Французская демократия - Прудон Пьер Жозеф - Страница 70

И такъ, обезпеченіе труда рабочимъ, обезпеченіе сбыта хозяевамъ, сокращеніе налоговъ, пониженіе процентовъ, получаемыхъ въ различныхъ видахъ капиталомъ съ производства и обращенія товаровъ: вотъ что, съ перваго взгляда, выражаетъ собою идея покровительственной системы; вотъ что лежитъ въ основаніи таможни, этого гадкаго учрежденія.

Вотъ почему, когда экономисты, глашатаи свободной торговли, когда академики, профессора, государственные совѣтники, журналисты, даже нѣкоторые бывшіе фабриканты, подстрекаемые англичанами Брайтомъ и Кобденомъ, предложили Наполеону III рѣшить своею самодержавною властію вопросъ народнаго интереса и права взаимности, вопросъ, въ которомъ императоръ вздумалъ явиться судьею, то, играя роль отца и покровителя народа, онъ долженъ былъ сказать: «Какъ! – у меня есть только одно средство добиться того обезпеченія труда, котораго республика не могла дать рабочимъ, и вы хотите, чтобы я отрекся отъ этого средства ради прославленія вашей нелѣпой системы! Какъ! – для сокращенія налоговъ, для укрощенія ненасытной алчности казны у меня есть только одно средство – поддержать дешевизну нашихъ произведеній, а вы хотите, чтобы я далъ возможность возростать бюджету и уничтожилъ промышленную и торговую солидарность между департаментами и общинами! Въ виду финансоваго феодализма, наконецъ, который господствуетъ надъ правительствомъ и держитъ всѣхъ насъ въ страхѣ, у насъ есть также единственное средство – научиться обходиться безъ его услугъ, подчиняясь спасительнымъ началамъ взаимности: а вы толкуете о томъ, чтобы еще болѣе усилить гнетъ капитала при содѣйствіи иностранныхъ барышниковъ! Но что же будетъ съ нами, когда исчезнетъ всякая солидарность, когда народное хозяйство пропадетъ въ анархіи, когда собственникъ удвоитъ плату за наемъ своей собственности; когда рабочій потребуетъ увеличенія задѣльной платы; когда банкиръ возвыситъ свой учетъ; когда купецъ набьетъ цѣну на свои товары; когда я самъ, императоръ, буду принужденъ, наконецъ, увеличить жалованье чиновника и солдата?!.. Обезпечьте мнѣ трудъ милліоновъ рабочихъ; обезпечьте мнѣ справедливую плату за этотъ трудъ; обезпечьте мне легкость сбора налоговъ въ два съ половиною милліарда; избавьте имперію отъ этой аристократіи, которая скоро поглотитъ насъ всѣхъ, – и я согласенъ на то, что вы требуете. Я даю вамъ право распоряжаться судьбою всѣхъ отраслей промышленности и земледѣліемъ страны. Я согласенъ, – но только на нѣсколько лѣтъ быть отвѣтственнымъ издателемъ вашей свободной торговли.»

Не такъ разсудило императорское правительство. Правда, что среди его слугъ и друзей не нашлось никого, кто высказалъ бы ему правду и разсѣялъ густой мракъ софистики. Побужденія зависти приняли за справедливость; во имя свободы не признали, отвергнули непремѣнное условіе свободы и государства – экономическую солидарность; разорвали послѣднюю связь рабочаго класса съ буржуазіей; расширили кругъ дѣйствія космополитическаго грабежа, бездомной спекуляціи; отважились даже на такое дѣло, котораго слѣдовало особенно остерегаться, по тому что оно болѣе всего угодно Англіи. Вышло то, чего и надо было ожидать: бюджетъ все ростетъ и ростетъ, жизнь становится все дороже и труднѣе. Но правительство можетъ сказать и сказать себѣ на славу, какъ увѣряютъ его безразсудные совѣтники, что отнынѣ оно никому не покровительствуетъ, ни работникамъ, ни хозяевамъ, ни народному труду, ни народной торговлѣ, ни промышленности, ни земледѣлію, и даже не обезпечиваетъ неприкосновенности государственныхъ владѣній, потому что иностраннымъ капиталистамъ, друзьямъ свободной торговли, дается полная возможность захватить лучшія земли. И обратно: всякій, сознавая теперь, что онъ долженъ разсчитывать только на себя и заботиться о своемъ интересѣ, будетъ имѣть право сказать, что ему безполезно дорожить народною пользою. Послѣ этого, какое дѣло департаментамъ до судьбы Франціи, которой они отнынѣ ничѣмъ не обязаны? Одно изъ двухъ: или они будутъ вести конкурренцію съ иностранцами собственными силами, и въ такомъ случаѣ всѣмъ будутъ обязаны только себѣ; или же они падутъ въ этой борьбѣ, и тогда въ правѣ будутъ обвинять въ измѣнѣ эту Францію, съ которою ихъ связала судьба.

