Между плахой и секирой - Чадович Николай Трофимович - Страница 75

• Предыдущая
• 75/114
• Следующая

Зяблик и Цыпф завели разговор о происхождении Барсика.

– Это не рептилия, – сказал Лева. – Посмотри, какие зубы. Полный набор. И резцы, и клыки, и коренные.

– Но это и не млекопитающее, – сказал Зяблик. – Посмотри, какие лапы. Ну в точности как у ящерицы.

– Верно, – согласился Цыпф. – Наверное, это какая-то переходная форма между рептилиями и млекопитающими. Что-то вроде зверозубов, вымерших в триасе. Кстати, обрати внимание на его глаза.

– А что такое?

– Весьма примитивное строение. Даже веки отсутствуют.

– Бедняжка, – вздохнула Лилечка. – Глазки закрыть не может. Что же ему делать в минуты любви или страха?

– Настоящие мужчины в такие минуты глаз не закрывают, – сказал Лева.

– А что, если в Отчину эту зверюгу прихватить? – Зяблик толкнул Смыкова локтем. – И пахать на нем можно, и речки от крокодилов очистит.

– Чем вы кормить его будете, когда крокодилов не станет? – поинтересовался практичный Смыков.

– На степняков дань наложим. По кобыле в день.

– Рано вы, братец мой, прожекты всякие строите. До Отчины еще добраться надо. Сюда мы, худо-бедно, полдороги на транспорте проделали. То на драндулете, то на бегемотах. А назад пешочком придется топать.

– Ничего… Нам бы только до ближайшей миссии добраться, – мечтательно произнес Зяблик. – А там помогут… Лева, какая миссия к нам ближе всего?

– В Киркопии, наверное, – ответил Цыпф.

– Не люблю я Киркопию, – сплюнул Зяблик. – Глухое место… Плешаков, ни дна ему ни покрышки, еще до того, как императором себя провозгласить, решил Киркопию к Отчине присоединить.

– Впервые слышу, – удивился Лева. – Ты ничего не путаешь?

– Зайцы путают, а я ровненько хожу… – поморщился Зяблик. – Мал ты еще тогда был, поэтому и не помнишь…

– Ну а зачем ему это понадобилось?

– Зачем дураку колпак? Но дело, конечно, не в этом. Что ни говори, а объединение стран событие эпохальное. Под такую марку тебе народ все грехи может простить. И то, что разруха кругом, и то, что люди от голода пухнут, и то, что на тебя весь мир ополчился… ну а коль решение есть, надо действовать. Послали туда полномочную делегацию. Кружным путем, через Гиблую Дыру, поскольку с Кастилией отношения осложнились. Кто-то утоп, кто-то без вести пропал, но основная масса делегатов добралась. Изловили они первого попавшегося киркопа и давай с ним переговоры вести. А он, падла, как назло, даром речи не владеет. Решили, что на глухонемого случайно нарвались, и другого изловили. То же самое! Мычит, урчит, улюлюкает, и не больше. Тогда наши послы, не долго думая, сами составили договор о союзе Отчины и Киркопии на вечные времена да и принудили киркопа, уж и не знаю, какого, первого или второго, его подмахнуть.

– Грамотный киркоп оказался? – съязвил Смыков.

– Нет… Чернилами на бумагу капнули, а он из любопытства эту каплю пальцем размазал. Сошло за первый сорт.

– Не верится что-то… – вновь засомневался Цыпф. – Киркопы ведь недюжинной силой обладают. Как их вообще принудили к переговорам?

– Бугаи они и в самом деле еще те! Наручники на их запястьях не сходились. Наши послы посмотрели, что силой этот народ не одолеешь, и к другим методам перешли. Тот киркоп, что договор подписывал, ящик шоколада умял. Но все это, конечно, были только цветочки. Союз подразумевает близость во всем. Ну, объявить их предками славян было не трудно. Совсем другое дело – учредить в Киркопии правительство, армию, милицию и, самое собой, колхозы. В понимании Плешакова без этих учреждений ни одно цивилизованное государство существовать не могло. Президентом, понятное дело, того киркопа назначали, который договор подписал. Пусть и дальше шоколад жрет. Но уже советником к нему нашего человека приставили. Бывшего циркача. Он раньше медведей дрессировал, и считалось, что к киркопам подход иметь должен. Про милицию местную я ничего не скажу, знаю только, что дубины их были в черно-белый цвет покрашены. Чтоб, значит, стражей порядка от рядовых людоедов отличить.

