Евгения, или Тайны французского двора. Том 1 - Борн Георг Фюльборн - Страница 77
- Предыдущая
- 77/152
- Следующая
Олимпио объявил своим друзьям, что не обретет покоя, пока не найдет Долорес. Когда они узнали, что бедная девушка бежала со старцем отцом, которого преследовали, то объявили, что готовы пройти по всему свету, чтобы отыскать их.
Дон Карлос и Кабрера были неприятно поражены известием, что трое храбрецов, оказавших им столько услуг, оставляют Испанию. Они даже предложили им почетные места и чины. Олимпио отверг все.
К тому же маркиз и Филиппо имели еще одну причину, почему покидали дона Карлоса. Они заявили инфанту, что выгода, представлявшаяся благодаря открытию планов христиносов, была карлистами постыдно упущена и что вожди были готовы скорее дать бал, нежели немедленно принять необходимые меры. Следствием этой постыдной беспечности было то, что карлисты понесли потери. Три друга и без того рисковали жизнью. Клод де Монтолон не скрывал от инфанта, что его дело будет проиграно. Слова маркиза скоро оправдались. Через несколько месяцев после отъезда друзей армия Кабрера потерпела поражение, дон Карлос бежал с семейством во Францию, войска его разошлись.
Маркиз был очень дальновидным; прежде он верил в дело кар-листов и ревностно защищал его; но когда узнал, что офицеры пьянствовали и кутили, в то время как он и его друзья подвергали опасности свою жизнь, он заключил, что дело проиграно.
Когда они переехали границу Испании и прибыли во Францию, Олимпио обернулся назад, чтобы в последний раз взглянуть на свое отечество; внутренний голос говорил ему, что он расстается с ним надолго. Филиппо был пасмурнее обыкновенного. Уж не мучила ли его совесть? Клод де Монтолон оглянулся назад и сказал:
— Бедная, прекрасная страна! Много крови прольется на твоей земле, пока ты достигнешь благополучия!
Вечером друзья приехали в один из пограничных городов и остановились ночевать в гостинице довольно грязного вида. Им прислуживал какой-то оборванный испанец, которого все звали Валентине Это был детина около двадцати лет, очень высокий и очень худой. Добродушное его лицо вместе с тем выражало лукавство. Он очень понравился Олимпио. Узнав, что Валентине круглый сирота и готов следовать за ними хоть на край света, Олимпио взял его на должность слуги. Валентино в скором времени уже пользовался доверием и любовью наших друзей, а Олимпио так полюбил его, что даже рассказал цель своего путешествия. Валентино был тронут его рассказом и вскоре доказал свою преданность.
Они прибыли в Байонну, чтобы оттуда проехать в Париж, справляясь повсюду о несчастном Кортино и его дочери. Но нигде не могли ничего сообщить о них, и Олимпио стал сомневаться, что найдет их во Франции.
Валентино старательно разыскивал и расспрашивал. Однажды, вечером он зашел в гостиницу. За одним из столиков сидели матросы, разговор их заинтересовал слугу Олимпио. Это были испанские моряки.
Они рассказывали, что на корабле «Паяро» вывозили контрабанду и что долгое время капитан благодаря своему промыслу зарабатывал значительные суммы денег, но несколько недель назад был захвачен крейсером. На вопрос, как это могло случиться, если «Паяро» всегда был готов идти в бой, один из матросов ответил, что это произошло оттого, что капитан «Паяро» взял на борт старика с молодой дочерью, которые бежали от правительства. Из-за них-то и захватили корабль.
Валентино стал прислушиваться и наконец вмешался в их разговор, предварительно велев подать на свои деньги вина. Последнее оказало свое действие, матросы разговорились и завели с ним приятельскую беседу.
Между тем Олимпио ждал своего слугу и уже начал думать, не сбежал ли он; впрочем, платье и ценные вещи были нетронуты. Клод и Филиппо были на стороне Валентино и защищали его перед Олимпио, который вскоре и сам убедился в своем напрасном подозрении. В полночь Валентино явился домой. Он был заметно навеселе.
— Ого, да ты, кажется, порядком набрался! — сказал Олимпио, встретив его. — Что с тобой случилось?
— Простите меня, дон Агуадо! Правда, что я немного пьян, но без этого мне нельзя было обойтись, — ответил Валентино и так лукаво улыбнулся, что господин его невольно засмеялся.
— Да были ли у тебя деньги на вино? — спросил он.
