Воители безмолвия - Бордаж Пьер - Страница 72
- Предыдущая
- 72/124
- Следующая
– Шари, любовь моя… Жизнь моя! Беги! Не дай… Отрывистые восклицания матери перешли в долгий хрип
агонии. Мужчина уже потерял сознание. Его голова упала набок. Тяжелые тучи, гонимые ветром, собирались над кратером, образуя густую завесу, стирающую звездное небо.
Оборот событий явно раздражал старого амфана. Наказание слишком затягивалось. Мужество женщины Рампулин, нарушившей священное безмолвие, понизило эффективность песнопения смерти, а небо, готовое обрушить нежданный дождь, осуждало казнь. Глаза старого амфана гневно сверкали, когда он смотрел на палачей. Было жизненно необходимо быстро усилить частоту звука, иначе больше никому не удастся поддержать традицию. Он с твердостью пообещал себе исправить положение дел.
Женщина наконец перестала биться, и глаза ее закатились. Смерть ее была делом нескольких секунд, а вода еще не пролилась из облаков. Ее обритая и окровавленная голова упала на грудь, мотаясь из стороны в сторону. Улыбка удовлетворения тронула сухие губы амфана.
Из толпы донеслись крики:
– Ребенок! Ребенок! Он убегает! Ловите его!
Старый амфан торжественно воздел иссохшие руки к небу и возвестил:
– А теперь помолитесь за две заблудшие души, которые отправились на встречу с судией! Молитесь, чтобы он даровал им свое милосердие, и подумайте об участи тех несчастных, которые преступают божеские законы! Вы, мужчины и женщины, вы, кто должен указывать путь детям, не уступайте зову плоти вне священных уз брака, не позволяйте своим чувствам управлять вами!.. Оставьте в покое этого ребенка! Вначале он будет вести себя как дикое животное, но рано или поздно голод и страх выгонят его из логова. А теперь возвращайтесь к себе! Всю ночь вам предстоит поститься в тишине, в темноте и в воздержании!
Люди разошлись, бросив последний взгляд на трупы женщины Рампулин и ее любовника. Они рассеялись по галереям и улицам. Их светлые одежды цеплялись за тьму и хлопали под порывами злобного ветра. Исход внезапно населили призраки. Первые капли дождя посыпались из низких туч. Женщины, которым нравились прекрасные любовные истории, и мужчины, чьими любовниками они были, не могли не подумать, что небо осудило амфанов.
Шари растаял в ночи, не зная, куда приведут его ноги. Образ матери, на которую обрушилось песнопение смерти, стоял у него перед глазами. У нее нашлись силы превозмочь боль и сказать ему о своей любви. Это был ее последний вызов своим мучителям. Ее пронзительный призыв звучал в его ушах: беги, уходи, они мертвы…
Он долго бежал, хотя глаза застилали слезы и капли дождя. Над ним, скрытая складками тьмы, черно-белая птица мощно била крыльями, борясь с ветром, чтобы не потерять ребенка из виду.
Шари рухнул рядом с огромным камнем на амфаническом поле. Его ноги сами привели его к нему, единственному оставшемуся другу. Лежа на булыжниках, тонувших в размокшей земле, он покорился отчаянию и дал выплакаться своей душе.
Окруженная неярким ореолом, луна робко выглянула из-за рассеивающихся туч, отразилась на мокрых скалах и в лужах черной воды. Замерзший Шари начал дрожать.
Кто-то набросил на его спину покрывало. Он подумал, что его отыскали амфаны. Он ждал ударов и скорчился. Но все оставалось спокойным, и он решил приподнять голову. Рядом с ним стоял горный безумец. Он улыбался, по его лицу стекали дождевые капли, его волосы, борода и одежды развевались на ветру. Его могучий голос пересилил рев бури и шум дождя.
– Тебе надо обрести мужество, Шари! Твоя мать пожертвовала своей жизнью ради твоего спасения!
Глаза Шари удивленно раскрылись.
– Пошли! Не стоит здесь оставаться! – добавил безумец. – Пошли в сухое место и подождем, пока небеса не успокоятся…
Он присел на корточки и помог мальчику подняться. Потом стер грязь с его лица и груди полой своей одежды, поправил на нем покрывало, чтобы уберечь от ярости ветра и дождя.
– Следуй за мной!
Они вышли за пределы амфанического поля и направились в сторону первых взгорий Гимлаев. Усталый ребенок отупело шагал, словно сомнамбула, рядом со старцем. Иногда им приходилось цепляться за выступы скал и прятаться в расщелинах, чтобы усиливающийся ветер не сдул их. Горы тряслись от раскатов грома, голубоватые вспышки рассекали тьму.