– А почему именно дубины? – поинтересовалась Верка.

– Там все с дубинами ходят, вот почему… Если без дубины вышел прогуляться, тебя сразу под микитки и в суп.

– И чем все это закончилось?

– Плохо закончилось… Я как раз к этому моменту и подхожу. Дружбу нашу вечную погубили те самые колхозы, на которые Плешаков столько надежд возлагал. Сначала все вроде хорошо шло. Киркопы общинами жили и никакого личного имущества, кроме тех самых дубин, не имели. И жрали гамузом, если было что, и голодали сообща, и даже, простите за выражение, сношались хором. Прямо коммунизм. Бабы там, кстати говоря, немалую власть имели и мужиками откровенно помыкали. Поэтому председателями колхозов в большинстве своем они и оказались.

– Нельзя разве было своих людей поставить? – спросил Смыков строго. – Председатель колхоза – должность ключевая.

– Неоткуда было столько людей взять. В посольстве к тому времени человек полтораста осталось, не больше. Как только отрапортовали Плешакову, что коллективизация в Киркопии произведена, тут и начались неприятности. Какая у колхоза первостатейная задача? Скажи, Смыков!

– План госпоставок выполнять, – буркнул Смыков.

– Правильно. А план киркопам давали солидный. И по мясу, и по шерсти, и по шкурам, и по лесозаготовкам. Месячишко для порядка выждали, а потом послали уполномоченных. Проверить, значит, на местах причины задержки поставок и, если потребуется, навести порядок. Разъехались уполномоченные и как в воду канули.

– Неужели съели их? – ахнула Лилечка.

– А вот тут не угадали! – Зяблик обвел слушателей торжествующим взглядом. – Киркопы-то не дураками оказались. Выполнили они госпоставки, хоть и частично. За счет тех самых уполномоченных. И мясо их сдали, и шерсть, и даже яйца. Но все это по отдельности. После такого мероприятия, сами понимаете, вопрос о вечном союзе как-то потерял актуальность. Посольство, правда, успело эвакуироваться, но президента своего киркопы съели публично. Лучшие куски получили женщины и дети. С тех пор про их колхозы ничего не слышно.

– Плешаков стоял на позициях волюнтаризма, – сообщил Смыков. – Методы его руководства осуждены Талашевским трактатом.

– Это я без тебя знаю, – веско сказал Зяблик. – Тебе, Смыков, Бога надо благодарить, что самое лихое время ты в канцелярии инквизиции пересидел. А не то заслали бы тебя в эту самую Киркопию начальником районного отделения милиции. И имел бы ты под своим началом зама-людоеда, следователя-людоеда и вдобавок дюжину людоедов-участковых.

– Плюс инспектора по делам несовершеннолетних, – добавила Верка. – Симпатичную людоедочку.

– Я от работы никогда не отлынивал, – сказал Смыков гордо. – С любой должностью могу справиться. Были бы эти людоеды у меня как шелковые.

– Только не забывай, что оклад содержания, надбавку за выслугу лет и пайковые им человечинкой пришлось бы выплачивать. К тому же свежей, – хитро улыбнулся Зяблик.

– Подумаешь, нашли проблему! – пожал плечами Смыков. – Если есть штат милиции, значит, и преступный элемент должен иметься. Дебоширы, воры, расхитители…

– Валютчики! – подсказал Зяблик.

– Вот их-то я бы и пускал на мясо. Никаких там штрафов или сроков. Под нож и на полуфабрикаты. Выгода двойная. Преступный элемент поимеет возможность прочувствовать принцип неотвратимости наказания на собственной шкуре, а правоохранительные органы получат дополнительный стимул в работе.

– Боюсь, как бы все преступники не оказались сплошь упитанными, – покачал головой Зяблик. – Да и процент раскрываемости перед праздниками будет резко возрастать… Нет, среди людоедов материальную заинтересованность внедрять нельзя… Кстати, а что там впереди за дела такие?

Если бы примчавшиеся неизвестно откуда близнецы не остановили Барсика, он неминуемо врезался бы в баррикаду, перегородившую улицу. Основу ее составляли массивные каменные многогранники, применяемые обычно для защиты морских берегов от размывания, а бруствер выложен пластиковыми мешками с песком. Проложить здесь проход можно было разве что с помощью нескольких тонн динамита.

• Предыдущая
• 75/114
• Следующая