Другая Грань. Часть 2. Дети Вейтары (СИ) - Шепелев Алексей А. - Страница 85

— Тело пирата поднять хочет.

— Тело?!

— Уже тело.

— А за какой каракатицей нам тут этот дохляк? — снова не выдержал кто-то из матросов.

— Вам — не знаю. Балису — нужно, — расставил точки над и Мирон.

— Джил, приготовь канат. Остальные — в койку! Нечего тут топтаться! — к капитану вернулась уверенность. Развернувшись к Мирону, Бастен продолжал: — Глубину я, разумеется, мерил. Чуть больше тринадцати песов.

— Это сколько ж будет? — озадаченно промолвил генерал на русском.

— Примерно десять саженей, — быстро подсказал сообразительный Сашка.

— Ага… Значит — метров пять. Если бы не рана, то для Балиса такая глубина — семечки.

Казачонок кивнул. Морской бой поднял в его глазах отставного капитана Советского Военно-Морского Флота на запредельную высоту. Конного ценят по умению владеть саблей, пластуна — кинжалом. В этом Балис не уступал лучшим бойцам Волчьей Сотни. Может, даже, и превосходил, но так говорить Сашке не хотелось. Лучше — не уступал, чтобы никому не было обидно.

Гаяускас вышел на палубу твёрдым шагом, словно это не его каких-то десять минут назад тащили на руках истекающего кровью.

— Ну, что?

— Пять метров, — по-русски ответил Мирон.

— Я где-то так и прикидывал.

Морпех взял из рук матроса петлю. Сашка заметил, что на левой руке занял привычное место перстень. Видимо, эльф настоял на своём.

— Нормально, будет вам сейчас этот ныряльщик со всем скарбом.

— Балис, ты действительно в порядке? — с тревогой поинтересовался Нижниченко.

— Всё хорошо, Нар подтвердит.

Капюшон эльфа утвердительно колыхнулся. С канатом в руках морпех перебрался через борт, спустился по трапу и с тихим плеском ушел под воду. Тут же по мутной толще воды разлилось чарующее красноватое свечение от обнаженного клинка.

Труп пирата Балис увидел почти сразу: течения в лагуне не было, и он опустился на дно прямо под местом схватки. Ныряльщик лежал на спине, уставившись вверх остекленевшими глазами. Правая рука сжимала мёртвой хваткой рукоятку тесака.

Запаса воздуха морпеху хватило на то, чтобы продеть в петлю левую руку и голову мертвеца, а так же разжать пальцы и вложить тесак в ножны на кожаном поясе. Может, волшебным было как раз не ожерелье, а именно боевой нож — почему нет? А может, таким проворным пират был благодаря маленькому серебряному колечку с прозрачным камушком, которое он носил на среднем пальце левой руки.

"А может, и вообще никакого волшебства не было", — подумал Балис, всплывая на поверхность, — "просто подготовка у мужика была хорошая. Хотя, нет. Подготовка подготовкой, но так быстро под водой человек двигаться не способен".

— Готово, тащите, — негромко скомандовал он собравшимся наверху. — А я поплыл, посмотрю, что у них там на судне делается.

Глубокий нырок избавил от необходимости выслушивать очередную порцию напутствий и пожеланий. Слишком уж много было их сегодня. Гаяускас никогда не любил длинных разговоров перед заданием. Задача поставлена, цели расписаны, тактика определена — всё.

Сейчас тактика, правда, оставалась совершенно неопределённой, но ни Мирон, ни Йеми, ни Бастен ему ничем помочь не могли. И Сашку на подстраховку взять было нельзя: слишком плохо и шумно плавал казачонок. Хорошо хоть, что он и сам это понимал, не просился.

К пиратскому судну Балис выплыл почти точно, благо с вечера запомнил, где оно должно находиться. Ну, промахнулся немного, слегка занесло за корму, так ведь это к лучшему: именно на корме находился запасной якорь, который нужно было уничтожить в первую очередь. Бесшумно подплыв к корпусу, морпех по нагелям взобрался до ограждения палубы. «Противострельные» щиты на пиратском корабле всё ещё были подняты, но проёмы между них были шире, чем на судне Бастена, перемахнуть через фальшборт на ют проблемы не представляло.

Только пока что на юте Гаяускасу было делать нечего. Там топтались двое пиратских часовых. Снять их выглядело не самой сложной задачей, но являлось делом абсолютно бессмысленным: караульщики всё время общались со своими коллегами на палубе, так что их отсутствие сразу заметят и поднимут тревогу.

