Дом призрака - Александрова Наталья Николаевна - Страница 40

Тьфу, какая чушь лезет в голову!

Надежда с негодованием пошевелилась и еще раз пнула решетку, опять безрезультатно.

Во-первых, смерть от голода ей в ближайшее время не грозит, потому что у нее есть буханка хлеба и пакет молока. Еще помидоры. И вообще, человек может два дня жить без воды, а учитывая молоко, и все четыре. Да, но что подумает муж, если она пропадет на четыре дня? Да он с ума сойдет от страха!

Во-вторых, у нее же есть мобильный телефон! Можно позвонить и позвать кого-нибудь на помощь. Но кого? Мужа сейчас нет в городе, и вообще Сан Саныч – в данном случае последний человек, к которому Надежда хотела бы обратиться. Он-то, конечно, примчится ее спасать на вертолете, но вот что будет потом, когда он все узнает… Нет, об этом лучше не думать.

Можно, конечно, позвонить самой близкой подруге Алке Тимофеевой, она бросит все и прилетит спасать Надежду. Но как это сделать? Дверь-то этой бывшей ветеринарной клиники закрыта, а ключи – вот они, у Надежды в кармане. А дверь Алка сломать не сможет, она железная, и кто-то обязательно заметит, полицию вызовет.

Можно, конечно, самой позвонить в полицию, объяснить все как есть и попросить, чтобы вызволили. Они-то приедут, но заберут с собой, придется рассказывать все в подробностях. Может, в конце концов и поверят, но продержат долго, и уж муж точно узнает. И вообще весь дом, да что там – весь район. Но все же это лучше, чем дожидаться тех двоих и просить, чтобы выпустили. А если они вообще больше сюда не придут? А если придут, то этот псих просто стукнет Надежду по голове, как Валентину, вот и все. Нет, лучше полиция.

Собака по-прежнему лежала на куче пакли, положив голову на лапы. Надежда уселась рядом с ней и достала из сумки мобильник. Он светился, но сигнала не было – как видно, стены экранировали. Осознав сей факт, Надежда застонала в голос. Спасенья не было. Впервые в жизни Надежду охватило отчаяние.

Через некоторое время она осознала себя сидящей на куче пакли и завывающей. Еще она дергала себя за волосы и раскачивалась из стороны в сторону.

Собака в испуге отодвинулась подальше. Надежда замолчала и представила, как выглядит со стороны. Зрелище не порадовало: растрепанная, с безумными глазами, в грязной куртке, пахнущей псиной. Сидит и воет. Да, самое место этой женщине в «Скворечнике»!

– Что смотришь? – спросила она собаку. – Вот попали мы с тобой в переплет…

Собака сморщила нос и фыркнула. Затем развернулась и поползла в сторону, противоположную лазу. А Надежда и не заметила, что там тоже есть проход, как оказалось, совсем узкий. Пришлось снять куртку и тащить ее и сумку за собой.

«Хуже уже не будет», – подумала Надежда.

Тут было еще больше пыли, видно, собака бывала тут редко. Она скрылась где-то впереди, Надежда ползла и ползла в полной темноте, пока не уперлась в собаку.

– Тут же стенка, куда ты меня привела? – Надежда посветила мобильником и увидела, что стена картонная. Обычный гипсокартон, довольно старый. Надежда поцарапала, постучала, затем с криком: «Надоело мне все!» бухнула ногой, вложив в удар всю ненависть к зловредной брюнетке и ее брату-убийце.

Помогло – в гипсокартоне образовалась дыра, расширив которую, Надежда с собакой оказались в той самой каморке, где лежали папки с бумагами. Листов с инструкцией, как найти сокровище, Надежда не нашла, очевидно, злодейка взяла их с собой. Больше в кладовке не было ничего интересного, только на полу валялась какая-то бумажка, оказавшаяся больничным бланком.

«Клинический анализ крови» – было написано наверху. Затем шла фамилия и столбики цифр. Фамилия пациента была Зайцев, звали его Вильгельм Владимирович.

Немецкое имя Вильгельм Надежду несколько насторожило. Еще в правом углу на бланке стоял штамп: «Городская психиатрическая больница номер три имени Скворцова-Степанова». «Скворечник», как именуют ее в народе.

