Осень прежнего мира - Бояндин Константин Юрьевич Sagari - Страница 59

• Предыдущая
• 59/97
• Следующая

— Хотел было подточить, а тут вон что, — монах осторожно перевернул звезду. Тыльная поверхность стала бархатисто-чёрной. — Теперь даже не знаю, что от неё ожидать…

— Дай-ка — Коллаис осторожно, боясь порезаться, положила тяжёлый снаряд на ладонь и достала из-под куртки свой медальон. Кайма его разгорелась чуть поярче, когда девушка поднесла его вплотную к звезде, но ничего более не произошло.

— Она, несомненно, магическая, — объявила она и спрятала медальон. — Но ничего опасного. Она осторожно наклонила ладонь в разные стороны, вглядываясь в отсветы на поверхности звезды. Глаз по-прежнему смотрел на неё. Она осторожно коснулась чёрного зрачка указательным пальцем.

Глаз мигнул.

Девушка взвизгнула и отбросила звезду в сторону — как если бы это был паук, неожиданно упавший ей на руку. Звезда, однако, закружилась в воздухе, словно лёгкий высохший лист и, описав замысловатую дугу, вновь вернулась в ладонь.

Все перевели дыхание.

— А выглядит, словно нарисованный, — заметил Бревин, глядя вдоль плоскости снаряда. — Но мигает… занятная штука. Кстати, Унэн! Что с остальными звёздами?

Монах молча взмахнул рукавом и на траву легли остальные. Точные копии первой. Две дюжины внимательных глаз смотрели на окруживших их людей и слегка подрагивали в отсветах от костра.

— Впечатляет, — произнёс скалолаз, сам почти не знакомый с оружием. — Откуда у тебя это, Сунь? Раньше ты вроде обходился вполне обычным арсеналом.

— Сам не знаю, — произнёс монах озадаченно и яростно почесал затылок. Потом взглянул на шантирцев и Ользана. И в этот момент им всем пришло в голову одно и то же видение — громовой раскат в небе и желтоватый туман, опустившийся на поляну.

— Кажется, я знаю, что случилось, — выпалил Бревин за миг до того, как то же самое хотела сказать Коллаис.

— Туман! — воскликнул Ользан и остальные трое кивнули.

— Что за туман? — удивился Ирентлам. — Расскажи-ка, Унэн! Давненько я не слышал от тебя новых историй.

— Долго рассказывать, — махнул тот рукой. — Так, побочное действие… Мы тут взялись лечить его — он ткнул пальцем в сторону Ользана, — а тут такое случилось… Словом, звёзды как раз лежали на земле…

— Похоже, пора проверить всё наше снаряжение, — нахмурился шантирец. — Ну-ка…

Он осторожно извлёк меч из ножен. Кромка меча слабо светилась белым светом. Коллаис молча поднесла свой медальон — тот же эффект.

Вскоре на поляне выросла гора всевозможных вещей. Всё оружие теперь заставляло медальон слегка светиться; к немалому изумлению публики, медальон реагировал и на оловянные миски для еды.

— Пожалуй, стоит есть из чего-нибудь другого, — рассудила Коллаис. — Оно, конечно, само по себе не вредно, но кто знает, что после этого может случиться.

Альпенштоки и всё, купленное в Гилортце, вело себя, как подобает обычным предметам и это несколько всех успокоило.

— Всё равно надо будет время от времени всё проверять, — проворчал Бревин, глядя на груду вещей, которые предстояло уложить назад в «кошелёк». — По крайней мере, пока не установим, что всё это означает.

Коллаис поднесла медальон к бухтам верёвки — той, что также побывала на той поляне и ахнула. Медальон слабо осветился зеленоватым сиянием.

— И они тоже, — озадаченно молвила девушка. — Жаль, что я не понимаю смыслов всех цветов. Знаю только, что не опасно.

— Не люблю я, когда оружие мне подмигивает, — неожиданно заявил монах и рассовал всё по рукавам. — Но мне это нравится. Весь монастырь умрёт от зависти.

Ользан придирчиво осмотрел один из тридцатиметровых кусков верёвки. Верёвка как верёвка. Никаких приказов, мысленных или устных, она не слушалась. Кто бы только знал, что с ней случилось!

— Вы как хотите, — зевнул монах, — а я отправляюсь спать. Слишком уж тяжёлый день сегодня. Ну, до утра!

Ользану долго не спалось и какое-то время он сидел, глядя на звёзды. Постепенно сон сморил и его — хотя несколько часов назад он ни за что не уснул бы: пение цикад было невообразимо громким.

