Их было семеро (Солдаты удачи - 1) - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" - Страница 30

• Предыдущая
• 30/121
• Следующая

-- Ну, спасибо, -- сказал я.

Боцману было двадцать шесть лет, а жене его я дал бы не больше двадцати. Красавицей я бы ее не назвал, но было что-то в ее круглом, чуть скуластеньком лице, какой-то затаенный внутренний свет, который пробивался даже сквозь утреннюю будничную озабоченность.

Их трехлетний сын, полуодетый к детскому саду, крутился тут же, в тесной прихожей, на пороге которой мы разговаривали. Он был весь в Боцмана -- такой же чернявый, бука букой, тоже весь в отца.

-- Ты чего такой строгий? -- спросил я его. Он посмотрел на меня исподлобья и юркнул за юбку матери.

Она улыбнулась:

-- Чужих стесняется. Как и Митя.

-- Ну, как он?

Она поняла, что я имею в виду.

-- Да как тебе сказать, Сережа... Днем молчит. Ночью иногда вскакивает и орет. Верней, наоборот: сначала орет, потом вскакивает. А потом сидит на кухне до утра, кулак на кулак, и лбом на них или подбородком. И взгляд иногда -- как у рыси. -- Она посмотрела на меня и добавила: -- Как у тебя. Испортила вас эта война. Хоть вернулись -- и то, слава Богу... Извини, мне на работу к девяти, а еще Саньку в садик нужно.

-- Может, подвезти? -- предложил я. -- У меня машина внизу.

-- Да нет, тут рядом, мы дворами ходим. А обменный пункт сразу найдешь. И автовокзал каждый покажет. Через центр, на другом конце города...

Автовокзал мы нашли быстро и вывеску обменника тоже увидели издалека. Я велел Валере остановить машину метрах в тридцати и подошел к обменному пункту. Он располагался в торце какого-то дома, входная дверь была открыта и подперта колышком. Внутри было пусто, в этот ранний час нужды продавать или покупать доллары ни у кого еще, видно, не было. По предбаннику от стены к стене бродил Боцман, иногда останавливаясь и во всю пасть зевая. Он был в серой униформе "правопорядка", только ботинки у него были наши, спецназовские.

Я выждал, когда он повернется и окажется спиной к входной двери, проскользнул внутрь и сзади положил руку ему на плечо.

-- Замри, парень! Это ограбление!

И не успел договорить, как уже лежал мордой в пол, радуясь, что на линолеум еще не успели натащить грязи, а Боцман сидел на мне верхом и деловито защелкивал на моих запястьях наручники. Я вывернул шею:

-- Боцман, твою мать! Он ахнул:

-- Ты?!

Мгновенно сбросил с меня браслетки и рывком поставил на ноги.

-- Что такое, Дима? -- спросила из узкого зарешеченного окошка кассирша.

-- Все в порядке! Какой-то алкаш думал, что это палатка!

И -- мне, быстрым шепотом:

-- Машина есть?

-- Есть.

-- Я сейчас ей скажу, что хочу налить кофе. Она откроет дверь. Сразу бей меня по кумполу и входи. Кнопка тревоги у нее под столом слева. -- Он сунул мне тяжелый газовый пистолет, похожий на кольт 38-го калибра. -Только без дураков бей. Пушку потом брось, пальцы сотри. Начали!

-- Боцман! -- изумился я. -- Обалдел?! В самом деле решил, что я хочу взять вашу вшивую кассу?!

-- А нет? -- спросил он, словно бы даже разочарованно. -- Тогда здорово, Серега!

-- Здорово, Димка! Мы обнялись.

-- Опять этот пьяный? -- спросила кассирша, пытаясь углядеть через свою амбразуру, что происходит в предбаннике. -- Может, наряд вызвать?

-- Не нужно. Просто старого друга встретил.

-- Скажи, чтобы она вызвала тебе подмену, -- подсказал я.

-- На сколько?

Я немного подумал и ответил:

-- Повезет -- навсегда. Не повезет -- лет на двадцать.

-- Какие дела?

-- Узнаешь.

-- Чечня?

--Нет.

Больше он вопросов не задавал. Так уж у нас повелось. Все знали: придет время -- скажу.

Мы смотались на "патроле" за сменщиком Боцмана, потом заехали на Фабричную -- Боцман переоделся и взял паспорт. Из автомата позвонил на работу жене, сказал, что уедет ненадолго в Москву.

-- Недели на две, -- уточнил я.

-- Недели на две, -- повторил он в трубку, немного послушал и сказал: -- Я тебя тоже...

И вышел из будки.

На обратную дорогу мы потратили больше трех часов, хотя Валера шел на такие обгоны, что мы с Боцманом судорожно хватались за ручки и упирались ногами в пол, ожидая лобового удара. Но дело Валера знал не хуже Тимохи.

В Подольске мы довольно быстро нашли дом Дока, но на звонки никто не отвечал. Позвонили в соседнюю квартиру. Какая-то тетка долго рассматривала нас через дверной глазок, расспрашивала, кто мы и что, а потом все-таки сказала, что доктор Перегудов сейчас на дежурстве, а работает он на центральной подстанции "Скорой помощи". Но доктора Перегудова там никто не знал. Санитар Перегудов -- да, есть, а доктора нет.

-- Он сейчас на вызове, -- сообщили нам в диспетчерской. -- Вот-вот должна вернуться машина.

"Вот-вот" растянулись на полчаса. Наконец во двор подстанции въехала "скорая", дежурный врач пошел в диспетчерскую за новым нарядом, а два санитара присели на скамейку и закурили из красной пачки "Примы". А в Чечне Док курил "Мальборо". Такие-то вот дела.

-- Доктор Перегудов! -- строго сказал я, подойдя к скамейке. -- С этой минуты вы уволены без выходного пособия!

Узнав нас, он заулыбался, но все же спросил:

-- За что?

-- За служебное несоответствие. Хирургу таскать носилки -- это все равно что генералу чистить картошку.

-- Жрать захочет, так и почистит, -- рассудительно ответил Док. -- А что было делать? -- объяснил он, когда мы, покончив с его делами, двигались к Москве. -- В подольских больницах вакансий не было, а ездить каждый день в Москву -- на дорогу больше потратишь, чем заработаешь. Вот и устроился санитаром. А что? Работа грязная, но вполне честная.

-- Вот примерно такая работа нас всех и ждет, -- сказал я, но в подробности вдаваться не стал. Да и не при водителе же это делать. -Валера, -- попросил я его. -- Тормозни у автомата.

-- Зачем? -- спросил он и из бокса между передними сиденьями извлек трубку какого-то крутого телефона. -- Звони. Хочешь -- в Лондон. Хочешь -- в Австралию.

-- А просто в Москву можно?

-- Можно даже в Москву, -- подтвердил он.

Я набрал номер Мухи. Ответила его мать. К счастью, я ее знал -- она приезжала навестить сына, когда он лежал с небольшим ранением в нашем госпитале. И даже помнил, как ее зовут -- Алена Ивановна. Она тоже меня вспомнила.

-- А знаете, Сережа, Олежки нет дома, он работает.

-- Где?

-- Как-то даже неудобно говорить. Он газеты продает в электричках.

• Предыдущая
• 30/121
• Следующая