Миры под лезвием секиры - Чадович Николай Трофимович - Страница 46

• Предыдущая
• 46/96
• Следующая

Так прошло – если верить часам – еще трое суток. Положение ухудшалось едва ли не с каждой минутой. Ста тысячам горожан требовалось регулярно есть, пить, умываться и испражняться. Разъяснительная работа не могла заменить воду и хлеб. В самое ближайшее время можно было ожидать погромов и голодных бунтов.

Деньги мгновенно упали в цене, уступив место натуральному товарообмену. Собрание сочинений Дюма теперь тянуло на полпуда муки. За новый телевизор давали в лучшем случае полбуханки хлеба.

Несмотря на строжайшее запрещение санэпидстанции, горожане переловили и прирезали на мясо весь рогатый скот, неведомо какими путями забредший в Талашевск. Пастуха-негра после вскрытия, полностью подтвердившего диагноз главврача, похоронили в безымянной могиле, а копье и диковинную одежду сдали в краеведческий музей. Загадочное появление чернокожего перед окнами райкома партии можно было объяснить только чьей-то грандиозной мистификацией.

Не меньше, чем перебои в снабжении и отсутствие коммунальных услуг, угнетала неизвестность – ни один из посланных в область так и не вернулся. Вскоре возникла еще одна пугающая проблема: угроза бунта в исправительно-трудовой колонии, расположенной в пригороде Талашевска. Вырвавшаяся на волю тысячная толпа урок могла наломать немало дров.

На четвертые сутки из глухой деревушки, затерявшейся в лесах Добриневского сельсовета, прибыл на подводе почтальон и сообщил об ограблении магазина. Несмотря на тревожное время, на место происшествия решено было отправить оперативную группу для возбуждения уголовного дела и проведения разыскных мероприятий по всей форме.

Старшим выпало ехать Смыкову, впрочем, он и не отказывался. Перспектива с пистолетом в руках идти на штурм взбунтовавшейся колонии устраивала его куда меньше.

Прежде чем отправиться хоть и не в дальнюю, но неизвестно что обещавшую дорогу, целый час заводили старенький «МАЗ», весь свой век возивший песок из карьера на цементный завод. Хорошо хоть вояки выручили – взяли бронетранспортером на буксир. Горючего с собой захватили целых три бочки, чтобы не глушить на остановках мотор.

На выезде из Талашевска опергруппа едва прорвалась сквозь толпы беженцев. Люди, нагруженные мешками, узлами, чемоданами – кто пешком, кто на велосипедах, – покидали город, не способный прокормить и обиходить их. Все надеялись найти приют, покой и обильную пищу у деревенской родни.

Впрочем, километров через десять пейзаж принял вполне мирный вид, и, если бы не это жуткое небо, готовое, казалось, вот-вот рухнуть на землю, можно было подумать, что ничего из ряда вон выходящего не произошло. Да уже и к небу стали понемногу привыкать, присмотрелись.

Перед самой деревней дорогу перебежал худой, похожий на собаку заяц с обвисшими ушами.

– Ай, нехорошо, – сказал пожилой водитель, в кожу которого навечно въелись мазут и копоть. – Не будет нам удачи.

С момента кражи прошло уже немало времени, и то, на что не покусились неизвестные преступники, растащили сельчане. Такого мнения по крайней мере придерживалась заведующая магазином.

Взлом замка был грубый, непрофессиональный – вместе со скобой вывернули едва ли не всю дверную филенку. Довольно скоро обнаружился путь, которым ушли воры – малохоженая лесная тропинка, даже не обозначенная на карте-двухверстке, которую Смыков на всякий случай прихватил с собой. Лиходеи, явно переоценив свои возможности, хапнули чересчур жирный кусок и уже в пути стали освобождаться от излишков добычи. Через каждые сто-двести метров на тропинке то эмалированная кастрюля валялась, то блюдце от чайного сервиза, то резиновый сапог.

– Запасливый народ, – сказал шагавший впереди лейтенант из угрозыска. – На копеечное барахло позарились.

– Это сегодня оно копеечное, а завтра ты его и за сто рублей не купишь, – философски заметил топавший в арьергарде немолодой сержант. – Надо будет собрать все на обратном пути.

