Леди доступна - Браун Картер - Страница 15

• Предыдущая
• 15/21
• Следующая

В сущности, я использовал одни и те же приемы. Это становилось скучно. Деккеру я доказывал, что Майер мог пытаться обвинить его в убийстве, Май-еру — что Деккер собирается то же самое проделать с ним.

Теперь я играл в ту же игру с вариантами. Например, если муж узнает, что его обожаемая жена обманывала его не только с художником, но и с его ближайшим помощником, он может сообразить, что наилучшей местью будет убийство одного из любовников с тем, чтобы другого осудили за это преступление.

Почему же Майер мог решить сделать Вернона ответственным за убийство? Самое простое — он внезапно узнал о существовании соперника, то есть одного из соперников, и в припадке ревности убил его. Чтобы доказать вину Вернона, он перечеркнул изображение обнаженной Жанин Майер, которое находилось в мастерской как молчаливое доказательство того, что Хардейкр и миссис Майер были любовниками.

Вернону не были свойственны ни хитрость Деккера, ни животный страх Майера. Когда я закончил, он спокойно закурил сигарету и ухмыльнулся.

— У вас талант! Вам следовало бы работать на поприще, где этот талант оценят должным образом. Такие творческие способности!

С Майером я был во всем уверен, здесь же мне пришлось действовать наугад.

— Задержитесь на моем предположении, мистер Верной, — просто сказал я. — Прежде чем кинуться убивать Хардейкра для того, чтобы в убийстве обвинили вас, Майер должен был предпринять один важный шаг.

— Неужели? Какой же?

— Например, он должен был быть уверен, что у вас нет алиби на, врем убийства.

Он сжал губы, неопределенно моргнул, посмотрел на меня и отвел глаза.

— Вы придумали все лучше, чем любой убийца. Это было очень интересно. Это все, лейтенант?

— Если бы у вас было алиби на время убийства Хардейкра, я бы о нем уже узнал от вас.

— Я не могу планировать каждую свою ночь с учетом того, что кто-то может быть убит и меня обвинят в убийстве, — огрызнулся он. — Да, у меня нет алиби. Но я не думаю, что это делает меня виновным в некоей непредусмотрительности.

— Это может представить Джорджа Майера еще более виноватым, если кто-то тщательно организовал все так, чтобы вы ночью совершили то, что удержит вас от подтверждения своего алиби. Подумайте об этом, мистер Верной.

— В любом случае я больше не желаю отвечать на ваши вопросы.

— С этим я, конечно, ничего не могу поделать, — согласился я. — Но ситуация интересная, даже забавная.

— Что вы хотите этим сказать, Уилер? — Он со злобой посмотрел на меня.

— В сущности, я дал вам возможность повернуть все против Майера, — честно признался я. — Все, что от вас требовалось, — согласие и история о том, как кто-то позвонил вам и послал в необитаемое место в пятидесяти милях отсюда. Но вы не приняли моего предложения.

— А вам не приходит в голову заподозрить меня в честности и принципиальности, лейтенант? — холодно спросил он.

— Я не понимаю, что это такое: честность и принципиальность. Все, по-моему, зависит от обстоятельств. Но я приписываю вам желание кого-то в этом деле оградить или защитить. Вы сильно напуганы тем, что можете вовлечь кого-то в это дело. И я думаю, вам лучше рассказать мне, что же происходило в ночь убийства. Можете даже допустить, что вы и Жанин были любовниками.

— Если вы будете продолжать в таком духе, Уилер, мне придется применить силу.

— Хорошо, — дружелюбно согласился я. — Я силу применять не стану. Итак, поговорим о другом. Хэл Деккер вчера рассказал мне, как вы познакомились с Хардейкром. Ваш друг писатель упомянул об этом художнике, который недавно переехал в дом, где он сам жил, и так далее. Деккер все свел к одной фразе, что-то вроде того, что мир тесен. Я уже встречался с Ламбертом Пирсом и полагаю, что Деккер прав и мир действительно тесен.

— У Пирса блестящий ум. К нему нельзя испытывать жалость. Такой ум просто выше несчастий.

— Да, — медленно произнес я. — Только Пирс похож в некоторых отношениях на многих других людей. За них можно переживать на расстоянии, но стоит к ним приблизиться, и начинаешь испытывать совсем иные чувства.

