Украденная невеста - Бойл Элизабет - Страница 46

• Предыдущая
• 46/58
• Следующая

– Что ты с ними сделала? Где они? – Не слушая ее мольбы, Темпл кинулся к своему саквояжу, рывком раскрыл его и начал выдергивать одежду и другие ежедневные принадлежности.

Наконец пальцы его вцепились в единственную вещь, имевшую для него значение, – его единственное наследство. Он погладил кожаный переплет жестом, который всегда утешал его душу, даже если Темпл не раскрывал книгу.

Диана молча стояла рядом.

– Извини, если тебя так расстроило то, что я прочла книгу.

– Это не мои стихи, и они не предназначены для посторонних.

– Ну конечно, не твои. На каждой странице и в конце каждого стиха стоят твои инициалы. – Она взяла у него из рук книгу, открыла и указала на имя автора.

Темпл взглянул на Диану, и его брови сурово сдвинулись.

– Стихи написал маркиз Темплтон, но не я. – Он глубоко вздохнул. – Это стихи моего отца.

– Отца? – Она удивленно подняла брови. – Я никогда не слышала о том, что у тебя есть отец.

– Мало кто помнит моих родителей: они недолго прожили вместе и отказались от общения с высшим обществом, предпочитая круг друзей.

– Тем больше причин издать эту книгу. Пусть работа твоего отца живет, раз сам он ушел.

– Деда хватит апоплексический удар, если это напечатают: он питает почти физическое отвращение к людям с литературными устремлениями.

– Так он не любил стихи твоего отца?

Темпл засмеялся отрывистым, горьким смехом.

– Когда отец умирал, дед приехал в Сетчфилд-Парк, и врач ему сказал, что его сын не переживет эту ночь, потому что лихорадка зашла слишком далеко. Вместо того чтобы провести последние часы с единственным сыном и наследником, дед воспринял это известие как сигнал и начал сжигать отцовские журналы и книги, чтобы гробовщики не увидели «нечестивых склонностей» умершего.

Диана ахнула и прикрыла рот рукой.

– Я и не думала, что твой дед такой плохой.

– Да уж, славным парнем его не назовешь.

– А как выжила эта книга? – Диана с благоговением посмотрела на обложку.

– Отец держал ее под подушкой и перед смертью отдал мне. – Темпл вздохнул. – Мне удалось пробраться к нему вопреки желанию деда, который боялся, что у постели отца я подхвачу какую-нибудь заразу.

Он вспомнил, как шел длинными коридорами громадного фамильного гнезда. Первоначально Сетчфилд-Плейс был особняком елизаветинских времен, но дом веками надстраивался и изменялся, пока не стал расползшимся во все стороны дворцом. Это здание всегда внушало Темплу ужас, особенно его длинные темные коридоры, увешанные портретами предков. Когда он попадал в них, родственники хмуро взирали на него из тяжелых рам, как ряд мертвецов на виселицах.

Но в тот день мальчик был полон решимости, и даже целая галерея недовольных Сетчфилдов не отпугнула его, когда он крался из детской в комнату больного отца, находившуюся в другом конце дома.

– В комнате были лакей и горничная, но когда я вошел, отец отослал их взмахом руки. Они понимали, что если герцог обнаружит меня здесь, то придет в ярость и уволит их, как понимали и то, что я в последний раз вижусь с отцом.

– И они позволили тебе остаться.

Темпл кивнул.

– Я сел на огромную кровать и держал отца за руку несколько часов, пока он не умер.

Глаза Дианы наполнились слезами.

– Я думаю, твое присутствие его утешало.

– Наверное, но он все же хотел, чтобы я ушел, пока меня не обнаружили. – Темпл нахмурился. – По-моему, он даже старался поскорее умереть и позволить мне уйти, пока меня не поймали.

Взяв за руку, Диана подвела маркиза к каменному очагу, присела и потянула его к себе, а затем прижалась к его груди и стала смотреть на огонь.

– Расскажи мне про него. И про мать тоже.

Воспоминания о родителях были зыбкими, они мерцали и колыхались, как огонь перед его глазами, и все же Темпл цеплялся за драгоценные обрывки, которые сумел сохранить.

– Мама была очень красивая – с длинными черными волосами и темными глазами, словно она родилась от ворона. А отца я считал победителем дракона.

