О Небесах, о мире духов и об аде - Сведенборг Эммануил - Страница 2

Предположение, что он был безумцем, не более основательно. Если бы редактор «Daedalus hyperboreus» и «Prodomus principiorum rerum naturalium»[5] спятил, ему не удалось бы так скрупулезно отредактировать тысячи страниц научных текстов, труды почти за тридцать лет, в которых нет и тени нездоровья.

А теперь обратимся к тем многочисленным и стройным видениям, которые действительно могут изумить. Уильям Уайт проницательно заметил, что мы охотно доверяем видениям древних и склонны не доверять и потешаться над видениями современников. Мы доверяем пророку Иезекиилю, поскольку отстояние от нас во времени и в пространстве делает его великим, мы верим Сан Хуану де ла Крусу, поскольку без него нет испанской литературы, а вот Уильяму Блейку, непокорному последователю Сведенборга, уже нет, равно как и его стоявшему во времени рядом учителю. Интересно было бы знать год и число, когда достоверные видения сменяются апокрифическими. То же самое говорил о чудесных явлениях Гиббон. Два года отдал Сведенборг изучению древнееврейского только для того, чтобы самому разобраться в Священном Писании. Я-то думаю – и заметьте, что речь идет об инакомыслящем, ученом человеке, а не об историке или богослове, человеке, который, как Спиноза или Фрэнсис Бэкон, являлся самобытным мыслителем, – что ему совершенно ни к чему было стараться сообразовывать свои идеи с Ветхим и Новым Заветами. То же самое случилось с еврейскими каббалистами, совершенными неоплатониками, когда они для оправдания собственных взглядов принялись ссылаться на авторитет библейских стихов, отдельных слов и даже букв.

В мои намерения не входит излагать учение о Новом Иерусалиме – так называется церковь Сведенборга, – но на двух его чертах я хочу остановиться. Во-первых, на оригинальнейшей концепции Рая и Ада. Он ее пространно излагает в самом известном и прекрасном из своих сочинений – «О небесах, о мире духов и об аде», опубликованном в 1758 году в Амстердаме. Ее подхватывает Блейк, и суть концепции выразительно воспроизведена Шоу в третьем акте «Man and Superman»[6] (1903), во сне Джона Теннера. Шоу, насколько мне известно, никогда ничего о Сведенборге не говорил, но стоит отметить, что зато он был под влиянием Блейка, которого часто и уважительно упоминает, и, может быть, это не так уж невероятно, он сам пришел к тем же выводам.

В широкоизвестном письме к Кан Гранде де ла Скала Данте Алигьери замечает, что его «Божественная комедия», как и Священное Писание, может читаться четырьмя различными способами и что буквальное прочтение – всего лишь один из них. И все же у руководствующегося конкретными стихами читателя складывается самоочевидное впечатление, что девяти кругам Ада, девяти террасам Чистилища и девяти небесам Рая соответствуют три учреждения: одно исправительного характера, другое предварительного и третье – да позволят мне такой неологизм – наградительного. Надписи типа «Lasciate ogni speranza, voi ch’entrate»[7] усиливают этот топографический образ, созданный искусством. Нет ничего менее похожего на потусторонние миры Сведенборга. Небо и Ад у него не местность, хотя души мертвых, которые ее населяют и некоторым образом создают, видят себя как бы размещенными в пространстве. Прошлая жизнь предопределяет такой удел. Вход в Рай никому не воспрещен, и никого не отправляют насильно в Ад. Двери, так сказать, остаются открытыми. Те, кто умер, не знают, что они мертвы, им еще некоторое время кажется, что они живут как прежде, в той же обстановке и среди тех же людей. (В Англии народное поверье утверждает, что мы не ведаем о том, что мертвы, пока не взглянем в зеркало, в котором себя не увидим.) Потом, со временем, начинают появляться какие-то незнакомые люди. Если покойник был злодеем, ему налаживают отношения с демонами, и он незамедлительно к ним отправляется; если покойник праведник, он выбирает ангелов. Блаженному праведнику дьявольские пределы предстают болотами, пещерами, горящими лачугами, развалинами, лупанариями, кабаками. У грешников нет лиц, а если есть, то изуродованные и свирепые, но им кажется, что они прекрасны. Власть и ненависть всех ко всем составляют их счастье. Они поглощены политикой в латиноамериканском смысле этого слова, тоесть они живут заговорами, враньем и насилием. Сведенборг рассказывает о том, как однажды луч небесного света проник в адские глубины, но грешники ощутили только зловоние и узрели только мрак, язвы и струпья.

