Лучшие годы Риты - Берсенева Анна - Страница 27

«Какой странный у него взгляд, – подумала Рита. – Кажется приветливым, но есть что-то еще… Я не понимаю, что!»

Паника охватывала ее медленно, но неотвратимо.

«Почему он сразу сказал, что я буду ночевать у него? Ведь можно вызвать такси. Обычное водное такси, это же просто. А он даже не предложил. И кто сказал, что он вообще сторож? Какой-то человек вышел из темноты, отвел меня сюда, варит кофе… И почему этот кофе так странно пахнет? У меня голова от его запаха кружится…»

– Я добавил немного корицы, – словно подслушав ее мысли, сказал Сержио. – И еще одну приправу, это мой личный секрет. Вам понравится, Рита.

«Никто не знает, что я здесь. – Рита услышала, как зубы у нее начинают постукивать. – Да я и не собиралась сюда, это случайно вышло. Ни Петеру не сказала, ни Эльмире. Надо сейчас же позвонить. Обоим!»

Рита открыла сумку, чтобы достать айфон, и обнаружила, что на обычном месте, в боковом кармане, его нет. Она пошарила по дну сумки, потом перевернула ее и высыпала все содержимое на стол перед собой. Сержио не удивился этим действиям. Невозмутимость, с которой он воспринял ее очевидный страх, перепугала Риту еще больше.

«Куда же я его подевала?! – думала она, дрожащими руками ощупывая сумку. – Дырка в подкладке, может?»

И в ту же минуту поняла, куда исчез айфон. Вернее, вспомнила – вот они выходят от нотариуса, Петер предлагает посидеть в кафе, она садится за столик сразу, а он задерживается, потому что звонит его телефон, и, пока он разговаривает, она тоже достает айфон из сумки и звонит Эльмире, чтобы узнать, как Маша…

«Конечно, я положила его на стол! – подумала Рита. – Рядом с чашкой. Потом подошел Петер, и я забыла убрать его в сумку».

Ничего страшного во всем этом нет. Айфон без пароля никто не включит. Скорее всего, нашел официант, его можно будет потом забрать.

«Если вообще что-то будет потом, – холодея, подумала Рита. – Если выберусь отсюда живая».

Паника уже металась у нее внутри, билась о ребра, спазмом сжимала горло. Рита смела свой дамский хлам со стола обратно в сумку и быстро вытерла пот со лба. Что будет, если она погибнет? Что с Машей будет?

«Дура! – попыталась она прикрикнуть на себя. Но вместо крика расслышала внутри только жалкий писк. – С чего ты вдруг погибнешь? Что ты себе нафантазировала? Это самый обыкновенный сторож. Сан-Микеле такое знаменитое кладбище, что сюда не взяли бы работать маньяка!»

Но другие мысли уже теснили эту, здравую. А вдруг этот Сержио убил сторожа и теперь убьет Риту как свидетельницу?

Думать так было глупо, это было бы даже смешно… Но Рите было не до смеха. Она представила, что под аккуратно застеленной кроватью спрятан труп настоящего сторожа, и даже ноги поджала от ужаса.

– Вам холодно? – спросил Сержио. – Через пять минут вы согреетесь.

Вероятно, он имел в виду, что она согреется горячим кофе. Но для Риты его слова прозвучали так, словно он сообщил, что через пять минут начнет ее насиловать.

– Я… Я не могу! – выкрикнула она. – Я не буду кофе!

– Почему?

Он посмотрел удивленно.

– Потому что… Мне надо в аэропорт! У меня самолет. Я улетаю. Меня ждут. В аэропорту. Мои друзья. Вот билет, посмотрите. Я уже на рейс зарегистрировалась!

Она вынула из сумки распечатанный билет и показала Сержио.

Проверять время вылета этот опасный сторож, впрочем, не стал.

– Это очень жаль, – сказал он. – Мы с вами выпили бы кофе и поболтали.

– Да-да! Очень жаль, очень! – воскликнула она.

– Пойдемте.

Он снял кофеварку с плиты. Рита не понимала, куда он зовет ее и зачем.

Сержио повернул ключ в замке и распахнул дверь. Она вскочила, схватила свою сумку, коробку с муранской рыбой и бросилась в дверь так, что чуть не сбила его с ног.

К кладбищенским воротам Рита почти бежала. Сержио еле поспевал за нею. Пока он открывал ворота, она топталась рядом так, словно стояла на раскаленных углях.

