Дон Карлос. Том 1 - Борн Георг Фюльборн - Страница 104

• Предыдущая
• 104/105
• Следующая

— Да, и удостоверимся, что монахи, заметив сломанный мост, пошли поискать, не случилось ли с кем-нибудь несчастья…

— Но всем окрестным монастырям приказано не давать убежища мятежникам, — сказала Бланка, — а генерал Павиа был в мундире! Плохо придется сострадательным братьям, если они приняли у себя бунтовщика! Такой монастырь будет разрушен. Но прежде я хочу лично удостовериться в том, что пастух не ошибся.

Донья Бланка вышла с Изидором, велев оседлать лошадей. Пастух выбежал вместе с ними. Уже стемнело.

Смелая наездница скакала впереди всех, пришпоривая свою лошадь. Подъехав к горам, она знаком подозвала к себе Педро и велела ему вести себя к тому месту, с которого можно было спуститься в расщелину.

Вскоре они были там, сошли с лошадей и направились к обрыву. Педро показывал дорогу, двое зуавов светили факелами, третий солдат остался держать лошадей.

Полная тревожного ожидания, Бланка пробиралась рядом с Изидором по трудной дороге, едва удерживая равновесие и цепляясь одеждой за кустарники.

Пастух, по-видимому, отлично знал эту местность. Остановившись наконец, он сказал, что на этом месте, прямо над ними, должен находиться мостик, о котором они говорили. Действительно, немного погодя зоркие глаза Изидора рассмотрели сломанную доску, застрявшую на некоторой высоте в сучьях дерева, а Бланка вскоре заметила клочья женского платья на шипах кустарника.

Смятый мох и пригнутая к земле трава доказывали, что тут лежали несчастные и что монахи, поспешившие к ним на помощь, ходили взад и вперед, отыскивая, где удобнее будет подниматься.

Сомневаться больше не приходилось. Бланка убедилась, что Мануэль и Инес спасены, и гнев ее был ужасен. Месть не удалась ей. Оставалось узнать, что унесли монахи, трупы, которые хотели предать погребению, или живых людей, которых можно было еще спасти.

Бланка не успокоится до тех пор, пока не узнает это.

Но как же поступить: пастух не мог указать монастыря, в который отнесли несчастных, а монастырей здесь было множество, она знала это.

Принцесса начала с того, что отдала приказ преследовать беглецов, сделав вид, будто не знает о постигшей их участи, а просто поступает в соответствии с приказом дона Карлоса, грозившим смертной казнью за оказание какой бы то ни было помощи бунтовщикам. Монахи, наверное, видели мундир Мануэля и узнали, к какому лагерю он принадлежит, следовательно, приказ преследовать бежавшего пленника приведет их в ужас и заставит немедленно выдать его.

Выйдя снова на горную тропинку, Бланка велела Тристани тотчас же разослать повсюду конные отряды и объявить, что те, кто скрывает пленного, обязаны выдать его, в противном случае место, где он скрывается, хотя бы то был монастырь, будет разрушено и сровнено с землей.

Изидор вернулся к своим отрядам, чтобы тотчас исполнить приказание, а Бланка Мария, приехав в лагерь, разослала небольшие конные отряды, которые должны были во всех монастырях и селениях объявить о преследовании беглецов, повторяя приказ короля Карла VII, предусматривающий смертную казнь за оказание помощи бунтовщикам.

Бланка рассчитывала, что эта мера приведет к успеху, а особенно рассчитывала на страх, который вызывает у всех ее имя.

Но проходили дни за днями, а известий все не было. Отряды вернулись после безуспешных поисков, о беглецах не было ни слуху ни духу.

Значит, осмеливались противиться ее приказу и помогать мятежникам! Ну так она покажет им, что значит не выполнять ее приказы! Если бы Мануэль и Инес умерли, это было бы нетрудно узнать по церковным книгам, и ей сразу бы донесли об этом, но они, вероятно, живы и скрываются в каком-нибудь монастыре, который дал им убежище и медицинскую помощь.

Прождав напрасно целую неделю, она велела обыскать все окрестные монастыри, употребив в случае нужды даже силу. Карлисты не должны были щадить никого и не бояться никакой угрозы! Найдя беглецов, они должны доставить их в лагерь, в каком бы состоянии те ни были. Монастырь же, давший им приют, приказано было занять солдатам.