– Ну и порядки в этом «Скворечнике»! – сказала Надежда собаке, которая очень внимательно ее слушала, – Опасных психов на улицу выпускают! Санитар у них там какой-то продажный, звать Виталик, полицию на него напустить, что ли…

Тут Надежда осознала, что в данный момент ей нужно беспокоиться не о каком-то санитаре, а о себе, то есть без промедления бежать из этого гадючника, прихватив все вещи и собаку.

Дверцу, ведущую из каморки в большую комнату она без труда открыла ключом, пересекла комнату, но в стенной шкаф не попала, потому что дверь в его стене закрывалась, очевидно, еще на щеколду снаружи. Так что, сколько Надежда ни трясла дверь и ни поворачивала ручку, дверь так и не поддалась.

Было от чего прийти в отчаяние, но Надежда так уже устала бояться, что восприняла свое поражение довольно спокойно. Хотя на самом деле все обстояло еще хуже – если эти двое вернутся, то найдут ее здесь, спрятаться теперь негде.

Однако, подумала она, брюнетка сдаст своего ненормального братца в «Скворечник» и если вернется, то одна. Тогда Надежда с ней, может быть, справится, собака поможет, если что.

Надежда уселась на диван и тут вспомнила про мобильник. Сигнал здесь, к счастью, был, можно звонить. Но кому? Пока она решала этот сложный вопрос, собака улеглась у ее ног и затихла – видно, была очень слаба. Надежда наклонилась, чтобы погладить ее, и тут заметила, что воспаление на шее стало гораздо сильнее – пролысины покраснели и, кажется, даже распухли.

– Ой-ой-ой… – протянула она сочувственно, – давай-ка мы посмотрим…

Собака дернулась, но после ласковых уговоров позволила снять ошейник. Надежда Николаевна просто ахнула, увидев то, что под ним. Шерсть слиплась от гноя и крови, собака с трудом поворачивала голову. Надежда нашла в комнате пачку влажных салфеток и протерла рану, стараясь не сильно нажимать, после чего бедная собаченция без сил раскинулась на ковре.

Надежда хотела закинуть ошейник куда-нибудь подальше, чтобы злодеи не заподозрили, что собаку кто-то выпустил, но по привычке не упускать детали осмотрела его и на обратной стороне заметила нацарапанные буквы.

– Фора, – прочитала она, – собака, тебя зовут Фора?

И собака тотчас подняла голову и залилась радостным лаем.

– Умница, хорошая девочка, – умилилась Надежда, – что тут еще? Ага, цифры, да это же номер телефона твоих хозяев!

И Надежда набрала номер, моля Бога, чтобы кто-нибудь на том конце взял трубку. Сначала были долгие гудки, наконец ответил запыхавшийся женский голос.

– Скажите… – нерешительно заговорила Надежда, – у вас есть собака Фора?

– Да… Форочка… она была, но… – Надежда услышала явственный всхлип, – она пропала…

– Давно?

– Месяц назад… понимаете, у нас тут справляли свадьбу и пускали петарды… Форочка испугалась и убежала… Мы долго искали ее, но… а почему вы спрашиваете? – спохватилась женщина.

– Понимаете…

– Вы что-то знаете про Фору? Умоляю, скажите, просто нет сил думать, что с ней! Она жива?

– Жива… но неважно себя чувствует.

– Она попала под машину?

– Так, слушайте меня внимательно, – Надежде надоело ходить вокруг да около и слушать причитания, – можете приехать за своей собакой прямо сейчас? Значит, серая, помесь овчарки с кем-то, рыжие подпалины на боках…

– И ничего не помесь, – обиделась женщина, – просто у нас паспорта нет, а так она овчарка. И ничего не серая, а с легкой рыжиной, а живот вообще светленький…

– Сейчас она от грязи серая! В общем, записывайте подробно, как проехать.

Женщина клятвенно обещала вызвонить мужа с работы, тогда они приедут в течение часа. Надежда велела женщине, найдя клинику, не ломиться в двери, а обойти строение и постучаться в третье от края окно. Или четвертое, если она правильно рассчитала.

Окна были забраны решетками, так что, даже если разбить стекло, все равно не вылезешь, зато имелись форточки, и Надежда сможет выбросить ключи.

Этот час Надежда потратила на то, чтобы привести себя в порядок – обтереть руки и лицо влажными салфетками, кое-как отчистить одежду и обувь. Причесавшись и подкрасив губы, Надежда почувствовала себя увереннее, только вот запах…