Тайна старого кладбища - Устинова Анна Вячеславовна - Страница 3

• Предыдущая
• 3/35
• Следующая

Ребята украдкой переглянулись. Анна Константиновна то и дело повторяла, что просто не вправе уйти в мир иной, пока не завершит работу над мемуарами. Мол, жизнь ее сталкивала со столькими величайшими личностями! И теперь она просто обязана поделиться впечатлениями с потомками.

Написав очередной «кардинальный фрагмент», Анна Константиновна испытывала его на домашних. Летом чаще всего отдувались близнецы, так как родители их приезжали на дачу лишь по субботам и воскресеньям, да и то не каждую неделю.

– А ты, бабушка, скоро про Пастернака закончишь? – вкрадчиво произнес Дима.

– Нет, – покачала головой Анна Константиновна. – Это очень сложная история. И мне нужно довести ее до потомков в малейших нюансах. Работы не меньше, чем на две недели.

Внук облегченно перевел дух. Значит, в ближайшие две недели можно свободно располагать своим временем и не бояться, что бабушка заставит их с Машей полдня сидеть дома и слушать отрывки из своих мемуаров.

– А почему ты спрашиваешь? – внимательно поглядела на него бабушка.

– Ему интересно послушать, – немедленно нашлась Маша.

– Как закончу, так обязательно прочту, – обрадовалась пожилая ученая дама. – И Петруша может присоединиться, – добавила она.

– Обязательно, – пообещал вежливый Петька.

– Хоть не одним мучиться, – тихо пробормотал Дима.

– Что-что? – не расслышала бабушка.

– Это он радуется, – снова вмешалась Маша.

Петька мигом опустил голову. В отличие от Анны Константиновны, до его слуха отчетливо донеслось тихое бормотание Димы.

– Эй, вы готовы? – появилась в передней Настя.

– Сейчас, – хором ответили ей близнецы.

Маша повернулась к бабушке:

– Для чего нам навещать Коврову-Водкину?

– Несчастной старухе понадобилась соломенная шляпа, – вздохнула Анна Константиновна. – Она уверяет, что ей вчера явился призрак покойного Аполлинария.

– Опять? – в один голос воскликнули внуки.

Наталье Владимировне постоянно являлись разнообразные пришельцы из потустороннего мира. А чаще всех призрак супруга философа-мистика Аполлинария Коврова, публиковавшего свои труды под псевдонимом Аполлон Парнасский. Коврова-Водкина всегда ему очень радовалась и уверяла, что «пламень их чувств до сих пор не угас».

– Опять, – подтвердила Анна Константиновна.

– И, конечно, Аполлинарий дал Наталье Владимировне руководящие указания, как жить дальше? – насмешливо спросила Маша.

– Нехорошо смеяться над старостью, – нахмурила брови Анна Константиновна.

– Все там будем, – с философским видом произнес Дима.

– Где? – решила уточнить Настя. – Там, где Коврова-Водкина, или там, где Аполлинарий?

– Сперва там, где она, а потом там, где он, – загробным голосом отозвался Дима.

Маша фыркнула.

– Вы меня будете слушать? – строго спросила бабушка. – Это совсем не смешно, – очень серьезным тоном продолжала она, но глаза у нее как-то странно блестели. – Несчастная старуха уверяет, что призрак Аполлинария велел ей ходить в светлой соломенной шляпе. Таким образом, видите ли, удастся отогнать сглаз, который на нее напустили тайные недоброжелатели. Короче говоря, умоляю вас, отнесите ей эту шляпу!

И Анна Константиновна сняла с полки над вешалкой допотопный головной убор из белой соломки.

Схватив шляпу, ребята выбежали на улицу.

– Не торопитесь, – напутствовала их Анна Константиновна. – У вас до вечера еще масса времени. Только к ужину прошу не опаздывать!

Но четверо друзей ее не услышали. Они уже вовсю спешили к воротам.

– Тащись теперь по жаре к этой Наталье Владимировне, – выходя из калитки, брюзжал Дима.

– А я по ней даже соскучилась, – ответила Настя.

– Я тоже, – подхватил Петька.

– А я больше по Филимоновне, – усмехнулась Маша.

– Сейчас тебе Филимоновна покажет, – пообещал Дима.