Состояние спасенных, лежавших в монастырском лазарете, очень мало изменилось в продолжение следующих дней.

У Мануэля забрали его военную одежду, так что теперь нельзя было сказать, кто он такой и к какой партии принадлежит. Он страдал ужасно и не выходил из беспамятного, горячечного состояния. Антонио, старый Пабло и кто-нибудь из других монахов по очереди ухаживали за ним.

Молодая графиня, находившаяся на попечении пожилой монахини, казалось, пострадала еще серьезнее. Она ничего не ела и не пила, оставаясь постоянно в каком-то судорожном оцепенении. Монах-доктор обоих поил лекарствами, но всякий раз, выходя от Инес, сомнительно качал головой. Он говорил немного знакомому с медициной Антонио, что, вероятно, у нее поражен мозг, твердо насчет обоих ничего не обещал, но надеялся спасти Мануэля. В один из ближайших дней должно было решиться положение графини. Если она выдержит кризис, значит, она спасена и можно надеяться на скорое выздоровление.

Через неделю ожидаемый кризис наконец наступил и принес с собой облегчение. Антонио мог теперь прийти к Инес, рассказать о Мануэле и ободрить. Мануэль тоже поправлялся. Таким благоприятным исходом болезни они обязаны были самоотверженному уходу монахов и, главное, — монаху-доктору. Этот умный, во многом сведущий человеколюбивый брат не щадил себя в уходе за больными.

Антонио благодарил его за помощь и сердечно радовался, видя, что опасность все больше и больше отступает. Кроме того, молодой патер наслаждался возможностью побыть еще раз в этом месте, где прошла его юность. Часто он сидел в библиотеке старого монастыря, беседуя с учеными братьями. Его охотно слушали, так как рассуждения его всегда были умны и говорили о глубоком знании светской жизни.

Раз вечером Пабло и Антонио прохаживались по монастырскому двору. Остальные монахи уже разошлись по своим кельям. Осенний ветер шумел в верхушках деревьев и разбрасывал по земле листья каштанов.

— В приказе, распространяемом карлистскими отрядами, сказано, что генерал Мануэль Павиа бежал и что его должны выдать, где бы он ни был, — сообщил Пабло своему молодому другу. — Дальше говорится, что с генералом была сеньора, с ними обоими случилось несчастье в горах. Всем монастырям и селениям угрожают разрушением и огнем, если они не захотят выдать беглецов!

— Так дон Альфонс узнал о том, что они спасены!

— Я предвидел подобное, — продолжил монах, — поэтому и спрятал мундир твоего друга. Измены со стороны братьев не будет, но тем не менее надо соблюдать величайшую осторожность.

— Боюсь, что подвергаю и тебя, и твой монастырь страшной опасности.

— Мы должны быть ко всему готовы, брат Антонио, и принять все меры для предупреждения беды.

— Больные уже почти выздоровели, и я надеюсь, скоро мне можно будет уйти с ними отсюда.

— Так скоро еще нельзя, — сказал Пабло. — Никто не скажет, что наш монастырь, испугавшись угрозы, остановился на половине доброго дела! Но при этом я тебе посоветую не произносить громко имени Мануэля Павиа де Албукерке, это опасно! Дадим ему лучше какое-нибудь другое имя и внесем в монастырскую книгу. Пусть его считают послушником, заболевшим и перенесенным в лазарет.

— Ты прав, брат мой! Назовем Мануэля Франциско, я предупрежу его об этом. Но ведь пока молодая графиня здесь, опасность все-таки не уменьшится.

— На днях она совсем поправится и на время уедет в женский монастырь, здесь в горах. Таким образом никто ничего не заподозрит при обыске монастыря, если только генерал согласится сбрить бороду.

— Это хороший совет! Я сегодня же поговорю с ним, брат Пабло.

— Таким образом и ты останешься около меня еще какое-то время, Антонио, — сердечным тоном сказал старик, — это будет светлым солнечным лучом в моей жизни. Бог знает, долго ли мне еще суждено оставаться на земле…

— Но ты бодр и силен, как юноша, брат мой, и смерть, слава Богу, еще далека от тебя, — отвечал Антонио.

• Предыдущая
• 104/105
• Следующая