Очерк теории познания Гетевского мировоззрения, составленный принимая во внимание Шиллера - Штайнер Рудольф - Страница 18

Мышление свое надо прежде всего направить на вопрос: откуда берем мы содержание того всеобщего, как частный случай которого мы рассматриваем отдельное органическое существо? Мы очень хорошо знаем, что специализация совершается под влиянием воздействий извне. Но саму получившую специализацию форму мы должны производить из внутреннего начала. Почему развилась именно эта особенная форма, об этом мы узанем, когда изучим оуркжающие условия этого существа. Но ведь эта особенная форма есть нечто и сама по себе, она является нам с определенными свойствами. Мы видим, в чем дело. Внешнему явлению противостоит некое оформленное в самом себе содержание, оно дает нам путеводную нить, чтобы вывести эти свойства. В неорганической природе мы воспринимаем известный факт и для объяснения его ищем другой факт, третий и так далее, в результате чего первый факт является необходимым последствием остальных. В органическом мире это не так. Здесь нам помимо фактов необходим еще один фактор. Мы должны положить в основу воздействий внешних условий нечто такое, что не определяется ими пассивно, но что активно из самого себя определяет себя под их влиянием.

Но что же такое эта основа? Она не может быть ничем иным, кроме того, что является в частном в фломе всеобщего. В частном же является всегда определенный организм. Эта основа есть поэтому организм в форме всеобщего. Всеобщий образ организма, охватывающий в себе все частные формы последнего.

По примеру Гете мы назовем этот всеобщий организм типом. Какие бы другие значения ни имело слово тип в развитии нашей речи, здесь мы употребляем его в смысле Гете и меем в виду одно только вышеупомянутое значение. Этот тип ни в каком отдельном организме не развит во всем совершенстве. Только наше разумное мышление в состоянии овладеть им, извлекая его как всеобщий образ из явлений. Следовательно, тип есть идея организма: животность в животном, всеобщее растение в частном.

Пож этим типом не следует представлять себе нечто постоянное, неизменное. Он отнюдь не имеет ничего общего с тем, что Агассиц, самым выдающийся противник Дарвина, называл "воплощенной творческой мыслью Бога". Тип есть нечто вполне текучее; из него можно вывести все отдельные виды и роды, на которые можно смотреть как на подтипы, или обособленные типы. Тип не исключает теорию происхождения. Он не противоречит факту развития органических форм друг от друга. Он есть только разумный протест против мысли, будто органическое развитие целиком исчерпывается последоватено возникающими, фактическими (чувственно воспринимаемыми) формами. Он есть то, что лежит в основе всего этого развития Он устанавливает связь в этом бесконечном многообразии. Он есть внутреннее содержание того, что нам знакомо как внешняя форма живых существ. Теория Дарвина предполагает такой тип.

Тип есть истинный первоорганизм; смотря по тому, ка он иедйно специализируется, он есть первичное растение или первичное животное. Никакое отдельное чувственно-действительное животное существо не может быть типом. То, что Геккель или другие натуралисты называют первичной формой, есть уже частный образ, и простейший образ типа. Если он во времени раньше всего появляеься в простейшей форме, то это еще не значит, что следующие друг за другом во времени формы суть результат предшествующих. Все формы суть последствия типа; первая, как и последняя, суть его явления. Его мы должны класть в основу истинной органики, а не проиводить просто отдельные виды животных и растений друг от друга. Как красная нить проходит тип через все ступени развития органического мира. Его следует нам держаться и с помощью его пройти по этому великому многообразному царству. Тогда оно нам станет понятным. Иначе же оно распадется у нас, как весь прочий мир опыта, в бессвязное множество единичных явлений. Даже когда мы думаем, что возводим более позднее и сложное к его прежней более простой форме и видим в последней нечно первоначальное, то мы ошибаемся, ибо мы выводим только одну частную форму из другой, тоже частной.

Фридлих Теодор Фишер однажды по поводу теории Дарвина высказал мысль, что она принуждает нас подвергнуть пересмотру наше понятие о времени. Здесь мы подошли к точке, с которой нам видно, в каком смысле должен быть произведен такой пересмотр. Он должен был бы показать, что выведение более позднего из более раннего не есть еще объяснение, что первое по времени не есть уже и принципиальное первое. Выведение должно всегда совершаться из принципа, и самое большее - можно было бы, пожалуй, показать еще, какие факторы содействовали тому, что один вид существует по времени развился раньше другого.

Тип в органическом мире играет такую же роль, как закон в неорганическом. Как закон природы дает нам возможность узнавать в каждом совершении звено великого целого, так тип позволяет нам видеть в отдельном организме особую форму первообраза.

Мы уже однажды указали, что тип не есть законченная застывшая форма понятия, но что он текуч и способен принимать самые различные образы. Число этих образов бесконечно, потому что то, благодаря чему первообраз становится частной отдельной формой, для самого первообраза не имеет значения. Это совершенно так же, как закон природы управляет бесчисленным множеством отдельных явлений, потому что частные определения, выступающие в отдельном случае, не имеют ничего общего с законом.

Однако здесь дело идет о чем-то существенно ином, чем в неорганической природе. В последней надо было показать, что определенный чувственный факт может произойти так, а не иначе, потому что существует тот или иной закон природы. Этот факт и закон противостоят друг другу как два разъединенных фактора, и при виде определенного факта не требуется никакой другой духовной работы, кроме как вспомнить соответствующий закон. Иначе обстоит дело с живым существом и его явлениями. Здесь необходимо развить отдельную форму, встретившуюся в нашем опыте, из ранее постигнутого нами типа. Мы должны проделать духовный процесс существенно иного рода. Мы не можем просто противопоставить тип отдельному явлению как нечто готовое, подобно закону природы.

Что всякое тело, если нет посторонних препятствий, падает на землю так, что пройденные за последовательные времена пути относятся как 1:3:5:7 и так далее, -- это раз навсегда готовый, определенный закон. Это первофеномен, возникающий, когда две массы (Земля и тело на ней) вступают во взаимоотношение. Если теперь, в поле нашего наблюдения вступит частный случай, подходящий под этот закон, то нам стоит только рассмотреть чувственно наблюдаемые факты в том отношении, на которое указывает закон, и мы найдем его подтвержденным. Мы подводим единичный случай под закон. Закон природы выражает собою связь между разъединенными в чувственном мире фактами; но он как таковой противостоит отдельному явлению. Тип требует, чтобы мы каждый отдельный случай, встречаемый нами, развивали из первообраза. Мы не вправе противопоставлять тип отдельному образу, чтобы увидеть, как он управляет последним: мы должны дать ему произойти из первого. Закон господствует над явлением как нечто, стоящее выше его; тип вливается в отдельное живое существо; он отождествляется с ним.

Поэтому органика, если она хочет быть наукою в том смысле, как механика и физика, должна показать тип как всеобщую форму, а затем и в различных идеальных отдельных образах. Механика ведь также есть свод различных законов природы, причем реальные условия приняты везде гипотетически. Не иначе должно бы это быть и в органике. И здесь необходимо было бы принять гипотетически определенные формы, в которых развивается тип, чтобы иметь рациональную науку. Затем следовало бы показать, как эти гипотетические образования всегда могут быть сведены к известной подлежащей нашему наблюдению форме. Как мы в неорганической природе подводим явление под закон, так мы здесь развиваем частную форму из первичной. Не путем внешнего сопоставления общего с частным возникает органическая наука, а путем развития одной формы из другой.