Длинный, уходящий в воду причал был пуст. Вдалеке скользили по Лагуне огоньки – шел вапоретто.

– Вы же сказали, они уже не ходят, – указывая на огоньки, зачем-то напомнила Рита.

– Я сказал, они уже не заходят на Сан-Микеле, – пожал плечами сторож.

Кораблик приближался к острову, но действительно шел мимо. Сержио достал из кармана фонарик, включил. Подошел к краю причала и стал махать фонариком капитану.

– Курва! – закричал он. – Курва!

Рита вздрогнула. Это он про нее, что ли? Но тут же вспомнила, что «курва», кажется, означает по-итальянски «поворот» или что-то подобное. Ну да, прибор даже есть такой – курвиметр.

Кораблик в самом деле свернул со своего курса и подошел к причалу. Загремели сходни. Сержио что-то еще крикнул в темноту, потом повернулся к Рите и сказал:

– Счастливого пути.

Она готова была расцеловать его. Но только пискнула что-то глупое вроде «спасибо за все» и поскорее взбежала по сходням на палубу.

Свет на причале погас почти сразу, как только кораблик отошел от берега.

«Что это было? – стоя на палубе, думала Рита. – Что на меня нашло?»

От вида Лагуны, мелких волн на ней, от приближающейся освещенной площади Сан-Марко, от человеческих голосов – веселых, спокойных, радостных – паника стала утихать и вскоре прекратилась совсем. Ей стало даже смешно – что это она себе навыдумывала? Сторож – убийца? Кофе с корицей – ядовитый дурман? Обычная человеческая любезность – коварный план? Все это ерунда, конечно. Но другое…

Она в самом деле одна. То есть не одна, а с Машей. Вокруг них – бездна, которая в любую минуту уничтожит, перемелет обеих. Или только одну Риту.

При мысли о том, что бездна жизни, любая из опасностей жизни может уничтожить либо их с Машей разом, либо ее одну, оставив ребенка в одиночестве, – ей стало гораздо страшнее, чем когда-то в детстве становилось от мысли о возможной гибели Вселенной, о которой она прочитала в энциклопедии. Нынешний страх был так велик, что вытеснил, вышиб из ее головы, из всего ее существа все прежние, еще недавно так угнетавшие ее чувства – печаль, тоску, уныние. Что значили эти обычные явления человеческой природы по сравнению с не зависящими от человеческой воли опасностями?

Рита обхватила себя руками за плечи. Будто это могло спасти не от холода, но от страха! Нет, не могло – он впился в самое сердце, не оторвать теперь, не вырваться.

Подойдя к двери квартиры, Рита услышала плач. Маша не заходилась криком, а хныкала – жалобно, расстроенно.

Шесть утра, почему так рано проснулась? Страх, впившийся в сердце, зашевелил коготочками. Когда Рита вставляла ключ к замок, руки у нее дрожали.

Эльмира вышла ей навстречу в прихожую. Как раз в эту минуту плач в детской утих.

– Что случилось? – шепотом воскликнула Рита.

– Заболела, – шепотом же ответила Эльмира. – Вечером температура поднялась. Я тебе звонила, но ты трубку не брала.

– Телефон потеряла. Поздно было, когда нашла, – поспешно снимая плащ, объяснила Рита.

Айфон оказался именно там, где она и предполагала, – в кафе, и официант ее узнал. Она увидела пропущенный звонок от Эльмиры, но решила не перезванивать. В Москве к тому времени стояла уже глубокая ночь, а звонок был всего один, без тревожных повторов.

Она вошла в детскую. Митя сидел на диване, а Маша спала у него на руках.

– Только что успокоилась, – шепотом сказал он. – Эльмира побоялась в больницу отдавать. А по-моему, надо срочно ехать. Дышит тяжело. Круп может быть.

Вот оно! Тысячу раз Рита говорила себе, что надо уезжать в Германию. Работа, привычка, еще какое-то не вполне ясное ощущение – что значит все это по сравнению с тем, что Маша заболеет вот так, ночью, и непонятно будет, что делать?..

Забрав Машу из роддома, Рита свозила ее в Бонн, обследовала, убедилась, что, несмотря на преждевременные роды, с ребенком все благополучно, по-том, в полгода, свозила еще раз, следующее обследование собиралась сделать, когда Маше исполнится год…