Вместо ответа Валентино вытащил из кармана кожаный кошелек и стал вертеть им во все стороны.
— В нем было как раз столько денег, чтобы угостить матросов и заставить их разговориться! Дон Агуадо, я теперь счастливейший человек в мире!
— Я это вижу, — ответил Олимпио.
— Я напал на след.
— На след? На чей же след?
— На след Кортино и его дочери!
— Ты пьян, Валентино! Ступай спать!
— Клянусь, что я говорю правду, хотя и выпил, но поверьте мне, благородный дон! Я счастливейший человек на свете. Цель ваша близка, я напал на след.
— Так говори же, где этот след?
— Точный, верный след, дон Агуадо! Один матрос видел их в Сантандере! Старику можно было дать лет шестьдесят, сеньорите — двадцать! Они искали корабль, на котором могли бы уехать из Испании!
— Ты говоришь правду, Валентино?
— Слушайте дальше, мой добрый господин! Вы увидите, что я счастливейший человек в мире! Сеньорита держала на руках ребенка!
— Ребенка! Значит, это не Долорес!
— Клянусь, что это была она! В Сантандере они сели на корабль «Паяро», чтобы избавиться от преследовании какого-то господина! Незнакомец купил другой корабль; и на следующий же день, вечером, «Паяро» снова вернулся в Сантандер; но на нем уже не было беглецов: этот господин пересадил их на свой корабль!
— Хорошо, Валентино! Все это очень может быть! Но какого это ребенка взяла с собой сеньорита?
— Я вам объясню это, только выслушайте меня! За бутылкой вина матрос рассказал мне все, что мне было нужно узнать. Незнакомец, купивший корабль, — герцог Медина.
— Черт возьми! — вскрикнул Олимпио. — Теперь твой рассказ начинает иметь связь! Герцог Медина! Рассказывай дальше!
— Я закончил свой рассказ! В Сантандере больше не слышали ни о корабле, ни о беглецах!
— Ты не спросил, куда отправился корабль?
— Матросы говорили, что он направился на северный берег Франции или в Англию!
Олимпио был сильно взволнован рассказом Валентине Он возбуждал в нем то надежду, то сомнение! Дон Агуадо разбудил своих друзей и передал им рассказ своего слуги.
Маркиз засомневался, что это были староста с дочерью; Филиппо же настоятельно требовал немедленно отправиться в дорогу и останавливаться во всех гаванях Франции, расспрашивая о старике и его дочери.
— Но что это за ребенок? — задумчиво проговорил Олимпио. — Старая крестьянка говорила мне, что их преследует не сам герцог Медина, а его управляющий!
— Это можно объяснить таким образом, — сказал маркиз. — Плут управляющий для большего успеха взял на себя имя и титул герцога. Но мне тоже кажется невероятным то обстоятельство, которое заставляет тебя сомневаться, Олимпио.
Клод был деликатен и убежден в невинности девушки, поэтому не хотел ни называть, ни выговаривать это обстоятельство, которое в нем породило сомнение.
— Не сомневайтесь, это, наверное, они! — сказал Филиппо. — Мы должны немедленно ехать на поиски, а то будет поздно!
Слова Филиппо произвели желаемое действие на его друзей. Олимпио был убежден, что староста и его дочь попали в руки того злодея герцога, и необходимо скорее вырвать их из его рук. Рассказ же о ребенке Олимпио приписал красноречию матросов.
Валентино очень обрадовался, когда ему сказали, что они немедленно отправляются в путь, он даже забыл о сне. Верный слуга проворно стал укладывать вещи и оседлал лошадей, распевая веселую песенку. Олимпио, который рассчитывался с хозяином, был очень обрадован преданностью слуги и предложил ему в награду несколько золотых, но Валентино отказался, взяв только деньги, потраченные им в таверне на угощение матросов, чтобы в другой раз было чем угостить нужных людей.
— Ты добрый, честный малый, — сказал Олимпио. Когда слуга подвел лошадей маркизу и Филиппо, те тоже начали благодарить его.
Через несколько минут друзья были уже в дороге. Ни в Нанте, ни в Бресте они не могли добиться какого-либо толку и узнать что-либо о Кортино и его дочери. В Шербуре им сказали, что корабль герцога Медина несколько недель или даже месяцев тому назад закупал в доках уголь, которого ему не хватило. Но никто не мог сказать, куда он потом отправился; предполагали, что корабль поплыл в Англию.
- Предыдущая
- 77/152
- Следующая
