Замок горного короля - Тарр Джудит - Страница 32

Десяти оруженосцам короля предстояло пойти с ним на войну под предводительством Аджана, желающего убедиться, что они не посрамят его выучку. Несколько избранных, все еще не могущих прийти в себя от оказанной чести и страха, получили увольнение на ночь. - Убирайтесь, - рявкнул на них Аджан, - и дайте другим покой. Но помните: мы выступаем с первым лучом солнца. Кто опоздает, останется здесь. Они увидели Вадина, когда он пришел в пивную в поисках Лиди, и были уже достаточно пьяны, чтобы забыть, что они благоговеют перед ним. - Выпей с нами, - попросил Олван, впихивая свой собственный кубок в его руки и не замечая, что расплескивает эль по столу. - Ну хоть один кубок. Это полезно. Согревает кровь. - И он подмигнул. Вадин начал было отказываться, но Аян держал его вторую руку, и все они кричали ему: "Оставайся!" К тому же в заполненном до отказа шумном зале он не мог разглядеть Лиди. Кто-то потянул его на стул. Вадин подчинился неизбежному и выпил то немногое, что оставалось в кубке. Компания встретила это радостными возгласами. Он поймал себя на том, что широко улыбается. Лиди опять вернулась к нему, и очень скоро он пойдет к ней, а теперь и его друзья вспомнили о былой дружбе. И тем не менее все как-то изменилось. С Лиди было лучше. Глубже, нежнее. Иногда, на вершине любви, ему чудилось, что он видит ее душу, подобную стеклу, наполненному светом, невыразимо прекрасную. А здесь, сидя в компании буйных молодых людей, окруженных парами вина, эля и клубами одурманивающего дыма, Вадин думал только о том, как бы выбраться отсюда. И не то чтобы ему не нравились его товарищи. Некоторых он почти любил. Только... они казались такими дурашливыми, как дети, играющие во взрослых мужчин. Разве не приходило им в голову, что утром, с восходом солнца, участь их будет достойна жалости? Он улыбнулся, взял кубок и стал ждать, пока Лиди найдет его сама. Остальные становились неуправляемыми. Нуран начал танцевать на столе танец войны .под дробь кулаков и рукояток мечей. Внезапно Олван испустил крик. Нуран сбился с ритма и, смеясь, свалился со стола на колени к полудюжине товарищей. Олван вспрыгнул на его место и возопил: - Мужчины! У него был сильный голос и ораторский дар, и он привлек внимание не только оруженосцев, но и многих сидящих вокруг. - Мы преданы нашему королю? - Да! - гаркнули в ответ оруженосцы. - Мы будем сражаться за него? Мы убьем предателя? Мы утвердим короля на его троне? - Да! - Тогда, - он упал па одно колено и понизил голос, - слушайте меня. Мы должны продемонстрировать ему нашу преданность. Давайте совершим что-нибудь такое, чтобы весь Янон заметил нас. От ударов кулаками тяжелый стол пошатнулся. - Весь Янон! - радостным хором ответили они. Но Аян нахмурил брови. - Что же нам сделать? Мы носим его цвета. Он дал нам новый герб - Солнце, который сияет на плащах. Мы пойдем с ним в поход и будем прислуживать ему и смотреть за его оружием. Что же еще мы можем сделать? - Что еще? - вскричал Олван. - О, мой дорогой, тысячи дел. Но хватит и одного. Давайте покажем ему, как мы его любим. Давайте пожертвуем ему наши бороды. Все пооткрывали рты. - Пожертвуем наши... - Аян замолк и погладил свою жидкую бороду, вырастить которую старался так долго и так упорно. - Олван, ты сошел с ума. - Я принадлежу моему королю. У кого хватит смелости? Кто со мной? - Все девушки будут смеяться над нами, - сказал Сувин. - Они же не смеются над королем. - Нуран ударил рукой об руку. - Я с тобой! Ну-ка, у кого самый острый нож? Как только один сдался, остальные последовали за ним, причем Аян последним и только из любви к