Эра чудес - Браннер Джон - Страница 23

• Предыдущая
• 23/44
• Следующая

Он остановился.

– Доктор Порпентайн, Вы уверены в том, что Питирим говорит правду? Может, это ему привиделось?

– Сильно сомневаюсь. Как вы и говорите, он абсолютно не развит, его КИ не больше 80, так что вряд ли он мог сам придумать такую правдоподобную историю. Но совершенно не обязательно торопиться с его легендой, если мы его увезем отсюда слишком быстро, он может снова впасть в апатию. Осмелюсь предположить, что раньше чем через месяц мы даже не сможем вывести его из больницы на прогулку. Кроме того, он физически болен. Медицинские условия Бушенко, мало сказать, что устарели.

– Однако вам придется перевезти его, – сказал Конгрив.

– Что? – Порпентайн внимательно посмотрел на него.

Шпион наклонился вперед.

– Я говорю, вам придется перевезти его для его же сохранности, ибо очень скоро Бушенко будет знать, где он.

Все молчали. Наконец Наташа произнесла:

– Майк, я просто не думаю, что даже реакционная фракция сообщит ему эту информацию, или ты допускаешь, что среди них есть шпионы?

– Ни то, ни другое, – Конгрив прикусил губу, казалось, ему вдруг в голову пришла неожиданная идея, и он обратился Поттеру, – мистер председатель, я не собирался говорить это, пока не посоветуюсь с Вами лично, но я изменил свое мнение. Я не слышал, чтобы доктор Джесперсен собирался лететь в Калгари в поисках артефакта.

– Что вы имеете в виду? – спросил Кларксон, – Я собственными глазами видел, как он улетал.

– Да… у него ведь личный самолет, не так ли?

– Почему бы и нет? В ВСКК не хватает пилотов, как и у вас.

– Я объясню вам, почему нет. Потому что поисковая команда не найдет никаких останков на пути его следования. Видите ли, доктор Джесперсен всегда утверждал, что родился в Норркёпинге, в Швеции, но это неправда.

Поттер почувствовал, как мир превращается в дурацкий неправильный угол.

– В Скандинавии все службы работают все еще довольно неплохо, – продолжал Конгрив, –так что я навел кое-какие справки, и теперь на 90 процентов уверен, что доктор Джесперсен не кто иной, как выдающееся достижение наших русских друзей. Я думаю, он гипношпион.

Он зорко огляделся.

– Кому-нибудь нужно объяснить, что это значит? Да? Так вот, это значит, что его сознание полностью искусственно сформировано под глубоким гипнозом. Очень редко можно найти подходящих людей – я думаю, их всего насчитываются не больше 40. Русские надеялись, что и я подойду, но оказалось, что хотя я и хорошо поддаюсь гипнозу, но не настолько.

– Но какое это все имеет отношение к Питириму? – спросил Порпентайн.

– Самое прямое, хотя при настоящем положении вещей в мире, это может казаться не совсем так. Однако: среди секретов русского правительства, которые им не удалось скрыть от меня, пока я работал в России, была территория размещения отчетной точки гипношпионов. Теперь эта территория находится во власти Бушенко. Хотя я понятия не имею, как Джесперсену удастся пробраться туда, его самолет не предназначен для таких дистанций. Может быть, его даже собьют, или убьют, когда он попытается покинуть территорию правительства. Но я с абсолютной уверенностью могу сказать: ничего, кроме смерти, не остановит его от возвращения на базу. И единственный фактор, который я могу придумать, почему он вернулся на родину, учитывая принципы, по которым его обучали, это чтобы сообщить, что русский министр находится здесь. А там, где находится Абрамович, не сложно догадаться, находится и Питирим.

Уолдрон проснулся и с удивлением обнаружил, что спит, крепко обняв Грету. Они должны были изображать любовников, посему ничего не было удивительного в том, что в комнате, куда Рэдклифф отправил их багаж, была одна двуспальная кровать, и им нужно было мириться с этим. Однако Уолдрону казалось, что легенда – это все-таки легенда. И вот они спят, обнявшись, как молодожены.