– Соберем. Вещдоки, как-никак… Только рано ты про обратный путь стал думать. Нам еще шагать и шагать.

– Ты до генерала хочешь дослужиться, ну и шагай себе, – огрызнулся сержант. – А я свое уже отшагал…

Так они втроем отмахали довольно приличное расстояние. Лес как-то незаметно кончился, и пошли места незнакомые – каменистые косогоры, голые бугры, щебеночные осыпи. Тропа пропала, да и следы на твердом, спекшемся грунте почти не читались. Мимо скользнула длинная сине-зеленая ящерица с красной головой.

– Что за черт! – лейтенант остановился. – Куда это мы забрели?

– Сейчас посмотрим, – Смыков снова развернул карту, а поверх нее положил компас, который постоянно брал с собой при выезде на место происшествия. – Где тут у нас север-юг?

Однако магнитная стрелка, отпущенная на волю, повела себя самым странным образом – сначала мелко задребезжала, а потом стала метаться по шкале наподобие маятника.

– Барахло, – сказал лейтенант. – Выкидывай.

– Странно. – Смыков несколько раз безуспешно встряхнул компас. – Первый раз с ним такое… Видимо, все одно к одному. Магнитные поля и те взбесились.

Лейтенант, тянувший срочную в ПВО, с этим предположением согласился, а сержант, не веривший в существование магнитных полей, только саркастически ухмыльнулся.

Пришлось определяться на глазок, без азимута. Однако как Смыков ни бился, ничего у него не получалось.

– Вот здесь мы должны быть, – тыкал он пальцем в карту. – Или, в крайнем случае, здесь. В лесу, среди болот. А тут прямо Альпы какие-то.

Смыков прекрасно знал, что высшая точка Талашевского района – гора Партизанская – имеет высоту семьсот метров над уровнем моря и на гору совсем не похожа. Совершенно непонятно было, кому верить: недоступной для общего пользования оперативной карте или собственным глазам, которым чудились на горизонте настоящие горные гряжи.

– Может, вернемся? – предложил сержант, человек пожилой и семейный. – Ну их к ляду, этих воров. Пусть подавятся чужим добром.

Некоторое время в душе Смыкова чувство служебного долга боролось с чувством здравого смысла. Когда силы сторон наконец прояснились, он сказал с притворным сожалением:

– Да, видно, придется возвращаться, а не то наш «МАЗ» все топливо спалит.

Попили водички из родника и двинулись восвояси – вернее, так им только показалось. Вместо родных болот вскоре начался затяжной подъем, изрытый пересохшими балками. Везде, куда только достигал взор, виднелись покрытые скудной растительностью увалы.

– Никак заблудились! – струхнул сержант.

– Я в нашем районе заблудиться не могу! – категорично заявил лейтенант.

– Следовательно, мы не в нашем районе, – довел его мысль до логического конца Смыков.

Предположение выглядело вполне трезво, но чтобы его осмыслить, пришлось присесть.

– А в каком мы районе? – после долгого молчания осведомился сержант.

– Будем считать, что в Европе, – сообщил Смыков. – Хотя и Азию с Африкой исключить нельзя.

– Азию… с Африкой… – эхом повторил сержант. – Мать честная!

После этого он вскочил и, витиевато обругав обоих спутников, исчез в ближайшем распадке. Не обладая уникальными способностями голубя или кошки, он тем не менее намеревался добраться до родного дома, руководствуясь одним только чутьем.

– Дурак, – сказал вслед ему лейтенант. – А ты это про Африку серьезно?

– Разуй глаза, – только и смог ответить Смыков.

После недолгого обмена мнениями решено было идти в сторону, противоположную горам, – авось встретится какая-нибудь примета, которая выведет на родину. Смыков придерживался мнения, что эта географическая чертовщина является следствием внезапной подвижки материков, лейтенант же доказывал, что горы выросли на месте Добриневского сельсовета естественным путем, как растут грибы после дождя или фурункулы после чрезмерного застолья.

Далекие вершины продолжали маячить за их спинами и спустя три часа размеренного хода, а дикий пейзаж вокруг не менялся.

– Необитаемое место, – констатировал уже порядочно утомившийся Смыков.

• Предыдущая
• 46/96
• Следующая