Единственный чеченец и другие рассказы - Блажко Антон - Страница 20

-- Нет, бормотал только "зеленка", "в зеленку!", а потом сел, озирался вокруг, стену гладил. Приснилось что?

И ее Федорин, виновато покосившись, не смог врать:

-- Да как дернуло, а ничего понять не могу - землянка чья-то богатая, ковры, мягко, рядом баба спит, а медсестер вчера не притаскивали вроде...

Уткнув лицо в кирпичную шею, жена разрыдалась. Молча гладя ее волосы, собранные в простой хвост, Федорин глядел в окно и пытался ощутить себя наконец дома.

Рассказ основан на реальных событиях.

2001, 2003 гг.

Примечания

ВВ - внутренние войска МВД РФ

Разгрузка, разгрузник - разгрузочный жилет с отделениями и карманами для магазинов и боеприпасов

БТР - бронетранспортер

Хэбэ, х/б - куртка летнего форменного обмундирования из хлопчатобумажной ткани

ТТХ - тактико-технические характеристики

Подствольник - автоматный подствольный гранатомет

Ф-1 - ручная граната с радиусом поражения осколками до 200м

ВОГ - выстрел с осколочной гранатой

ПТР - противотанковое ружье

Единственный чеченец

Бежит меж гор речка, принимая с каждым извивом все новые мелкие потоки. Там, где хребты распахиваются, открывая равнинную ширь, у отрогов вытянулось по берегам село. Названо оно, как и ущелье с опушенными зеленью кручами бортов, в честь стремительной бурной воды, пронзившей их живой ниткой. Имя громкое, прозвучавшее в обе войны не один раз.

Огненный бог взял здесь долю сполна, вдоль улиц зияли обугленные провалы окон, торчали зубчатые руины, словно обгрызенные стальным зверем. В уцелевших домах продолжали обитать люди, притерпевшиеся ко всему и уставшие безответно клясть судьбину. Кто-то выжил даже в жестоко разрушенном Грозном, если обошла пуля, не взял голод и мор, существовали дальше кое-как, по привычке, оттого, что теплится внутри искра наперекор всему.

По ущелью шла от села петляющая дорога, вдоль которой лепились аульцы в три дома. Убогие селенья война трепала меньше, разве что бомбили заодно да прилетали снаряды дальнобойных САУ. Жизнь там была совсем плохой, но в крае и так остались лишь не сумевшие уехать хоть куда-нибудь. Разбитые машины самых зажиточных на местном бензине с ядовито-сизым выхлопом циркулировали туда-обратно, доставляя в горы самое необходимое, остальные ходили по своим надобностям десятки километров пешком. Как теснина водный ток, сдавливал артерию у села пост, выдвинувший укрепления с рядами колючки в сторону белых зубцов. Где-то там, в лесах, скрывались террористы-боевики, члены незаконных вооруженных формирований, партизаны, моджахеды, шахиды, бойцы сопротивления - словом, враг, которого следовало на равнину не допустить.

Никаких "духов" в смысле крупных организованных сил на самом деле тут давно не имелось. Дагестанский поход исламистов, по единодушному мнению жителей инспирированный большой властью, и оправданная им в глазах мира новая кампания подточили конфедератский актив. Идейные борцы пали в авангарде, свирепые закаленные воины легли в нескончаемых битвах с империалистами и друг другом, молодая дикая поросль, знавшая на коротком веку только чуму да разор, стать достойной сменой не могла. Просто не успевала выковаться. Со всех концов страны, из целинных степей и нефтяного Прикамья больше не текли рекой соплеменники исполнить священный долг, как в 95-м. Тогда мужчины бросали дом, семью, работу-бизнес и отправляясь защищать родину от новых ермоловых. Трех лет свободы в местном исполнении хватило за глаза, из незаможней республики отбыли в анафемскую метрополию все, кто смог. Загнанные в каменные щели со стрелковым оружием группы серьезно противостоять армии не могли и отсиживались в лесных схронах, вредя посильно. На зиму они уходили к соседям за хребет или рассредоточивались на оккупированной территории под видом рядовых граждан. Началась затяжная партизанская борьба, против которой бессилен любой агрессор, не решающийся на единственно средство - истребить народ целиком. Все стоявшие на постах, мерзшие и мокнувшие в окопах понимали, что надо рубить под корень или бросать камедь, выверты с самоуправлением под верховной дланью, что до хорошего снова не доведут. Но решали не они, тем же, в чьих руках находились миллионы судеб, на мнение низов было абсолютно плевать.

Посему федеральные колонны (термины военного новояза быстро укоренялись в среде тех, кто по сути являлся не менее федералом - МЧС, милиции, прочих служак и штатских, посланных либо добровольно отправившихся в мятежную республику) редко ходили за шлагбаум поста ввиду отсутствии практического смысла. Выдвигались иногда для проформы, когда отрабатывающая свой хлеб и звезды начальству авиация "отмечала скопления боевиков", а также фейсы либо военная разведка получали оперативную информацию с равной точностью целеуказания. Зеленый квадрат километровки с лепящимися друг к другу горизонталями можно обшаривать день и два, не найдя целую банду, забившуюся в какую-нибудь дыру, а обычнее рассосавшуюся до подхода наземных сил. Мыслители, далекие от здешних дел, неизменно возмущались: неужели трудно заполонить войсками гнилое пятнышко на огромной территории, прочесать каждый овраг, каждый хлев в последнем ауле и раздавить, выжечь, истребить наконец заразу? Увы диванным стратегам; горы столетиями бесстрастно взирают на суету очередных покорителей у их стоп. Вздымающиеся ряд за рядом кряжи не взять под контроль, военно-государственный механизм просто разрушится в попытке такой концентрации. Естественные трудности препятствуют даже полному оцеплению священного рубежа, змеящегося по снежным пиками и неприступным громадам хребтов, у пограничников нет и не будет нужных сил. Пришлось бы согнать воинскую массу без остатка, призвав резервистов и набрав ополчение, чтобы составить заветную единую цепь, где всякий касается соседа плечом. А на всякого потребуется еще трое сменяющих его на посту, пятеро кормящих, подвозящих необходимые припасы, возводящих разные сооружения и обеспечивающих в остальном, не считая крепкий тыл. Да пятнадцать командиров, если просчитать лестницу до конца вверх. Война - самое дорогое из царских удовольствий, за какую бы нефть она не велась...