Так что, морпех решил начать со стоп-якоря, благо здоровенная каменюка на толстом канате свисала за фальшбортом совсем рядом. Вытащив универсальный нож, морпех не спеша, соблюдая тишину, принялся пилить канат, попутно внимательно вслушиваясь в разговор пиратов. Если вдруг часовому придёт в голову фантазия выглянуть за корму и осмотреться, то его следовало встретить во всеоружии. Хотя по-прежнему небо застилали тучи и темень стояла непроглядная, всё же с двух-трёх метрах разглядеть диверсанта пират был обязан.

Но никто происходящим за кормой не поинтересовался до тех пор, пока канат не оказался перепилен и освобождённый от пут камень с глухим всплеском не исчез в водах лагуны. Тут-то кормовые караульщики и кинулись к борту, но именно этого и ожидал от них морпех.

Первый пират высунулся из проёма прямо над тем местом, где висел якорь. Прежде чем он успел понять, что произошло, Балис одним резким движением перерезал ему горло. Тело морского разбойника беспомощно повисло на фальшборте и забилось в предсмертных судорогах, а Гаяускас запрыгнул в соседний проём. Нахлынуло знакомое чувство опасности и снова не зря. Прямо перед морпехом оказался второй пират с арбалетом в руках. К счастью, пораженный неожиданным появлением вооруженного человека, он на мгновение растерялся, что и стоило ему жизни. Ударом ноги в лицо Балис опрокинул врага на палубу и, спрыгнув с фальшборта, всадил нож по самую рукоятку в грудь пирата. Тело дёрнулось и обмякло. Гаяускас потянул оружие обратно — не тут-то было. Клинок намертво застрял то ли в теле, то ли в досках настила, а по левому трапу на ют взбежал ещё один пират с арбалетом.

Балис кувыркнулся ко второму трапу, одновременно выхватывая кортик. Свет не вспыхнул, колдовство Наромарта уже потеряло силу. Оно и к лучшему: пиратам будет труднее целится.

Морпех спрыгнул с юта, ещё раз кувыркнулся, распрямился рядом с ещё одним часовым и на разгибе всадил тому кортик под челюсть. Левой рукой подхватил падающий арбалет, ринулся к баку, но навстречу из носовой надстройки уже выбегали разбуженные по тревоге пираты. Гаяускас навскидку выстрелил в ближайшего. Из арбалета он стрелял первый раз в жизни, но с трёх метров, пусть и ночью, не промазал: стрела ударила пирата в грудь, войдя в тело по самое оперенье. Разбойника отбросило назад, он сбил кого-то с ног, и у выхода с носовой надстройки образовалась куча мала.

Балис вихрем влетел на бак, перед лицом с шипением пронеслась арбалетная стрела и, тупо тюкнув, вонзилась в щит. Круговым ударом ноги морпех отбросил часового на балюстраду бака, та не выдержала, проломилась, и пират свалился на головы своих товарищей, добавив неразберихи. Второй часовой, почему-то без оружия, бросился на Гаяускаса с кулаками. Балис встретил его ударом ноги в живот, после которого пират замер на месте, а затем правой рукой с зажатым в кулаке кортиком ударил в лицо. Костяшками пальцев ощутил, как ломается под ударом скула. Разбойник отлетел куда-то в темноту и неподвижно затих. В самом лучшем для него случае столкновение закончилось для него нокаутом и переломом лицевых костей. На сегодня — не боец.

Морпех глянул себе под ноги и чуть не застонал от бессилия. Весь этот эффектный рейд через пиратский корабль оказывался бесполезным. Прямо перед ним лежал якорный канат толщиной в руку. Резать его кортиком можно было с тем же успехом, как и делать то же самое дамской пилочкой для ногтей. Минут десять, не меньше. А у него в запасе была минута, максимум две. Потом на бак ворвётся толпа пиратов, с которой ему не справится. Если бы у него сейчас был топор…

Правую руку повело вниз от неожиданной тяжести. Балис не поверил своим глазам: вместо кортика он сжимал боевой топор, вроде тех, что видел в своё время в Тракае и Эрмитаже. К счастью, к чудесам нового мира Гаяускас уже привык: вместо того, чтобы пребывать в приличном для нормального человека состоянии шока от превращения маленького кортика в большой топор, офицер с силой рубанул по якорному канату. Оружие не подвело: топор не только перерубил канат с первого удара, глубоко уйдя в доски настила, но и назад из них вышел легко, словно нож из масла.