Близорукая русалка - Браун Картер - Страница 12

• Предыдущая
• 12/32
• Следующая

Через мгновение она ослабила хватку, уперлась ладонями мне в грудь и оттолкнула меня. Ее рот был слегка приоткрыт, взгляд — мечтательный. Она тяжело дышала.

— Макс…

Я поднялся, оттянул книзу узел галстука и расстегнул воротник.

— Да?

— У меня такое чувство, что я начинаю видеть новый смысл своей жизни — с тобой в качестве центральной фигуры.

— Как славно, — пробормотал я. — Я отлично смотрюсь в любом ракурсе — знаешь, как в театре, где сцена находится посреди зрительного зала.

Ее рука скользнула под мою распахнутую рубашку, и она провела пальцами по моей груди.

— Откуда мне знать, если огни рампы потушены?

Чувства начали наигрывать на ксилофоне вдоль позвоночника.

— Но ведь горит свет.

— Я так и знала. Что-нибудь обязательно неладно. Она встала с дивана и прошла через комнату к выключателю около двери.

— Почему ты не снимешь рубашку? Здесь так жарко!

Я понял, что, прежде чем полегчает, станет еще жарче. Я тоже встал и скинул рубашку.

— Мог бы предложить то же самое тебе, — сказал я.

Она озорно улыбнулась. Выключатель щелкнул, и комната погрузилась в темноту. Я снова опустился на диван и стал ждать. Послышались шаги, и она остановилась передо мной.

Зашуршал шелк. Она сбросила пеньюар и выпрямилась. Ее тело мерцало белизной в отраженном свете, падающем из окна. Ноги у нее были длинные, чувственной формы. Округлые бедра переходили в высоко расположенный таз, а тот — в узкую талию, которой я восхищался при первой встрече. Ее груди были полными и высокими, розовые соски — твердыми и заостренными.

Она подняла руки и взъерошила свои волосы, медно блестевшие в слабом свете.

— Я… Мне надо идти, — слабо проскрипел я. — В конце концов, нам предстоит сражение, и…

— И?.. — мягко спросила она.

Я мужественно боролся, стараясь придумать хотя бы одну уважительную причину, из-за которой мне следует уйти, но, к счастью, потерпел поражение. Разумеется, нужно было сделать очень многое, и нам действительно предстояла самая настоящая битва. Но в конце концов, существует ведь исторический прецедент, когда боец по пути к месту сражения задерживается, чтобы восстановить силы. Ведь отправился же Дрейк играть в шары, в то время как по проливу Ла-Манш шла испанская Армада!

Армада потерпела крушение на скалах около десяти часов: Ройял выбрался на поверхность, сделал глубокий вдох, занес этот случай в список своих приключений и решил удалиться.

Это была единственная вещь, которую я непоколебимо делал весь год. В дверях Елена поцеловала меня на прощанье и погладила по лицу теплой, влажной рукой.

Я спустился к машине; мне пришлось посидеть там некоторое время, прежде чем я сумел собраться с силами и завести мотор.

Когда силы слегка восстановились, я закурил сигарету и подумал о Доре.

Поздновато для визитов без предварительной договоренности: но, с другой стороны, всего десять минут одиннадцатого, надо как-то скоротать время до сна.

Я тронул машину и направился обратно в город. Транспорта на улицах стало меньше, и я довольно быстро добрался до многоквартирного дома, в котором жила Дора. Он стоял на многолюдной улице неподалеку от «Юнайтед уорлд» — дорогой и уютный. Наверное, она поняла, что я к ней иду: «порше» въехал на стоянку прямо рядом с домом.

Ночной лифтер был занят кроссвордом, и мне страшно не хотелось беспокоить его — все равно я не слишком-то силен в кроссвордах. До квартиры Доры оставался всего один пролет, поэтому я поднялся по лестнице.

Белая кнопка была встроена в деревянную панель около двери с отметкой 2-Б. Я нажал на нее пару раз и подождал.

Дверь открылась. На пороге стояла Дора. Может быть, она и вправду была тупой и не слишком образованной в некоторых вещах — но при таком внешнем облике кому пришло бы в голову проводить тестирование на интеллектуальные способности? Ее простой пеньюар — без плеч и с разрезом чуть не до талии — уже сам по себе вполне мог заменить классическое образование. Может быть, ее волосы были плохо уложены, но кого это волновало, если они спадали на такие глаза, как глаза Доры?

