросший подбородок. За двух детей он отдал в Плескове полторы дюжины, правда, пришлось потратиться на содержание и фальшивые бумаги. Но всё равно за девчонку он хоть полторы дюжины, да и выручит. Предложение наемника, в общем, было выгодно, но всё же имело смысл попытаться его приподнять. На торгах за мальчишку, пожалуй, можно было выручить поболее двух дюжин золотых монет. Если, конечно, Кель будет милостив и ниспошлёт удачу.