Олвану. Вадин молчал, да его никто и не спрашивал. Когда они высыпали во двор, чтобы достать воды, требуя светильники, полотенца и мыло для бритья, он молча направился за ними в окружении шумных зевак. Первым был Олван, за ним последовал Аян с видом заключенного, идущего на казнь. Кав, руки которого крепче всех держали нож, превращал друзей в незнакомцев. Аян был красив, как девушка. У Олвана, огромного и крепко сложенного, до самых глаз заросшего бородой, оказалось под ней мужественное приятное лицо. Аян посмотрел на него, увидел кого-то незнакомого и сразу же безоглядно полюбил его. Другие толпились за ними, чтобы принести свою жертву. Кав отдал нож Нурану и сам занялся водой и мылом. Его борода, густая и поблескивающая медью, была уже бородой мужчины; все взревели, когда она исчезла. Он ответил тем же. Нуран поранил его. - Кровь богам! - завопил кто-то. Вадина передернуло. Друзья повернулись к нему. - Эй, человек короля! Давай же, присоединяйся к нашему братству. Остальные уже расставались со своими бородами, превращая это в священнодействие. Сотни жертв приносились на этот невидимый алтарь. Все были совершенно пьяны, и казалось бы чудом, если бы утром не нашли кого-нибудь с перерезанным горлом. Вадин напрягся, сопротивляясь обхватившим его рукам. - Нет, - сказал он. - Хватит. Он знает меня как облупленного. Мне не надо... Они рассмеялись, но глаза их сверкали. Их было много, они были сильны, и эль все еще управлял их поступками, делая их жестокими. - Ну же, парень! Будешь нашим капитаном. Разве не о тебе он рыдал? Разве не тебя он так любит? Вадин боролся. Они смеялись. Он проклинал их. Они повалили его на землю и сели на него верхом. Кав опять взял остро отточенный сверкающий нож. Вадин лежал неподвижно. - Кав, - произнес он, - не надо. Его старый друг смотрел на него чужим лицом. Кав ничего не выиграл, принеся эту жертву: без своей прекрасной бороды он стал даже менее привлекателен, чем прежде, - огромный, грубый мужик, с челюстью, выступающей, как гранитная скала. Он нагнулся и приложил к щеке Вадина обжигающе холодное лезвие ножа. Вадин подставил свою скулу. С резким смехом Кав заткнул нож себе за пояс. - Отпустите его, - сказал он и повторял до тех пор, пока они не повиновались, рыча. Вадин неловко поднялся, потирая пораненное колено. Оруженосцы подались назад. Теперь они поняли то, что он знал с самого начала, когда сел рядом с ними. Он больше не был одним из них. Они сами пожелали служить королю; он же принадлежал Мирейну полностью, помимо своей воли и до глубины души. Он кивнул головой Каву, даже слегка улыбнулся - и ушел. Они не пытались удержать его.

Старуха, сидевшая у занавеси, взяла у Вадина монету, но даже не пошевелилась, чтобы пропустить его. Она уставилась на него, как будто не узнавая. - Кого ты хочешь? Он застонал. Конечно, именно сегодня, а не в какой-то другой день, Конди должна была впасть в маразм. - А кого ты думаешь? Конечно, Лиди. - Ее нельзя. - Что ты мелешь? Она мне обещала. Обещала оставить сегодняшнюю ночь для меня. - Ее нельзя, - повторила Конди. - Она ушла. Пришел мужчина и купил ее. Заплатил за нее золотой солнечный диск. Вадин был готов завыть во весь голос. Он схватил старую ведьму за горло и тряс до тех пор, пока она не взвизгнула от страха. - Кто? Кто? О боги, я убью его! Она не захотела сказать ему. Или не могла. Если сначала она прикидывалась тупой, то теперь его гнев заставил ее шептать правду; скорчившись, она стонала и молила его уйти. В конце концов пришел хозяин таверны с одним из своих людей, а у Вадина еще осталось достаточно соображения. С горьким проклятием он развернулся и бросился в ночь.