— Вы! — громко сказала она и попыталась захлопнуть дверь.

И захлопнула бы, если бы я не успел сунуть ногу в щель. Она нажимала, и я тоже нажимал. Тяжело дыша, она сдалась, что вовсе не противоречило правилам образования… особенно когда изучаешь математическую статистику в моем лице.

— Что вам нужно? — прошипела она, когда я вопреки ее желанию вошел в квартиру.

— Вы удивитесь, лапочка, — сказал я, — но я зашел поговорить.

— О чем?

Я оглядел ее жилище. Дора жила так, что это могло в конце концов перерасти в привычку. Помещение было просторное, искусно обставленное в модернистском стиле.

— Какая у вас славная квартирка, — заметил я. — Должно быть, вы платите большие деньги за аренду… или вы не хотели бы углубляться в эту проблему?

— Убирайтесь отсюда! — огрызнулась она. Я ухмыльнулся.

— Не могу, дверь закрыта. И кроме того, стоило ли тратить силы, чтобы приехать сюда и тут же уйти, не задав вам ни одного вопроса?

— Что вам нужно? — снова нетерпеливо спросила она.

Я вздохнул. Этот день — за одним исключением — был для Ройяла не самым удачным.

— Давайте упростим допрос, — предложил я. — Под этими словами я имею в виду следующее: я сяду. Вы тоже сядете. Я задам вопросы. Вы на них ответите. Хорошо?

— Вы просто невозможны! — резко сказала она. — Я позабочусь, чтобы все стало известно мистеру Миллхаунду. Вы уже и так внушили ему любовь к себе!

Мне следовало ответить на это что-нибудь очень умное, но я не мог, ибо был слишком занят, наблюдая за тем, как Дора устраивается на тахте — она положила одну ногу на другую, и разрез пеньюара оказался совсем не там, где следует находиться разрезу на пеньюаре.

Я с трудом отвел глаза, приведя в порядок мысли, и вспомнил, что пришел сюда задавать вопросы. Удержавшись от искушения сесть рядом с ней, я выбрал кресло.

— Вы знаете, почему я здесь, — начал я.

— Вы частный детектив, — самодовольно улыбнулась Дора. — Вам платят за то, чтобы вы заглядывали в чужие окна, под чужие кровати…

— Отчасти это и в самом деле так, — кивнул я. — Но есть и несколько иная интерпретация моей деятельности.

— Избавьте меня от ваших грязных подробностей! — поморщилась она.

— Разумеется. Расскажите мне о Джо Бакстере. Что вы знаете о нем?

Она широко раскрыла глаза:

— Что вы имеете в виду?

— Что у вас с ушами? Вы не расслышали? Повторяю: о Джо Бакстере. Вы ведь знали его, верно?

— Я слышала о нем. Это из-за него вы вызвали у мистера Миллхаунда обострение язвы. Это вам до него есть дело, а мне-то что?

— Елена Картрайт рассказала мне кое-что о вас, лапочка. Она сказала, что вы — глаза и уши «Юнайтед уорлд». Вы могли что-нибудь слышать и о Бакстере.

— Например?

— Например, какой-нибудь разговор о ленте. Только не говорите, будто вы не знаете, что такое лента!

— Сегодня утром я одну порвала! — с притворной застенчивостью призналась она. — Пришлось воспользоваться английской булавкой.

— Очень смешно! — холодно скользнул мой взгляд по ее лицу. — Но та лента, о которой я говорю, содержит нечто гораздо большее! Хэнк Фишер знал об этой ленте и закончил свою жизнь на дне реки, — продолжал я. — Джо Бакстер тоже знал о ней и пропал. Я прошу вас для вашей же пользы, Дора: если вы что-нибудь знаете, расскажите это сейчас!

— Вам? — Она рассмеялась. — Наверное, если бы я что-то знала и рассказала вам, вы бы меня защитили?

— Разумеется.

— Почему бы вам все-таки не уйти? — ледяным тоном предложила она. — Идите пугайте детей — вам даже не понадобится маска!

Я резко поднялся.

— Ну ладно! — холодно сказал я. — Значит, защита вам не нужна. А ведь я пришел к вам только по доброте душевной.

Я решительно направился к двери и распахнул ее.

— Не уходите, — вдруг сказала она. — Разве вы ничего не хотите услышать об этой ленте? Знаете, у меня есть «Адрес в Геттисбурге» — записан на подлинном месте действия.

• Предыдущая
• 12/32
• Следующая