Ад – другой лик Небес. Наличие обратной стороны придает Творению равновесие. Господь там правит, как и на Небесах. Равновесие потребно для того, чтобы был свободный выбор, а выбирать между добром, источаемым Небом, и злом, источаемым Адом, надо непрестанно. Каждый день и всякий миг человек созидает себе спасение или вечную погибель. Мы станем тем, что мы есть. И при этом обычные растерянность, испуг и предсмертная тревога умирающего мало чего стоят.

Верим мы или нет в личное бессмертие, бесспорно, учение Сведенборга более нравственно и разумно, нежели толкующее о некоем таинственном даре, обретаемом в последний миг неведомо как. И оно склоняет к добродетельной жизни.

Несчетное число небес составляют Небо, виденное Сведенборгом, несметное количество ангелов составляют всякое небо, и всякий ангел сам по себе уже есть Небо. Пылкая любовь к Богу и ближнему там главное. У неба (и у небес) та же форма, что и у человека или, и это то же самое, у ангела, потому что ангелы это никакой не другой вид. Ангелы, как и демоны, это мертвые, перешедшие в ангельские или демонические пределы. Любопытное свойство этого четвертого измерения, уже отмеченное Генри Муром: ангелы, где бы они ни были, всегда обращены лицом к Богу. В духовном смысле солнце – зримый образ Бога. Время и пространство иллюзия, и если кто-то о ком-то думает, значит тот, о ком думают, рядом. Ангелы разговаривают, как люди, словами, они их выговаривают и выслушивают, язык же, которым они пользуются, естествен, и его не надо учить. Во всех ангельских пределах он общий. Письменность на Небе тоже известна. Сведенборг неоднократно получал божественные сообщения, походившие на рукописи и печатные издания, хотя ему и не удалось до конца в них разобраться, потому что Богу более угодно отдавать распоряжения устно и непосредственно. Независимо от крещения, независимо от исповедуемой родителями веры, все дети идут в Рай, и там их обучают ангелы. Богатство, роскошь, счастье, мирская жизнь не являются преградами для попадания на Небо, быть бедным, как и неудачником, – не добродетель. Самое главное – добрая воля и любовь к Богу, а не внешние обстоятельства. Мы уже говорили об отшельнике, умерщвлявшем плоть и морившем себя одиночеством и оказавшимся непригодным для Рая, от которого ему пришлось отказаться. В «Трактате о супружеской любви», который появился в 1768 году, Сведенборг говорит, что брак на земле всегда несовершенен, потому что у мужчины главенствует интеллект, а у женщины воля. В Царстве Небесном любящие друг друга мужчина и женщина сливаются в одного ангела.

В Апокалипсисе, одной из канонических книг Нового Завета, Иоанн Богослов говорит о небесном Иерусалиме. Сведенборг переносит его слова на другие большие города. Так, в «Vera christiana religio»[8] (1771) он пишет о том, что имеются два запредельных Лондона. Люди после смерти не утрачивают своих характеров. У англичан остается их интеллектуальность и уважение к властям, у голландцев – склонность к торговле, немцы продолжают носиться с книгами и, когда их о чем-то спрашивают, прежде чем ответить, лезут в соответствующий том. Но самое любопытное происходит с мусульманами. Поскольку у них в душе религия и Магомет накрепко связаны, Бог посылает им ангела, притворяющегося, что он Магомет, и наставляющего их в вере. Ангел этот не всегда один и тот же. И однажды истинный Магомет возник перед своими последователями и смог выговорить: «Я ваш Магомет», и сразу вслед за тем, почернев, вновь погрузился в преисподнюю.