Наружная дверь Мирейна была закрыта, внутренняя заперта. Счастливый человек! У него была своя женщина; она любила его и принадлежала ему, и никто другой не мог купить ее. Вадин прошагал мимо насмешливо молчащих стражей к себе в комнату, сбрасывая по пути свой роскошный наряд. Совсем недавно он надевал его с такой радостью, думая о Лиди, о том, как она посмотрит на него, улыбнется и объявит его самым красивым из ее любовников; а потом они бы устроили целую игру, снимая это все. Вадин споткнулся, у него вырвалось резкое слово. Он совсем забыл про поклажу, сваленную в кучу под дверью в ожидании утра. Он пнул ее ногой и опять выругался, потому что поврежденное колено бурно запротестовало. Еще немного -и он бы разрыдался. Что-то зашуршало в темноте. Вадин застыл, уронив руку на рукоятку меча и с тихим свистящим звуком доставая его из ножен. Искра переросла в пламя и превратилась в светильник рядом с его кроватью. Лиди, моргая, смотрела на его явление в блеске украшений и с мечом в руке. Она была в чем мать родила, за исключением нитки бус, голубых как небо. Она поднялась, подошла к Вадину и обняла вместе с мечом. - Мой любимый, бедняжка, ты искал меня? Я пыталась послать тебе весточку, но сначала не было времени, а потом ты ушел, и они не позволили мне пойти за тобой. Он зарылся лицом в нежность ее волос. - Конди, черт бы ее побрал, сказала, что тебя продали. - Так оно и было. Вадин отпрянул, но Лиди улыбнулась, сияя от радости. - Да, Вадин. Пришел человек, он принес золото; Конди и Ходан долго торговались, но взяли его, хотя я спорила, и проклинала их, и даже кричала. Но что я могла сделать? В конце концов, я была только рабыней. Потом, - сказала она, - потом человек увел меня и был очень добр ко мне. Он привел меня в замок. Я уже начала бояться. Человек провел меня в комнату, полную надменных женщин, которые вели себя как королевы, хотя на самом деле были служанками. Они заставили меня вымыться с головы до ног, а потом искали у меня вшей и чего-то еще похуже, и я стала злиться. Вадин убрал меч в ножны, сбросил его и перевязь на поклажу и подчинился Лиди, которая увлекла его к кровати и устроилась у него на коленях. Она поцеловала его в грудь прямо над сердцем и вздохнула. - Конечно, я поняла, за кого они меня приняли. За обычную шлюху. - Она приложила пальчик к его губам, чтобы не дать ему возразить. - Такой я и была, любовь моя, хотя я пыталась оставаться чистой и не принимала каждого мужчину, который просил меня. Теперь же, сказали эти женщины, я должна была научиться жить по-новому. Меня купили не для того, чтобы я занималась своим ремеслом в замке. Некоторое время Лиди молчала. В конце концов Вадин не выдержал и спросил: - Для чего же тебя купили? - Они не хотели говорить мне, - произнесла она. - Очень долго не хотели. Они мне все показывали. Как одеваться, и давали мне красивые одежды, чтобы я научилась. Как делать прическу. Как пользоваться духами и красками. Словно я всего этого не знала; но тут, конечно, была некоторая разница. Они мне показывали, как быть настоящей леди. Или как прислуживать леди. Очень высокородной леди, Вадин. Ты знаешь княжну Ширани? - Конечно, - ответил он. - Это одна из дам короля. - Я знаю. Она любит его до смерти. Бедная госпожа, ее отец князь Кирлиан один из бунтарей, а она живет только ради взгляда короля и уверена, что ее убьют как дочь предателя. Я сказала ей, что она может ничего не бояться. Король знает, где правда, а где ложь. - Почему же именно Ширани купила тебя? Мужчина - это я могу понять: ты знаменита. Но девушка, княжна... Лиди рассмеялась. - Конечно же, она меня не покупала. Я - подарок. Слушай, что было дальше. Пришла какая-то женщина и спросила у княжны, подхожу ли я ей, и эта милая девушка ответила, что все превосходно. Женщина даже не улыбнулась. Она сказала, что меня хотят видеть в другом месте, и велела помнить о хороших манерах. Обидевшись, я хотела было