Диана выпрямилась и посмотрела ему в глаза:

– Победителем дракона?

– Да, именно так. Каждый раз, когда приезжал дед, мама говорила, что мы это переживем, так как отец знает заклинание, которое усмиряет огнедышащего дракона.

Диана рассмеялась от всей души.

– Я уверена, многие в свете желали бы узнать это заклинание. А твой дед просто невыносим.

Маркиз кивнул.

– Его презрение убило отца и убило бы меня, если бы я не унаследовал долю его упрямства.

Ее голос дрогнул.

– Так твой дед отвечает за смерть отца?

– У мамы близились роды, и дед приказал нам переехать в Сетчфилд-Плейс: его злило, что родители очень близки друг другу и счастливо живут в деревне, забыв о высшем свете. Будь на то воля отца, он бы так и остался в деревне и не приезжал в Лондон.

– Думаю, твоего деда это не устраивало: он слишком гордится своим выдающимся положением.

– Да, это так. Когда отец сбежал с матерью, герцог был в ярости. Какое-то время родители его игнорировали и жили на небольшое наследство, доставшееся матери от дальнего родственника, но, к сожалению, они оба не умели обращаться с деньгами и их и так небольшие средства быстро закончились. В конце концов отец проглотил гордость, и они приняли помощь деда.

– Значит, герцог в самом деле им помог?

– О да, если можно это так назвать. Родился я, другой наследник Сетчфилда, и дед решил смягчиться. Он выделил им маленький дом, поскольку боялся, что если пустит их в Сетчфилд-Плейс, отцовские друзья-литераторы набегут, как муравьи на пикник.

Диана кивнула:

– И они зажили по-своему.

– Да. Одно время все было прекрасно, но потом мама стала полнеть, и герцог об этом узнал. Он сразу стал настаивать, чтобы ребенок появился на свет в Сетчфилд-Плейсе, однако все вышло не так, и я стал первым наследником Сетч-филдов, который родился не в этих гнетущих стенах. Дед до сих пор считает это одним из главных моих недостатков. – Темпл помолчал, затем глубоко вздохнул. – Родители отказывались, сколько могли: по-моему, они надеялись остаться вдали от церемоний, неизбежных при рождении ребенка в Сетчфилд-Плейсе, но герцог продолжал настаивать на своем. В конце концов он прислал карету и предъявил ультиматум: или они приезжают, или он лишает их наследства.

– И что же они сделали?

– Разумеется, поехали. Более пятидесяти миль по скверной дороге, в разгар зимы, и мама на сносях. К несчастью, карета осела набок…

Маркиз остановился и отвернулся: вспоминать дальше было тяжело.

Диана придвинулась к нему и взяла его за руку.

– И что было дальше?

– Преждевременные роды во время пурги. Сугробы были такие глубокие, что мы в них чуть не утонули. Кучер с отцом шли пешком, вели лошадей и расчищали перед ними дорогу. Мы приехали в бедный трактир в десяти милях от Сетчфилда, но дальше двигаться не могли. Там и умерли она и ребенок, прежде чем подоспела помощь и пришла акушерка. Отец был неутешен. Горе его подкосило.

Диана прижалась к нему.

– Как это ужасно! И для него, и для тебя.

– Для всех нас. Отец почти сразу слег с лихорадкой и через несколько дней скончался. Врач сказал – от простуды, но я знал, что он умер из-за разбитого сердца. Он не мог жить без нее.

– Но ведь у него был ты, – возразила Диана. – Он должен был жить ради тебя.

– Я тоже так думал и возмущался тем, что он сдался, но потом понял, что у него просто не осталось сил. С матерью он был победителем дракона, а без нее – просто неспособный, несовершенный наследник моего деда.

– И он решил, что лучше оставить тебя одного? – Пылкий темперамент Дианы поднялся нa защиту брошенного сироты.

Темпл улыбнулся и, протянув руку, погладил ее по голове, стараясь утихомирить разбушевавшийся огонь.

– Отец жил в бедности и грелся в лучах одобрения моей матери. Она любила его не потому, что он был наследником герцогства, а потому что он ее боготворил. Родственные душ и. Я думаю, дед ее возненавидел именно потому, что она говорила на том же языке, что и отец, – поэзия, литература, красивые вещи, тихие жалобы, о которых, заметь, его светлость никогда не узнает.

• Предыдущая
• 46/58
• Следующая