Между плахой и секирой - Чадович Николай Трофимович - Страница 63
- Предыдущая
- 63/114
- Следующая
Счет времени был давно потерян. Оставалось только надеяться, что биологические ритмы организма не разладились и тяга ко сну означает наступление ночи, а пробуждение – начало нового дня. Если верить такому календарю, беда настигла их на четвертые сутки пути, вблизи от внушительного монумента, представлявшего собой поставленное на острый конец черное яйцо. (Невозможно было даже вообразить размеры птицы, способной снести такую громадину.)
Один сплошной город, которым по сути дела и была вся территория Будетляндии, здесь распадался на небольшие городки, отделенные друг от друга узкими полосками садов и плантаций. Все они казались вымершими – люди или покинули свои дома, или боялись высунуть нос наружу.
Привал устроили вблизи циклопического яйца, чем-то понравившегося Доктору. Пока дети, на удивление быстро привыкшие к кочевой жизни, возились на газоне, окружающем монумент, а жена Эрикса стряпала нехитрую пищу, Доктор куда-то отлучился, сказав, что хочет осмотреть окрестности.
Вернулся он явно озабоченный чем-то, хотя виду старался не показывать, дабы не тревожить женщину и детей. Когда трапеза закончилась, он легким кивком головы отозвал Эрикса в сторону.
– Я специально завел вас в эти края, – сообщил он таким тоном, словно сознавался в предательстве. – До сих пор мы обходили стороной установки Кирквуда. И все же сейчас пришли к одной из них. Это экспериментальный образец нового поколения, действующий совсем по иным принципам. Он на порядок мощнее своих предшественников и не требует наличия приемной решетки. Приемником для него служит вся наша планета. Мне было любопытно узнать, как поведет себя это чудо техники в критических условиях…
Он умолк, словно подыскивая нужные слова, и Эрикс, не столько заинтригованный, сколько обеспокоенный, спросил:
– И что же?
– Ясно, что экспериментальная установка тоже пострадала, хотя последствия этого проявляются совсем иначе, чем в предшествующих моделях… Впрочем, тут опять начинается область предположений. В момент аварии старые установки соединяли смежные пространства накоротко, создавая нечто вроде грубой и непреодолимой спайки. Здесь же все по-другому… Похоже, что место соприкосновения миров не закрылось. Понимаете, что я имею в виду?
– Пока не совсем, – признался Эрикс.
– Невдалеке отсюда, возможно, существует туннель, связывающий наш мир с совсем иным пространством. В теории многомерной вселенной такие гипотетические туннели называются «глубокими дромосами».
– Вы предлагаете воспользоваться им?
– Ни в коем случае! Мы ничего не знаем об условиях, царящих на выходе из дромоса. Он может вывести нас куда угодно. В глубины океана, в недра звезды, в космическую пустоту. Кроме того, сопряженный мир не обязательно будет трехмерным, как наш. А это подразумевает совсем другую структуру материи и совсем другие физические законы. Самым разумным будет, если мы немедленно покинем это место. Там, где появился свободный проход, вскоре появятся и желающие им воспользоваться. Сейчас даже предположить нельзя, кто это будет: болезнетворные вирусы, смертоносные паразиты, ненасытные чудовища или просто ядовитые компоненты чужой атмосферы.
– Но пока я не замечаю никаких признаков опасности. – Эрикс глянул в сторону монумента, возле которого расположилась его семья. – Детям нужен отдых… Давайте подождем хотя бы несколько часов.
– Боюсь, как бы нам потом не пришлось жалеть о промедлении. – Доктор заметно нервничал. – Не знаю, в чем тут дело, но все дома в округе пусты. Я не встретил ни единого человека.
– А если здесь успели побывать мясники? – насторожился Эрикс.
– Тогда остались бы следы грабежа, обескровленные трупы… Нет, нам надо уходить. Если что-нибудь случится, вы сами себе этого не простите.
– Согласен, – кивнул Эрикс, убедившись, что спорить с Доктором бесполезно. – Только постарайтесь не напугать детей. Если они спросят о причинах такой спешки, придумайте какой-нибудь благовидный повод.
Однако придумывать ничего не пришлось. До слуха Эрикса донесся жалобный вскрик жены. Бросив велосипеды и все имущество, она бежала к ним, волоча за собой детей.
