Очерк теории познания Гетевского мировоззрения, составленный принимая во внимание Шиллера - Штайнер Рудольф - Страница 20

Наше мировоззрение не подвержено опасности считать границы доказательного метода неизбежно также и границей научного убеждения. Оно привело нас к взгляду, что ядро мира вливается в наше мышление, что мы не размышляем только над сущностью мира, но что мышление движется вместе и в согласии с сущностью действительности. С интуицией нам не навязывается никакой истины извне, потому что для нашей точки зрения не существует внешнего и внутреннего в том смысле, как это принимает вышеупомянутое противоположное нашему научное направление. Для нас интуиция есть непосредственное пребывание внутри истины, проникновение в нее, которое дает нам все, что вообще имеет какое-либо значение по отношению к ней. Истина всецело содержится в том, что дано нам в нашей интуитивном суждении. Здесь совершенно нет того, что характерно для веры, в которой нам дается уже готовая истина, а не основания ее, и при которой у нас отсутствует исчерпывающее понимание самой вещи. Добытое путем интуиции понимание совершенно так же научно, как доказанное.

Каждый отдельный организм есть особая форма выражения типа. Он индивидуальность, которая из некого центра сама себя регулирует и определяет. Он - замкнутое в себе целое, каковым в неорганической природе является лишь Космос.

Идеал неорганической науки: понять совокупность всех явлений как целостную систему так, чтобы мы сознанием нашим в каждом отдельном явлении узнавали звено Космоса. В органической науке, напротив, идеалом будет: иметь перед собою в типе и в формах его явлений в наивозможном совершенстве то, что мы видим развивающимся в ряде отдельных существ. Проведение типа через все явления -- вот что имеет здесь решающее значение. В неорганической науке -- система, в органической -- сравнение (каждой отдельной формы с типом).

Спектральный анализ и усовершенствование астрономии простирают истины, добытые в ограниченной области земного, на всю Вселенную. Так они приближаются к первому идеалу. Второй будет осуществлен, когда будет признано все значение примененного Гете сравни тельного метода.

Е. Науки о духе

17. Введение: дух и природа

Мы исчерпали область познания природы. Органика есть высшая форма науки о природе. Лежащее выше ее принадлежит к наукам о духе. Оно требует существенно иного отношения человеческого духа к объекту, чем науки о природе. В последних дух играл универсальную роль. Его задачей было, так сказать, довести до законченности самый мировой процесс. Существовавшее без духа было лишь половиной действительности, чем-то незаконченным, в каждой точке своей лишь частичным. Дух должен был вызвать к выявленному бытию самые сокровенные пружины действительности, которые, правда, сохраняли бы свое значение и без его субъективного вмешательства. Если бы человек был только существом чувственным, лишенным духовного понимания, то неорганическая природа, конечно, в не меньшей степени зависела бы от естественных законов, но они никогда не выявлялись бы как таковые. Тогда были бы существа, которые воспринимали бы обусловленное (чувственный мир), но не обусловливающее (внутреннюю закономерность). Тот образ природы, который выявляется в человеческом духе, есть действительно подлинный и самый истинный образ ее, между тем как для чувственного существа доступна лишь внешняя сторона ее. Науке принадлежит здесь великая мировая роль. Она является завершением акта творения. Она есть как бы беседа природы с самой собой, которая разыгрывается в сознании человека.

Мышление есть последнее звено в последовательном ряду образующих природу процессов.

Не то в науках о духе. Здесь наше сознание имеет дело с самим духовным содержанием: с духом отдельного человека, с созданиями культуры, литературы, со сменяющими друг друга научными воззрениями, с созданиями искусства. Духовное постигается духом. Здесь действительность уже содержит в себе идейное начало, ту закономерность, которая иначе выступает лишь в духовном восприятии. Что в науках о природе является лишь продуктом размышления над предметами, то здесь является врожденным им. Наука играет другую роль. Сущность содержится в объекте уже и без ее работы. Мы имеем дело с деяниями, творениями, идеями человека. Это беседа человека с самим собою и со своим родом. Науке надлежит здесь выполнение иной миссии, чем по отношению к природе.

И миссия эта выступает опять-таки сначала как человеческая потребность. Подобно тому, как необходимость найти для природной действительности природную идею выступает сначала как потребность нашего духа, так и задача наук о духе появляется сначала как человеческое стремление. Опять-таки это только объективный факт, который сказывается как субъективная потребность.

Человек не должен, подобно существу неорганической природы, действовать на другое существо согласно внешним нормам, какой-либо господствующей над ним закономерности, он не должен также быть лишь отдельной формой общего типа, но он должен сам себе ставить задачу и цель своего бытия и своей деятельности. Если поступки его суть результаты известных законов, то законы эти должны быть такие, которые он сам себе дает. Что он такое сам по себе, или что -- между равными себе, что -- в государстве и в истории, -- всем этим он не должен быть по каким-либо определениям извне. Он должен быть этим благодаря самому себе. Какое место он занимает в составе мира -- это зависит от него самого. Он сам должен найти точку своего участия в мировом процессе. Здесь получают свою задачу науки о духе. Человек должен знать духовный мир, чтобы согласно этому знанию определить свое участие в нем. Отсюда происходит миссия, которую надлежит выполнить психологии, народоведению и науке истории.

Сущность природы в том, что закон и деятельность распадаются, и последняя является управляемой первым. Между тем как сущность свободы в том, что они совпадают, так что действующее непосредственно изживает себя в действии и содеянное само регулирует себя.

Науки о духе поэтому суть в самом подлинном смысле науки о свободе. Идея свободы должна быть их средоточием, господствующей над ними идеей. Эстетические письма Шиллера потому и стоят на такой высоте, что они стремятся найти сущность красоты в идее свободы, что они проникнуты принципом свободы.

Дух занимает во всеобщности, в мировом целом, лишь то место, которое он как индивидуальный дух дает себе сам. Между тем как в органике всегда надо иметь в виду всеобщее, идею типа, в науках о духе необходимо держаться идеи личности. Дело не в идее, как она изживается во всеобщности (в типе), но как она проявляется в отдельном существе (в индивиде). Конечно, важна не случайная отдельная, та или иная, личность, а личность вообще; но эта последняя -- не как развивающаяся из себя самой в отдельные формы и лишь таким образом достигающая чувственного бытия, но как самодовлеющая, в себе самой законченная, в себе самой находящая свое назначение.

Назначение типа -- реализовать себя в особи. Лицо же должно найти это назначение уже как идейное, действительно в себе самом обоснованное бытие. Это две совсем разных вещи, когда говорят о всеобщем человечестве или о всеобщей закономерности природы. В последнем случае частное обусловливается всеобщим; в идее же человечества всеобщность обусловливается частным. Если нам удается подслушать в истории общие законы, то они являются таковыми, лишь поскольку исторические личности выставили их как цели или как идеалы. Это и есть внутренняя противоположность между природою и духом. Первая требует науки, которая восходит от непосредственно данного как обусловленного к постигаемому в духе как обусловливающему; последний же требует такой науки, которая от данного как обусловливающего переходит к обусловленному. Для наук о духе характерно то, что частное является в то же время законодательным, а для наук о природе -- то, что эта роль переходит ко всеобщему.

Частное, ценное для нас в науках о природе лишь как переходный этап, составляет в науках о духе единственный наш интерес. Всеобщее же, которое мы ищем в первых, здесь обращает на себя наше внимание, лишь поскольку оно освещает нам частное.