Все в Красных Горах знали, что Филимоновна, приходящая домработница Ковровой-Водкиной, во время войны была снайпером и встретила победу над фашизмом в Берлине. С наступлением мира жизнь Татьяны Филимоновны стала гораздо бедней на события. Устроившись на работу к Наталье Владимировне, она бдительно охраняла имущество и жизнь любимой хозяйки, видя почти в каждом посетителе вора или бандита. Особенно опасной для окружающих Филимоновна стала с той поры, как обзавелась газовым пистолетом. По любому, кто казался ей подозрительным, Филимоновна без предупреждения открывала шквальный огонь. Кое-кто из чересчур легкомысленных обитателей Красных Гор уже стал жертвой массированной газовой атаки.

Вот почему, едва взойдя на крыльцо дачи Ковровой-Водкиной, четверо друзей не только позвонили, но и громко крикнули в раскрытое окно кухни:

– Татьяна Филимоновна! Это мы!

К их удивлению, Филимоновна даже не выглянула. Лишь вяло откликнулась:

– Мне-то что? Тут теперича проходной двор устроили.

– Что это с ней? – прошептала Настя.

– Не шепчи. Я все слышу. Кажись, не глухая, – отозвалась Филимоновна.

Ребята хмыкнули. Глухой была не она, а ее хозяйка. Проблемы со слухом сильно мешали и без того эксцентричной Наталье Владимировне правильно воспринимать окружающую действительность.

– Чего встали? Заходите, раз уж пришли. Не заперто.

Это было еще удивительней. Обычно Татьяна Филимоновна, во избежание внезапного нападения врага, запирала дверь на два замка и еще на железный засов.

Ребята вошли. Дверь в кухню была распахнута. За рабочим столом восседала с понурым видом Татьяна Филимоновна. Перед ней лежала закрытая книга. На обложке крупными буквами было написано: «Орлиный клекот».

– Про войну роман, – немедленно пояснила домработница-снайпер.

– Ясно. – Ребята кивнули.

В кухне повисло молчание.

– Что-нибудь случилось? – заботливо спросила Настя.

– Я человек маленький и в дела хозяйки не вмешиваюсь, – последовал ответ.

– Теперь всем одна Людовна распоряжается.

И Филимоновна сморщилась так, словно ей влили в рот изрядную порцию горького лекарства.

– Какая Людовна? – спросил Петька.

– Сами сейчас увидите, какая, – с еще большей неприязнью проговорила приходящая домработница. – Смотреть противно. Сейчас ужин сготовлю, и только меня и видели.

Друзья в который раз с изумлением переглянулись. Обычно Филимоновна делила все трапезы с хозяйкой и в свой одинокий домик, который находился в деревне Борки, возвращалась лишь поздним вечером. А часто и вовсе ночевала на даче Ковровой-Водкиной. Теперь, видимо, их отношения дали трещину. Но при чем тут какая-то загадочная Людовна?

Петька хотел продолжить расспросы, когда на кухне появилась величественная Наталья Владимировна. Поговаривали, что она происходит, чуть ли не из царского рода. Это отразилось на ее внешности. Горделивая осанка. Седые волосы неизменно подсинены. Орлиный профиль. Длинное белое платье. И очки на золотой цепочке.

– О-о! Молодежь! – воскликнула она хорошо поставленным голосом.

В юные годы Наталья Владимировна была актрисой. Правда, длилось это недолго. Вскоре она, по ее собственному выражению, «пожертвовала собой во имя пламенной любви к Аполлинарию». Как подсчитали ребята, этот пылкий возлюбленный был старше ее лет на пятьдесят. Впрочем, и счастье молодоженов длилось недолго. Философ-мистик довольно быстро отошел в мир иной.

– Татьяна Филимоновна! – повернулась хозяйка к домработнице. – Почему вы держите моих юных друзей на кухне?

– Я не держу, они сами стоят, – ответила Филимоновна.

– Как это не хотят? – не расслышала Коврова-Водкина.

– Я говорю: стоят! – повысила голос Филимоновна.

– Вас, моя милая, не поймешь, – рассердилась хозяйка. – То хотят, то не хотят.

– И, с досадой отвернувшись от Филимоновны, она царственным жестом указала в сторону гостиной.

– Пойдемте, друзья мои! Я познакомлю вас с замечательным человеком. А вы, Татьяна Филимоновна, подайте, пожалуйста, чай!

– Идите-идите, – проворчала в ответ Филимоновна. – Сейчас увидите, кто здесь теперь руководит.

• Предыдущая
• 3/35
• Следующая