— Что вы имеете в виду? — На лице Вернона отразился неподдельный интерес.

— Он больной.

— О Боже! — с отвращением произнес он. — Конечно, внешне он не похож на обычных людей, а привычек и комплексов у него в тысячу раз больше, чем у них. И вот вы наклеиваете на него ярлык «больной»и спешите отвязаться от него…

— Вы не поняли меня. Я не говорю ни о морали или нравственности, ни о комплексах или привычках, я просто утверждаю, что Пирс болен интеллектуально, понимаете?

— Пусть каждый остается при своем мнении, — проворчал он. — Что еще приятного вы можете мне сказать?

— Ничего, — признался я.

— Тогда, если не возражаете… — Он указал на дверь. Я направился к выходу. Он открыл входную дверь и явно был рад моему уходу.

— Вы потратили на меня время, мистер Верной, благодарю вас. Да, кстати, Майер говорил, что вам нужны деньги.

— К черту Майера! И вас заодно! Дверь захлопнулась прямо перед моим носом. Я подумал и направился в мастерскую Беллы Бертран.

Дверь, как всегда, была не заперта, я свободно вошел.

— Привет! — промолвила она таким тоном, что мне сразу стало ясно: ковер гостеприимства мне под ноги не бросят.

Пирс был рядом:

— О, это наш интеллектуальный лейтенант! — Толстые стекла его очков блеснули.

— Как вы, Ламберт? — вежливо спросил я. — Я только что от вашего хорошего друга Кента Вернона.

— Старый добрый Верной! — Ламберт на несколько секунд запустил пальцы в чащу волос на макушке. — Человек с его внешностью должен преуспевать, но, кажется, кроме внешности, у него ничего больше нет. Вы согласны со мной, лейтенант?

— Я не знаю его так хорошо.

— Ты по делу или просто так? — безликим голосом спросила Белла.

— Просто так. Я вдруг ощутил потребность куда-то спастись из этих джунглей большого города и вспомнил о твоей квартире, но у меня при этом возникло неприятное предчувствие, что в оазисе новый правитель.

Она выглядела ужасно усталой. Кожа на лице натянулась, волосы потеряли свой блеск.

— Нет, правитель прежний. — Ее голубые глаза неожиданно блеснули. — Бурбон или кофе, Эл?

— Кофе, спасибо.

Я с интересом отметил изменения в ее внешнем облике. На ней теперь был короткий свитер с высоким воротом, изумрудно-зеленый в тех местах, где она еще не провела кистью. Но при ходьбе она по-прежнему завлекательно покачивала бедрами. Облегающий свитер делал ее зад еще более соблазнительным.

— Вы ищете убежища от утомительной погони во имя правосудия? — неожиданно обратился ко мне Пирс. — Или от жестокой фортуны, посылающей стрелы куда попало?

— Если бы мне было позволено сформулировать это иначе, я бы сказал, что мне заливает корму.

— Долгая ночь, проведенная в полной риска охоте за преступниками?

— Просто длинная ночь. Но что произошло с Беллой? У меня такое ощущение, будто со времени нашей последней встречи прошло пять лет, а не всего одни сутки.

— Я подозреваю, лейтенант, что ей, как и вам, заливает корму. Только это происходит у нее в душе, а оно тем более мучительно.

— Кажется, всех поразил этот недуг, вот что гнетет меня все утро, Ламберт.

— Судьба наступает каждому на пятки. Кто найдет в себе смелость повернуться и встретиться с ней лицом к лицу? Мы все время убегаем. А то, что мы принимаем за приятную беседу, всего лишь пустое хныканье от страха.

Я направился к двери.

— Уже покидаете нас, лейтенант? — Ламберт радостно рассмеялся. — Вы ведь даже не выпили кофе.

— Я пришел сюда лечиться от депрессии, — бросил я через плечо. — Но еще пять минут с вами — и я потенциальный самоубийца.

— А вашего убийцу вы еще не поймали? — крикнул он мне вдогонку, когда вышел в прихожую.

— Поймал! Но пока отпускаю, он попался не вовремя!

Дальше день пошел не лучше. Я позавтракал в аптеке и слишком поздно сообразил, почему так процветает торговля патентованными лекарствами. Когда я вернулся в офис, Полник уже ждал меня с мрачным выражением лица.

• Предыдущая
• 15/21
• Следующая