Евгения, или Тайны французского двора. Том 2 - Борн Георг Фюльборн - Страница 64

• Предыдущая
• 64/122
• Следующая

– Кто вы и что вам угодно? – спросил Олимпио, гордо выпрямившись и сильно побледнев.

Бачиоки подошел к священнику, сказал ему несколько слов на ухо, тот удалился; затем обратился к присутствующим.

– Хотя неприятно нарушать этот обряд, – проговорил он, – но обязанность моя требует того.

– Государственный казначей, граф Бачиоки? – прервал его вопросом Олоцага.

– В доме дона Агуадо на Вандомской площади найдены орудия, вследствие которых люди, живущие в этом доме, привлекаются к процессу об адской машине.

– Как! – вскричал Олимпио. – Разве дозволены аресты в святом храме? Кто осмелился дать такое дерзкое приказание?

– Вы забываете, генерал, где мы находимся, – проговорил Бачиоки, между тем как присутствующие с любопытством толпились около алтаря. – Я только что получил повеление и прошу вас, холодно и резко сеньору, живущую в вашем доме, и маркиза Монтолона немедленно следовать за мной.

– Найдены орудия, относящиеся к адской машине! – вскричал Олимпио. – Это низкая клевета!

Клод подошел к взволнованному другу и взял его за руку.

– Все это объяснится! Постараемся избежать сцены, недопустимой в этом священном здании.

– Я потребую ответа! – вскричал Олимпио, и слова его громко раздались под высокими сводами. – Не бойся, – нежно проговорил он Долорес, которая, дрожа всем телом, стояла подле него. – Я догадываюсь, кому обязан ловушкой, но на этот раз виновные дорого заплатят за это.

– Будьте так добры, следуйте за мной, проговорил Бачиоки.

– Сети нарочно расставлены в этом месте, так как знают, что я не соглашусь осквернить его. Пойдем, дорогая моя Долорес, посмотрим, долго ли протянется эта гнусная игра!

– Прошу у вас извинения, дон Олоцага, – сказал Бачиоки, – хотя дон Олимпио и принадлежит к посольству, но надеюсь, что дружественные отношения между Францией и Испанией не нарушатся вследствие такого пустого и ничтожного обстоятельства.

Евгения стояла в тени, возле среднего алтаря, и радовалась успеху хитро придуманной ловушки.

Олимпио под руку с Долорес гордо направился к выходу из церкви; за ним следовал маркиз де Монтолон, потом Прим вместе с молодым испанским офицером. Взгляд Евгении остановился на Рамиро Теба, имевшего поразительное сходство с ней.

Вдруг она увидела бриллиантовый крест на груди Олимпио; она вспомнила произнесенные им некогда слова и затрепетала всем телом, увидев, что в кресте не достает многих камней.

Но что же заставило ее вдруг так содрогнуться?

Число пустых мест увеличилось; эти таинственные знаки, так сильно волновавшие ее, должны исчезнуть, и она во что бы то ни стало добьется этого. Благодаря ловкости Бачиоки Олимпио находился теперь в ее руках, и притом не один, а с Долорес.

Она вздохнула.

В это время дон Агуадо увидел двух дам в вуалях; внутренний голос сказал ему, что ближайшая из них – императрица.

– Берегитесь, – прошептал он, – посмотрите на того, кто за мной идет!

Евгения услышала эти слова, она обернулась, – Рамиро Теба приближался к ней; не оставалось ни малейшего сомнения, что глубочайшая и сокровеннейшая ее тайна была известна дону Олимпио Агуадо.

Что же случилось в ту страшную ночь в гостинице «Гранада»?

Приподняв половицы, хозяин и Эндемо едва успели бросить в отверстие безжизненное тело дона, как вдруг в дверь кто-то сильно постучал.

Оба негодяя переглянулись, они не могли понять, кто мог прийти в такое позднее время, как вдруг до их слуха долетел голос, заставивший их на минуту окаменеть.

– Слуга, – пролепетал хозяин.

– Отворите, – кричал снаружи громкий повелительный голос, – или я выломаю дверь! Здесь вы, дон Агуадо?

– Валентино! Мы убьем его, – прошептал Эндемо.

В эту минуту раздались нетерпеливые, решительные удары в дверь.

Эндемо подскочил к тому месту, где лежал револьвер и быстро схватил его.

