Письма Махатм - Ковалева Наталия Евгеньевна - Страница 42

Я «раздосадован непристойными заметками газет»? Несомненно, нет. Но я чувствую, что «немножко разгневался по поводу кощунственных выражений Дж.К.», в этом я сознаюсь. Я было собрался ответить этому надуманному глупцу, но «до сего места и не дальше» повторилось опять. Хобилган, которому я показал этот фрагмент [статьи], смеялся до тех пор, пока слезы не заструились по его старым щекам. Когда Старая Леди это прочтет, один или два кедра в Симле окажутся поваленными. Спасибо вам за ваше любезное предложение оставить газетные вырезки в моем распоряжении; но я предпочитаю, чтобы вы сами их сохранили, так как они могут иметь неожиданную ценность для вас самого по истечении нескольких лет.

На ваше предложение дать торжественное обещание никогда ничего не разглашать без разрешения я в настоящее время не могу дать никакого ответа. По правде говоря, ни его принятие, ни отказ не зависят от меня, так как это был бы беспрецедентный случай – приводить человека из внешнего мира к даче особой формы нашей присяги или обещания; ничто другое не заслужило бы одобрения моего Руководителя. К несчастью для нас обоих, раз или, вернее, два раза когда-то вы употребили выражение, которое было занесено в запись; и всего три дня тому назад, когда я хлопотал о некоторых привилегиях для вас, эта запись была предъявлена мне – весьма неожиданно, я должен сказать. После того как она была вслух повторена и я увидел эту запись, мне оставалось только подставить так кротко, как только я мог, другую щеку для еще более неожиданных ударов, наносимых судьбою посредством почтенной руки того, перед кем я так благоговею. Хотя это напоминание казалось мне жестоким, оно было справедливо, ибо вы в Симле произнесли следующие слова: «Я член Теософского общества, но никоим образом не теософ». Я не нарушаю доверия к вам, открывая результат моей защитительной речи, так как мне даже советовали так поступить. Придется нам тогда путешествовать тем же медленным шагом, каким мы двигались до сих пор, или же остановиться сразу и написать «Конец» под нашими письмами. Надеюсь, вы предпочтете первое.

Раз уж мы заговорили на эту тему, хочу, чтобы вы внушили вашим лондонским друзьям несколько полезных истин, которые они слишком склонны забывать, даже когда их снова и снова напоминают им. Оккультная наука не такая, в которой секреты могут быть сообщены сразу посредством письменных или устных наставлений. Если бы это не было так, то все, что осталось бы Братьям сделать, это выпустить руководство по данному искусству, которое могло бы преподаваться в школах, как грамматика. Обычная ошибка людей – думать, что мы целенаправленно окружаем себя и наши силы тайной, хотим удержать знание только для себя и по своей же собственной воле «злостно и умышленно» отказываемся его сообщить. Истина в том, что до тех пор, пока неофит не достигнет состояния, необходимого для той степени Просветления, на которую он имеет право и для которой он годен, большинство (если не все) тайн непередаваемы. Восприимчивость должна быть равной желанию наставить. Просветлениедолжно прийти изнутри. Никакие фокусы-покусы заклинаний или возня с [ритуальной] атрибутикой, никакие метафизические лекции и прения, никакие возложенные на себя покаяния не могут дать этого. Все это лишь средства для завершения, и все, что мы можем делать, это направлять применение таких средств, найденных экспериментальным путем и способствующих достижению цели. И это не является секретом на протяжении тысячелетий. Пост, медитация, чистота мыслей, слов, поступков, молчание в течение некоторых периодов времени, чтобы дать природе возможность самой говорить тому, кто приходит к ней за наставлением; овладение животными страстями и импульсами; полное отсутствие себялюбивых намерений; употребление некоторых курений и окуриваний для физиологических целей – все это было известно со времен Платона и Ямвлиха на Западе и в более ранние времена наших индийских риши. Как все это должно применяться, чтобы соответствовать индивидуальному темпераменту, – это, разумеется, дело собственного опыта каждого и бдительной заботы его наставника, или Гуру. Такова в действительности часть прохождения им курса дисциплины, и его Гуру, или Инициатор[118], может только помочь ему опытом, но не может сделать ничего больше до последнего и высшего посвящения. Я также придерживаюсь мнения, что мало кандидатов, которые представляют себе, каким неудобствам, каким страданиям и тяготам подвергает себя упомянутый Инициатор ради своего ученика. Особые физические, моральные и интеллектуальные условия неофитов и Адептов очень разнятся, и это всякий легко поймет; таким образом, в каждом случае наставнику приходится приспосабливать свои условия к условиям ученика; напряжение здесь ужасное, ибо для достижения успеха мы должны привести себя в полную сопряженность с субъектом, находящимся под нашим руководством. И чем выше силы Адепта, тем меньше у него соответствия с природой неофита, часто приходящего к нему насыщенным эманациями внешнего мира, эманациями эгоистической грубой толпы, которых мы так опасаемся. И чем дольше Адепт находится в отдалении от этого мира и чем чище стал он сам, тем труднее возложенная им на себя задача. Кроме того, знание может быть сообщено только постепенно; и некоторые из высочайших тайн, если их сформулировать даже для вашего, хорошо подготовленного восприятия, прозвучали бы для вас как безумная тарабарщина, несмотря на всю искренность вашего нынешнего уверения, что «абсолютное доверие пренебрегает недоразумением». Вот истинная причина нашей скрытности. Вот почему люди так часто жалуются, выставляя правдоподобные основания, что никакого нового знания им не сообщалось, хотя они трудились ради этого два, три и более лет. Пусть те, кто действительно хочет знать, оставят все и приходят к нам, вместо того чтобы требовать и ожидать, что мы придем к ним. Но как это сделать в вашем мире и его атмосфере?

«Проснулся грустным утром 18-го числа». Так ли? Ну, ну, терпение, мой дорогой брат, терпение. Нечто произошло, хотя вы и не сохранили сознания об этом событии[119], но оставим это в покое. Только что еще я могу сделать? Как могу я выразить идеи, для которых у вас еще нет языка? Более утонченные головы получают, подобно вам самому, больше знаний, чем другие, и даже когда они получают что-либо дополнительно, это все же теряется из-за недостатка слов и образов, чтобы запечатлевать наплывающие идеи. Возможно (и несомненно), вы не знаете, к чему относятся мои слова. Когда-нибудь вы это узнаете, терпение.

Давать больше знания человеку, чем он может вместить, – это опасный эксперимент, кроме того, еще и другие соображения удерживают меня. Внезапное сообщение фактов, так превосходящих обычные, во многих случаях губительно не только для самого неофита, но и для тех, кто его непосредственно окружает. Это подобно передаче адской машины или заряженного револьвера со взведенным курком в руки того, кто никогда не видел подобной вещи. Наш случай в точности аналогичен. Мы чувствуем, что время приближается и что мы должны выбрать между торжеством Истины и царством Заблуждения и – Ужаса. Мы должны допустить немногих избранных к великой Тайне или предоставить бесчисленным гнусным шаммарам• увлечь лучшие европейские умы в самые безумные и губительные предрассудки, одним из которых является спиритизм; и мы чувствуем, как будто передаем целый груз динамита в руки тех, кого стремимся видеть защищающимися от братьев-красношапочников•.