– Что с тобой? Что? – Эрикс кинулся им навстречу.
– Там… Там… – Зубы ее стучали, а глаза от страха утратили осмысленное выражение. – Я видела их…
– Кого? – Эрикс слегка встряхнул жену за плечи.
– Тех самых страшных людей, о которых ты рассказывал.
– Ты не ошиблась? – Сердце Эрикса заколотилось так, словно он только что одолел по крайней мере половину марафонской дистанции.
– Нет… У них на голове перья… И дубины в руках… Да вон же они, вон!
Но Эрикс уже и сам видел, что из-за яйцеобразного монумента вышли три обнаженных по пояс воина. Их могучие торсы и грубые, суровые лица, казалось, были вылеплены из красной глины. Шлемы двоих украшали плюмажи из черных перьев, а одного, самого высокого, – из белых.
Демонстративно не обращая внимания на кучку людей, застывшую в сотне метров от них, мясники рассматривали брошенные на газоне велосипеды. Неизвестно, к какому умозаключению они пришли, но тот из них, который носил белые перья, отдал какое-то распоряжение, и его соплеменники принялись энергично махать дубинами, приглашая Эрикса и его спутников подойти поближе. Убийцам уже наскучило в поте лица гоняться за жертвами, и тем милостиво позволялось самим подставить голову под разящий удар каменной дубины.
В третий и, видимо, в последний раз судьба целилась Эриксу прямо в висок.
Дети, которым передались страх и отчаяние взрослых, заплакали. Их мать, похоже, уже смирившаяся с жестокой судьбой, закрыла лицо руками. Единственным человеком в мире, способным защитить их сейчас, был Эрикс, и он осознал это с той беспощадной губительной ясностью, которая посещает людей (и то не всех, а самых лучших) только в самые отчаянные минуты всеобщего бедствия.
– До этого… дромоса… далеко? – спросил он, тщательно выговаривая каждое слово.
– Нет, – сипло ответил Доктор. – С полкилометра.
– Минуты две-три, если бежать изо всех сил… Значит, вам придется бежать изо всех сил… Детей возьмете на руки… на три минуты я этих людоедов задержу.
– Вы хоть понимаете, куда посылаете нас? – Голос Доктора сорвался.
– Понимаю. Разве не вы говорили, что дикари вначале насилуют женщин и детей, а потом добывают из них кровь… Я не хочу, чтобы моих детей насиловали. Если им суждено умереть, пусть лучше они умрут в пламени звезды, чем в лапах этих чудовищ. Вам все ясно?
– Все… – пробормотал Доктор. – Может быть, останусь я? Впрочем, нет… вы не найдете входа в дромос.
– Вот и договорились. – Эрикс вытащил из кармана куртки баллончик с инсектицидом. – Отдайте мне свой. В другой вселенной и комары, наверное, другие… Скажите, только честно, шанс выйти из дромоса живыми у вас есть?
– Есть, конечно… Но сейчас его невозможно определить. Смотрите, эти гориллы снова машут нам.
– Тогда вам пора…
– Я вот что подумал… – замялся Доктор, – если вы сумеете задержать мясников на три минуты, мы лучше спрячемся где-нибудь.
– Нет. Они вас найдут. Это прирожденные охотники за людьми. Бегите, пока они не пришли в ярость. Но сначала пообещайте, что никогда не оставите моих детей в беде.
– Никогда. – Доктор глянул прямо в глаза Эриксу. – Я хочу признаться вам… Теперь уже можно. В молодости я подавал большие надежды… Во всем… Считался образцовым экземпляром… И, конечно, сдавал семя. Процедура искусственного оплодотворения окутана тайной, но я сумел узнать некоторые имена… Исключительно из любопытства… Большинство моих детей уже взрослые… За исключением его, – он погладил по голове плачущего мальчика. – Конечно, это ваш сын… Но и я не пожалею для него своей жизни.
– Тогда я спокоен. Удачи вам.
Прощаться было некогда, белоперый уже за что-то гневно выговаривал своим подручным, и Эрикс, сунув сына в руки жене, подтолкнул ее в спину. Этого оказалось вполне достаточно – дальше ее погнал инстинкт жертвы, спасающейся от хищника. Бежала она даже быстрее, чем Доктор, которому досталась более тяжелая ноша – девочка.
- Предыдущая
- 63/114
- Следующая