Но въ чемъ же состоитъ эта пресловутая теорія свободной торговли, которая получила какимъ то чудомъ во Франціи, въ царствованіе одного Бонапарта и къ явной выгодѣ англичанъ, такое господство надъ экономическимъ порядкомъ и главными интересами страны.

II. – Проповѣдники свободной торговли, Кобденъ и Бастія утверждаютъ слѣдующее:

1) По принципу: всякая взаимность безполезна; въ ней не нуждаются ни производители и потребители, ни работники и хозяева, ни правила честныхъ сдѣлокъ и общественной нравственности, ни безопасность народа и государства. Система взаимныхъ обезпеченій, имѣя цѣлью уничтожить опасныя послѣдствія конкурренціи, монополя, собственности, машиннаго производства, кредита, налога и проч., принесла бы, вмѣсто пользы, даже гораздо болѣе вреда, чѣмъ таможенная система; слѣдовательно, лучше всего ничего не обѣщать, ничего не обезпечивать – ни труда, ни обмѣна, ни дешевизны, ни честности; слѣдовательно, слѣдуетъ во чтобы то ни стало держаться простой, родной свободы и дѣйствовать въ ея интересахъ; нѣтъ права, справедливости, нравственности, короче – нѣтъ ничего, что могло бы сравняться со свободою, свободою анархическою, свободою безусловною.

2) Что же касается послѣдствій свободной торговли, какъ относительно труда рабочихъ, сбыта товаровъ, риска вновь–заводимой отрасли промышленности, такъ и относительно вывоза звонкой монеты и финансовыхъ кризисовъ, за которыми всегда неизбѣжно слѣдуютъ кризисы торговые, – то теоретики свободной торговли утверждаютъ, что всѣ эти опасенія неумѣстны, что въ сущности товары мѣняются не на деньги, а на товары; что если изъ двухъ народовъ А и В, торгующихъ между собой, въ настоящемъ году А долженъ приплатить извѣстную сумму звонкою монетой, то въ будущемъ году В долженъ будетъ возвратить эту сумму; что чѣмъ болѣе въ странѣ денегъ, тѣмъ болѣе уменьшается ихъ относительная цѣнность, какъ товара, тѣмъ болѣе, вслѣдствіе этого, онѣ сами стремятся перейти туда, гдѣ ихъ мало, т. е. обмѣняться на товары; что такимъ образомъ возстановляется равновѣсіе и никто ничего не теряетъ; что наконецъ, такъ какъ не всякій климатъ способствуетъ производству разнаго рода богатствъ, то для народа нѣтъ никакого разсчета производить дорого такіе предметы, которые легко и дешево можно получить изъ другихъ, благодатныхъ странъ.

Такова теорія свободной торговли, приведенная къ своему простѣйшему выраженію и освобожденная отъ пустословія и нелѣпой декламаціи. Такова эта теорія въ дѣйствительности: въ ней ни больше, ни меньше того, что я сказалъ, потому что, при малѣйшемъ намекѣ даже на необходимость соціальной, народной гарантіи, все ученіе о свободной торговлѣ теряетъ свой абсолютный смыслъ и обращается въ явное противорѣчіе.

Свободная торговля, даже безъ взаимности, – понимаете ли? – значитъ со всемъ неравенствомъ, которое поддерживаетъ между людьми рожденіе и богатство, капиталъ и нищета, образованіе и невѣжество. Я твердо убѣжденъ, разумѣется, что, бесѣдуя съ Наполеономъ III, гг. Брайтъ и Кобденъ не доводили своихъ разсужденій до основного принципа. Безъ взаимности! – такой принципъ возмутилъ бы даже Наполеона III.

Я предупредилъ уже, что не буду вдаваться въ подробный разборъ теоріи свободной торговли. Въ настоящую минуту, цѣль моя совершенно иная. Приведя эту пресловутую теорію къ ея простѣйшему выраженію, я укажу только на то, какъ и почему слѣдуетъ ее отрицать.

Софистика свободной торговли очень распространена въ настоящее время; она господствуетъ не только въ политической экономіи, но стремится проникнуть всюду, изгоняя изъ жизни принципы нравственности, права и даже искусства. Эта теорія, радикально ложная, въ сущности ничто иное, какъ та же самая извѣстная и отпѣтая теорія искусства для искусства, любви для любви, наслажденія для наслажденія, войны для войны, правительства для правительства и т. д., короче – всѣ формулы, которыя, отрицая нравственность, науку, право, законы логики, природы и разума, сводятся на нелепую фразу: свобода для свободы.