повести себя откровенно грубо, как она того и ждала, но не смогла так поступить в присутствии моей госпожи. Я изобразила на лице благопристойное выражение, и женщина увела меня. - Лиди засмеялась. - О, это было чудесно, я была просто вне себя. Она отвела меня к мужчине, мужчина - к мальчику, а мальчик - к королю. И он, стоя перед целой дюжиной лордов, обнял меня, как будто я была его родней, и спросил, нравится ли мне мое новое место. А потом он сказал мне... Вадин, он сказал, что я свободна. Что если я хочу, то могу служить княжне, но если я предпочту что-либо другое, он даст мне все, что мне будет нужно. "Именно так, - сказал он. - Все, что тебе будет нужно". И я сказала... Я сказала, что была бы счастлива, если бы он разрешил мне видеться с тобой. Он сказал, что я могу видеть тебя когда захочу. Потом он поцеловал меня и отпустил. У Вадина перехватило дыхание. Мирейн купил ее. Она была свободна. Дарованная королем вольная могла поднять человека из рабыни в королевы. Конечно, Мирейн не поднял бы ее так высоко, но она и не вынесла бы этого. Да и Вадин не был принцем, а всего лишь королевским слугой, так же как Лиди - служанкой княжны. Его молчание обеспокоило ее. Она подняла голову с его груди, и лицо ее застыло, готовясь к худшему. - Ты не рад. У тебя здесь есть женщина. Я годилась только для твоих ночей в городе, когда ты нуждался в новом лице и купленной любви, в ком-то, кто уйдет, когда тебе хочется, и забудет, когда тебе это будет угодно. Я уйду по одному твоему слову, мой господин, и не буду преследовать тебя. Вадин крепче сжал ее в объятиях и заглянул в ее глаза, широко открытые, спокойные, без намека на слезы. - Ты хочешь этого? Хочешь уйти? - Я не останусь там, где я не желанна. - Он купил тебя для меня, понимаешь? - сказал Вадин. - Он знал, что я никогда не приму от него подарка. Поэтому он освободил тебя, приставил в услужение к Ширани и позволил тебе самой решать, хочешь ли ты быть со мной. Маленький хитрый негодяй! - Он - король. И королева не могла бы произнести эти слова с большей уверенностью и спокойствием. - Несомненно, - согласился Вадин. - А еще он - прирожденный притворщик. И очень высокого мнения о тебе. - Это замечание повергло ее в смущение, и Вадин поцеловал ее. - Лида, дорогая, нам надо быть осторожными, а то он захочет видеть нас не только в постели, но и под венцом. - О нет. Этого мы сделать не можем. Ты - лорд, и победитель, и друг короля. А я... -А ты- леди, и умная женщина, и друг короля. Разве ты не видишь, что он замышляет? Если б я когда-нибудь скопил достаточно серебра, чтобы выкупить тебя, ты была бы только свободной женщиной. А раз он купил тебя, ты можешь быть того звания, какого повелит король. А из свободных женщин только самые высокородные могут прислуживать княжне. - Ой, - сказала Лид и с удивлением, - да он совершенный негодник. - Ее улыбка была не менее лучезарной, чем его. - Скажи мне, мой господин, может ли благородная женщина развлекаться с мужчиной, который ей не муж? - Это не слишком одобряют, но такое случается. - Меня тоже не слишком одобряют. Да я и не стремлюсь к этому. Честно предупреждаю, Вадин. - Очень честно. Его глаза были прикованы к ее телу, и его разум тоже. Лиди толкнула его на кровать. Вадин улыбнулся; она поиграла с бородой, которую он только что чуть не потерял. - Я полагаю, - сказал Вадин, - что мне придется разориться, чтобы удержать твою благосклонность. - Может быть, - сказала она, прижимаясь к нему всем телом. - А может, и нет. Я была плохой шлюхой. Я выбирала мужчин больше ради любви, чем ради денег, а многие ночи не работала вообще. - Но зато когда ты работала, - пробормотал он, - ах! - У него перехватило дыхание; когда Лиди сделала нечто совершенно безнравственное. - Колдунья. - Милый мальчик, - сказала Лиди, которая была на целый сезон старше его. Вадин оскалил зубы; она рассмеялась и стала плести новое заклинание, чтобы окрутить его.