Они вскарабкались по крутой тропе, вьющейся вдоль склона плато. Буря разыгралась с неистовой силой. Порывы ветра были таковы, что Шари боялся, как бы гора не опрокинулась на них. Каскады воды свисали с едва видимых скал, походя на опасные, сверкающие кудри. Ветви карликовых сосен колотили по камням.
– Мы уже пришли! – прокричал безумец.
Тропинка выходила на почти округлое плато, защищенное с одной стороны каменной стеной. С другой стороны угадывалась пропасть.
Шари недоумевал, где на этом ровном плато, отданном во власть бушевавшего ливня, может находиться убежище. Старец нырнул в расщелину в стене. Незаметная с первого взгляда, она выводила в пещеру.
Вспышки молний едва проникали сюда, но их света хватало, чтобы Шари сумел разглядеть лежанку, низкий стол и несколько кухонных принадлежностей.
– Моя летняя резиденция, – сказал безумец. – Когда стоит жара, здесь прохладно. И тихо, когда я должен уйти в себя… Иди погрейся под одеялами. Ты дрожишь от холода.
Шари покорно двинулся к лежанке, спотыкаясь и нащупывая дорогу, улегся на матрас, набитый сухими травами. Старец снял с него промокшее покрывало и накрыл двумя толстыми шкурами, от которых шел острый прогорклый запах. Рев бури превратился в глухой отдаленный рокот.
– Ты голоден?
Отвернувшись к стене пещеры, Шари не ответил. Глаза его были открыты, но ничего не выражали. Тепло от шкур согрело его тело, но было не в силах растопить лед, сгустившийся в его сердце. Старец сел рядом с лежанкой.
– Я понимаю твои чувства, Шари, – прошептал он нежным голосом. – Ты сейчас ощущаешь лишь боль от расставания. Но поверь мне: без смерти той, кто дала тебе жизнь, ты бы разделил судьбу всех обитателей Исхода и соседних поселений. Пришли времена, когда вселенная вступила в эру разрушений, эру Кали. Твой народ не избежит печальной участи. Они извратили наследие своих предков…
Он привалился спиной к каменной стене и продолжил:
– Некоторое время тому назад Галаин Жабран рассказал тебе одну историю. Я расскажу ее тебе заново, но по-иному… Очень давно эта маленькая голубая планета называлась Землей и знавала лучшие дни. Объединившись вокруг одного провидца, который прежде всего научил людей устанавливать мир в собственной душе, некоторые земляне, которых называли уратами Абсолюта или абсуратами, добились того, чтобы все народы отказались от оружия, от идей завоевания и властвования, чтобы наилучшим образом использовать окружающую среду. За многие века были уничтожены все источники вреда: военные машины, шумные и грязные транспортные машины, промышленность, отравлявшая воздух и воду… Каждый землянин умел пользоваться внутренним безмолвием и только излучением мысли получал все, что ему было необходимо. Желания были справедливыми, и среда их удовлетворяла. Гигантские города собрали миллионы жителей, которые вновь обрели радость жизни. Каждый народ создал свою собственную культуру, и Земля превратилась в огромный цветник… Когда провидец расстался со своим бренным телом, он оставил после себя систему знаний, получившую название индисской науки. Его ближайшие ученики стали ее первыми хранителями… Но ученики поссорились между собой из-за абсурдных вопросов главенства. Они разделились на две ветви: афризиатов под предводительством Лаоме Нафлина и америндов, которых вел Бернехард Амфан. После ста лет непрерывных споров и попыток установить гегемонию одних над другими началась страшная война, которую назвали Войной Мыслей. Воины с обеих сторон использовали антру жизни для разрушения. Этот конфликт длился два века, в течение которых земляне не знали передышки и мира. Драгоценное знание, которое они собрали, обратилось против них, сея страдания и несчастья. Потом, под предводительством амфанов – так называли последователей Амфана – америнды, похоже, получили решающее преимущество после битвы на землях Оропы. История говорит, что мысли смерти обоих лагерей были так сильны, что уничтожили все следы цивилизации на Земле. Разломы земной коры поглотили города, гигантские цунами затопили континенты, вулканы извергли опустошающее пламя. Слившиеся атомы породили ядерную чуму. Но одна группа афризиатов, объединившаяся вокруг Бертелина Нафлина, одного из потомков основателя Афризии, использовала звук перемещения и смогла уйти на другие планеты, где смешалась с местным населением. На Земле осталась лишь горстка америндов, которые после долгих скитаний осели у подножия Гимлаев, а их жрецы, амфаны, теперь владели лишь обрывками индисских знаний, которые они передавали из поколения в поколение: это были песнопения смерти и смены времен года, единственной целью которых было держать остальных в неведении и страхе. Ныне они умеют делать лишь одно: уничтожать жизнь! Они разучились говорить с Материей, уже не умеют обратиться с просьбой к летающим камням…
- Предыдущая
- 72/124
- Следующая
