Граальщики - Холт Том - Страница 24
- Предыдущая
- 24/72
- Следующая
– Ну давайте, ребятки, – уговаривал он. – Как только вы окажетесь там, вам сразу понравится, я обещаю.
– Черта с два.
– Там ведь есть реки, – ворковал надсмотрщик. – Величественные, внушающие благоговейный трепет потоки, с грохотом обрушивающиеся головокружительными водопадами, катящие свои траурные воды сквозь древние леса. Там есть пустыни. Там есть такие скальные формации, за жизнь в которых любой краснокварцевый тролль отдал бы правую руку! В тамошних кустарниках случаются такие пожары, по сравнению с которыми адское пламя покажется походной кухней. Что, во имя Господа милосердного, вам не нравится? Да это просто рай для привидений, будь я проклят!
– А еще, – сказал дух-спикер, – там есть пауки.
Послышался слабый звук, сопровождавший соприкосновение надсмотрщиковой челюсти с крахмальным воротничком, застегнутым вокруг его шеи.
– Что ты сказал? – задыхаясь, вымолвил он.
– И змеи.
– И москиты.
– И еще, – со значением добавил дух-спикер, – не сказать, чтобы тамошняя территория была так уж свободна, знаете ли. Все это место просто кишит…
Приложив значительное усилие, надсмотрщик водрузил свою челюсть на место.
– Чем?
– Ну, как бы это сказать, – колеблясь, отвечало дымное облачко, – всякими вещами. Там как-то не по себе, тебе не кажется?
– Они там все время поют, – подхватил голос с предпоследней скамьи. – Одного этого достаточно, чтобы поджилки затряслись.
– Еще и являются в ночную смену, – добавил хриплый, скрежещущий голос откуда-то с середины корабля. – Заколачивают свои бескровные денежки за сверхурочную работу.
– Давайте начистоту, – сказал надсмотрщик, в голосе которого значительно прибавилось неуверенности. – Вы хотите сказать, что вы все – призраки, привидения и прочая нечисть, сваливающаяся среди ночи на голову добрым людям, – вы отказываетесь сойти с кораблей из-за того, что боитесь, что это место зачаровано?
– Да.
– Подумай сам, – добавил скрипучий голос, дух-лихорадник с Пламстедских болот, – они же здешние, они привыкли жить в этих условиях, а мы нет. Да они сожрут нас на завтрак! Если ты ссадишь нас с корабля, это будет массовое убийство. Точнее, массовый экзорцизм. Ну, да какая разница.
Надсмотрщик повесил голову, засунул руки в карманы – где обнаружил неизбежный кусок веревки, огрызок яблока и две маленькие бронзовые монетки, имеющие чисто символическую ценность, – и помолчал немного, обдумывая свое положение; затем он удалился в рулевую рубку и некоторое время бился головой о штурвал. Как ни странно, это, по-видимому, помогло, поскольку когда он снова появился на палубе, он уже с точностью знал, что собирается предпринимать.
И это сработало. Это было, разумеется, жестокой несправедливостью по отношению к туземным нелюдям и осталось одним из самых больших пятен в истории борьбы за права сверхчеловеческих существ английской нации. Однако, как бы то ни было, сейчас уже слишком поздно пытаться что-либо с этим сделать, поскольку в течение пяти лет, прошедших с появления депортированных с Альбиона духов, туземные божества были полностью стерты с лица земли, оставив весь континент в распоряжении вновь прибывших. Те, в свою очередь, должным образом расселились, адаптировались к новым условиям обитания и выработали свой собственный совершенно самобытный жизненный уклад, не имевший даже самого отдаленного сходства с той культурой, которую они оставили у себя за спиной, и просуществовавший в течение семи столетий, пока он не был полностью уничтожен с прибытием Первого Флота.
Что, как говорят аборигены, пошло мерзавцам только на пользу.
– Так фто ве они вфе-таки фделали ф тувемными духами? – уточнила Хроногатор. Ламорак вздрогнул. Эта часть истории была ему более всего ненавистна. Одного этого, чувствовал он, было достаточно, чтобы заставить человека стыдиться того, что он родился в Альбионе.