Коллаис обнаружила монаха у ручья. С отсутствующим видом тот сидел, глядя в пространство и бритвой, которая вполне могла бы сойти за небольшой меч, обривал себе голову. Вид у него был настолько сосредоточенный, что девушка не осмелилась улыбнуться.

Унэн продолжал своё занятие, не обращая на зрительницу никакого внимания; наклонившись к ручью, ополоснул голову и принялся втирать в кожу какую-то едко пахнущую мазь, появившуюся, разумеется, из рукава.

— Почему бы тебе не извести волосы совсем? — полюбопытствовала девушка, терпеливо дожидаясь окончания этого священнодействия.

— А если мне захочется оставить орден? Думаешь, приятно будет ходить с лысой головой?

— Ты думаешь, что тебе этого захочется?

— Нет, конечно, — и монах продолжил втирать мазь. — Разве я похож на вероотступника?

— Но ведь это, должно быть, неприятно, — сделала Коллаис вторую попытку.

— Жизнь есть страдание, — было ей ответом. — Человек не должен позволять себе забывать об этом.

— Страдание! — фыркнула девушка. — Что-то не похоже, чтобы ты так уж сильно страдал.

— Это потому, что, в отличие от некоторых, мне удаётся скрывать, в какое уныние меня приводит окружающий мир, — сладким голосом ответил монах и повернул к ней лицо. На лице была написана такая скорбь, что, не знай Коллаис его уже некоторое время, она приняла бы её за чистую монету.

— Отчего бы тебе тогда не начать скверно питаться и хлестать себя бичом? — спросила Коллаис, едва сдерживая смех.

— Страданий, что выпадают мне, и так достаточно, — ответствовал монах, поднимаясь на ноги. — Но я надеюсь, что ты искала меня не для того, чтобы вести философские беседы?

— Я хотела спросить тебя о твоих планах, — девушка уселась на камень у ручейка. — Брат мой намерен вернуться в Шантир во что бы то ни стало, и разобраться с нашими родственниками. Скажи, ты поможешь ему?

— Нет, — монах покорно уселся рядом. — Я не вмешиваюсь в политику.

— Но…

— Не стоит, — Унэн медленно покачал головой. — Я не вмешиваюсь в войны, которые мне не объявляли. Помогать вам, пока вы сами находите себе приключения, я буду, с большим удовольствием — но в войны не вмешиваюсь.

— Тогда он пропадёт, — прошептала Коллаис, глядя себе под ноги. — Я знаю, он ещё упрямее меня, и сунется туда, несмотря ни на что.

— У каждого свой путь, — монах сорвал листик с дерева и принялся его жевать. — Я позволил себе немного вмешаться в ваши планы только потому, что вам было нужно обучение. Но я не буду учить вас жить, моя милая, разве что на собственном примере.

— Ясно, — Коллаис встала. — Спасибо и на этом. — Она кивнула и побрела назад к лагерю.

— Лаис?

Девушка обернулась.

— Ты знаешь, я иногда нарушаю собственные принципы. Так что не торопись огорчаться. Я же говорил, что от меня трудно отделаться.

— Да ну тебя, — сердито махнула та рукой и прибавила шагу. К удовольствию Унэна, обречённость исчезла из её взгляда.

— Ну хорошо, — подвёл итоги скалолаз на третий день их тренировок. — Похоже, что всё необходимое вы усвоили. Моя помощь вам не нужна, но никогда не забывайте: горы не терпят беспечных.

— А пещеры? — спросил, недоумевая, Бревин.

— А пещеры я оставляю вам самим. Всё снаряжение у вас есть, и единственное — помните о безопасности. Я повторял вам все правила уже по сто раз, и надеюсь, что вы их не забудете.

— Верно, — монах подошёл к скалолазу и все заметили, что он был в своей походной поношенной накидке. — Я отвезу вашего наставника в монастырь и нагоню вас. Вы будете следовать по той карте, что была у вас?

Ользан кивнул.

— Вот и отлично… Да, кстати, — монах отдёрнул левый рукав, обнажая браслет. — Пока не поздно, давайте познакомимся с этой милой игрушкой. Я заметил, что чистильщики, которые встретили нас в пустыне, сделали так, — монах повторил жест, — и что-то сказали. Я подозреваю, что само слово не имеет значения — тем более, что я его всё равно не слышал — но по движениям губ я мог судить, что слово одно и то же.

• Предыдущая
• 59/97
• Следующая