Хозяин подбежал к двери, чтобы неожиданно напасть на Валентино; зияющее отверстие в полу он оставил незакрытым, предполагая, что тот впопыхах свалится в него.

С треском и скрипом дверь поддалась наконец под мощным кулаком Валентино; она зашаталась, еще один сильный, оглушительный удар, и Валентино был в комнате, слабо освещенной луной, бледные лучи которой падали прямо на Эндемо.

Дикое проклятие сорвалось с губ слуги, когда он увидел пустую постель и приподнятые половицы; ему было достаточно одного взгляда, чтобы догадаться, что здесь произошло.

В момент, когда он хотел броситься на Эндемо, чья-то рука неожиданно схватила его. Хозяин повалил его на пол и старался сдавить его горло. Ошеломленный этим неожиданным нападением, Валентино, казалось, растерялся на минуту.

– Держите его, – закричал Эндемо хозяину, намереваясь со своей стороны также броситься на слугу.

– Низкие убийцы, – задыхаясь, проговорил Валентино, лежа на полу; но вдруг неминуемая смертельная опасность удвоила его силы, он уперся руками в грудь врага, который высвободил из тисков его горло.

Видя перевес со стороны неприятеля, Эндемо прицелился из револьвера, выжидая удобной минуты, чтобы раздробить голову Валентино. Закипела страшная равносильная борьба. Стрелять было невозможно: пуля вместо Валентино легко могла попасть в хозяина.

– Проклятие, – зарычал хозяин, чувствуя, что не в состоянии долее выдерживать сильных ударов Валентино, – помогите мне!

Бросив револьвер на постель, Эндемо подбежал на помощь к хозяину.

– Туда его, – вскричал последний, указывая головой на отверстие.

Страшная ярость и отчаяние овладели Валентино, когда он почувствовал удары Эндемо; напрягая все силы, он рванулся из рук врагов и быстрым неожиданным ударом повалил хозяина на пол, потом выхватил кинжал и замахнулся им на Эндемо, в руке которого также блеснуло оружие.

– Столкните его вниз, – простонал хозяин, пытаясь проткнуть ножом грудь противника, но последний предупредил его.

– Вот награда тебе, негодяй! – вскричал Валентино, всаживая нож по самую рукоятку в его горло.

Слыша предсмертное хрипение хозяина, видя кровь, брызнувшую из его раны, Эндемо снова схватил револьвер, казавшийся ему удобнее кинжала.

Валентино обернулся к другому врагу, который угрожал ему; опасность была велика, но не страшила Валентино. Слабый лунный свет не давал Эндемо прицелиться наверняка.

– Сдавайся! Бросай оружие, негодяй! – вскричал Валентино, кидаясь на герцога. – О, на этот раз ты так легко не отделаешься! Убийцы, что сделали вы с доном Агуадо, что означают эти кровавые пятна на полу и постели?

Эти страшные знаки, свидетельствовавшие о смерти Олимпио, привели Валентино в такое неистовство, что он уже ничего более не страшился.

Раздались два выстрела, и пули, просвистев над головой слуги, попали в стену; с диким язвительным смехом готовился Валентино броситься на своего противника, которому удалось еще раз выстрелить.

Послышался слабый крик, свидетельствовавший, что слуга ранен; но пуля ошеломила его только на секунду; побледнев и скрежеща зубами, схватил он за руку Эндемо, стараясь вывернуть ее.

Боль была такой сильной, что заставила герцога застонать. Валентино хотел уже убить негодяя, но опомнился, ибо только от него одного мог узнать, что сталось с Олимпио и где находится сеньора. Он вырвал у него кинжал и револьвер.

– Ты в моих руках, презренный! – вскричал он. – Не шевелись, или я переломаю тебе обе руки! Признавайся, дон Агуадо умер?

– Не знаю, – отвечал Эндемо едва слышно, с трудом сдерживая нестерпимую боль и ярость.

– Говори, ради всего святого! Не смей лгать, иначе я раздроблю твою подлую голову. Говори, что сделали вы с благородным доном?

– Хозяин столкнул его в подполье!

– После того как вы обезоружили его во время сна; говори, где находится сеньора, возлюбленная невеста моего господина.

Глаза Эндемо засверкали, вопрос этот пробудил в нем надежду на спасение.

– Ты колеблешься…

• Предыдущая
• 64/122
• Следующая