– Их превратили в тройной одеколон, – ровным голосом ответил он. – Ну что ж, я действительно очень рад был с тобой познакомиться, – продолжал он, – и я искренне надеюсь, что мне уже представился случай встретиться с тобой раньше, но если мы не отправимся в путь прямо сейчас, боюсь, мы рискуем безнадежно опоздать. Чао! – Он подхватил свой рюкзак, закинул его себе за спину и решительно направился к единорогу.
– Это увафно, – сказала Хроногатор, содрогаясь. – Но это нифево не объяфняет наффет передника и единорога.
– Совершенно верно, – отвечал Ламорак через плечо. – Ну что, Пер, хватай тот конец веревки и тяни, а я буду толкать.
– Передник, – сказал Пертелоп, – был талисманом, который принадлежал одному из депортированных духов. Он обладает собственными магическими свойствами. Нам удалось выследить его по газетным сообщениям о необъяснимых происшествиях, которые могли быть вызваны только передником, и по всей видимости, он находится в руках у некоей девицы незапятнанного целомудрия, живущей в Сиднее. Отсюда единорог.
– Понимаю, – пробормотала Хроногатор. – По крайней мере, мне каветфя, фто я понимаю. И какого рода эти необъяфнимые проифшефтвия?
Ламорак криво усмехнулся.
– Это вроде как сложно объяснить, – сказал он.
Хроногатор не удивилась.
– А ты попробуй, – предложила она.
– Итоги футбольных матчей, – пояснил Пертелоп. – Передник вытворяет с австралийским футболом черт знает что. Все, что от нас требовалось после того, как мы это обнаружили, – это занести результаты всех игр на один большой график и проследить, где на синусоиде проявится самое значительное отклонение.
– И что?
– «Подростки Параматты» – «Сидней», 22: 0, – проворчал Ламорак. – Это все равно, что повесить большую неоновую рекламу с надписью: «ЭТО ЗДЕСЬ». – Он помолчал, хмурясь. – Я могу объяснить математическую сторону во всех подробностях, если хочешь, – добавил он.
– Нет, фпафибо, – произнесла Хроногатор, и Ламорак заметил, что ее глаза внезапно приобрели такой вид, словно кто-то нанес на них три слоя водостойкого лака. – Вообффе-то, – продолжала она, – мне уве пора идти, так фто…
– Разумеется. Мы вполне понимаем. Ну что ж, Пер, как только я скажу «тяни»… Пер! На что ты там, черт побери, уставился?
Пертелоп стоял выпрямившись; на его лице застыло выражение предельного идиотизма. Он пару раз сглотнул, поднял левую руку и пошевелил пальцами.
– Улыбайся, Лам, – прошипел он уголком рта, – Кажется, нас снимают на телевидении.
Быстрее скорости света – это очень быстро. И, как несложно догадаться, очень темно.
– Ох!
– Прости.
– Это была моя нога.
– Ну ладно, будет тебе. Я же сказал: прости.
– В следующий раз смотри, куда наступаешь.
Лощеный, обтекаемый, практически лишенный трения и темный, как канализационная труба в шести футах от конца, величественный звездный крейсер совершал прыжок сквозь необъятные просторы космоса, как гигантская кошка. Далеко внизу – так далеко, что само расстояние казалось всего лишь еще одной обманчивой иллюзией, – Земля апатично вращалась на своей оси, в то время как Время неожиданно для себя обнаружило, что его безжалостно волокут вверх по эскалатору, работающему на спуск.
– Во имя всего святого, Джордж, что ты там вытворяешь с этим чертовым чайником?
– Прости.
– Вообще-то этой сонной корове давно пора бы уже вернуться. Я просто умираю от голода.
– Так же, как и все остальные, Саймон. Вся разница в том, что мы не устраиваем из этого такого представления.
– Да ну? А разве твоего мнения кто-нибудь спрашивал, Присцилла?
– Я не Присцилла. Я Аннабель.
– А я – Присцилла. Ты только что поставила свою чашку мне на голову.
– О боже, Присцилла, прости, пожалуйста.
– Я не Присцилла. Я Джордж.
На борту звездного крейсера «Хроногатор» существуют три вида Времени: время земное, время относительное и время, в течение которого они находятся взаперти на этом маленьком, тесном и, прежде всего, темном корабле. Третья разновидность обладает наиболее странными свойствами. Создается такое впечатление, что она длится вечно.
- Предыдущая
- 24/72
- Следующая