Уже позже он вспомнил, как это вышло. Вполне возможно, комнаты прослушивались (разумное ухищрение для этого собачьего общества на Земле Грэди), и Уолдрон с Гретой придвинулись, чтобы поговорить шепотом о волнующем представлении у города чужих, разыгравшемся у них на глазах. Пока все понятно. Но когда они совсем устали, они, конечно, отодвинулись…

И снова обняли друг друга, когда их одолел сон. Вот как оно было. Уолдрон почувствовал, как капелька пота стекает у него со лба.

Его спящий разум одолели страшные видения субстанций, светящихся, как луч солнца, холодных, как кристалл, неизбежных, как сама судьба, и его как маленького ребенка успокоило теплое присутствие чужого тела.

Уолдрон неосознанно обнял Грету в благодарность за то, что ему не пришлось быть одному. Спящая, без макияжа жадной гулящей женщины, она была более чем привлекательна, просто прекрасна. Он никогда раньше не замечал этого. Когда Грета просыпалась, она держалась холодно, иногда с неким превосходством. Уолдрон привык считать, что ее внешность отвечала ее холодному и бесчувственному внутреннему содержанию.

Прошлой ночью, когда она рассказала, что город чужих произвел на нее такое же впечатление, как и на самого Уолдрона, его мнение отчасти изменилось. Никакие описания и картинки не могут подготовить сознание человека к этой поразительной реальности.

Она моргнула и проснулась, посмотрела на Уолдрона, но не попыталась разжать его объятий, и только сказала:

– Тебе тоже сегодня снились кошмары?

– Угу. А тебе?

– И мне тоже. Чужие.

Она терла глаза, будто боялась, что снова уснет.

– Джим, мы что, с ума сошли? Я не имею в виду нас с тобой, я говорю обо всем человечестве. Только подумать, что нам противостоят такие существа…

– Не знаю, – проворчал Уолдрон, и подвинулся к краю кровати, – знаю только одно, если мы ничего не сделаем, Рэдклифф окажется прав, и мы уже больше не люди, а крысы.

– Почему он вчера так разгорячился? Это как-то связано с девушкой за столом, да? Я еще вчера хотела спросить, но не могла думать ни о чем, кроме чужих.

Уолдрон мрачно рассказал ей историю про Мору Найт. У Греты похолодело внутри. ,

– О, Боже мой! Я думала, она просто красивая умалишенная девушка, знаешь, некоторые мужчины любят глупых девушек. Ты имеешь в виду, это он сделал ее такой?

– Очевидно, да. Хотя я даже представить себе не могу, как.

– О!.. Может, эта докцилин?

– Что?

Уолдрон оторвал глаза от кейса, стоящего подле кровати, откуда он доставал вещи и вешал их в шкаф, и посмотрел на Грету.

– Наркотик, докцилин или послушник, его обнаружили химики Пфайзера лет десять назад. Данные о нем никогда не были опубликованы. Какое-то время его держали в Форте Детрик. Говорят, у русских он тоже есть. Десять кубиков докцилина равнозначны нескольким месяцам интенсивного промывания мозгов, – ответила она и пожала плечами, – раньше я никогда не видела людей, на которых его опробовали, зато читала о них в отчетах. Так вот, у меня сложилось мнение, что они выглядят точно так же, как эта девушка – абсолютно послушны.

На Уолдрона снова нахлынули вчерашние опасения подслушивающих устройствах. Он поднес ладонь ко Рту, как бы напоминая Грете о жучках, и на ее бледное лицо снизошло уныние. Не говоря ни слова, она встала и прошла в ванную комнату.

Были шпионы, отвечающие за слежку за Уолдроном и Гретой, или нет, в любом случае они еще не успели сообщить Рэдклиффу о своих находках. Хотя Грета и Уолдрон спустились довольно поздно, в начале одиннадцатого, они застали Рэдклиффа за тем же столом, за которым он их встретил накануне. Перед ним стояла почти опустошенная тарелка с блинами, слуга молча следил за тем, чтобы в чашке постоянно был кофе, а на портативном выключенном радио лежала сигарета, от которой спиралькой вился сизый дым.

Рэдклифф приветствовал своих гостей кивком головы, но ничего не сказал, пока им не принесли кофе и завтрак. Почти у фильтра он затянулся и указал сигаретой на Уолдрона:

– Ну что, крыса?

– Да, – спокойно ответил Уолдрон, – почувствовал себя настолько мизерным, что стало тошно.

• Предыдущая
• 23/44
• Следующая