Ее властелин и повелитель - Хокинс Карен - Страница 43

• Предыдущая
• 43/63
• Следующая

Помедлила. Это был тот момент, когда еще можно было повернуть назад. Однако в глубине души она знала, что все, что происходит, правильно и сейчас ее место с ним, с Тристаном. Пусть судьбой им не предназначено навсегда остаться вместе – они шли по жизни каждый своей дорогой, – однако в тот момент ее место было в его объятиях, а все остальное не имело значения.

Его дыхание участилось, губы раскрылись. Он не мог отвести от нее взгляд, и она поняла, что он стал ее рабом. Это было пьянящее ощущение. Давненько она не вызывала у мужчины такого взгляда и теперь упивалась своей властью. От этого ее желание усилилось еще больше.

Тристан наблюдал, как она медленно спускает платье с плеч до талии.

Он застонал. Взгляд скользнул по ней, задержавшись на округлостях грудей, отчетливо просматривающихся под тонкой тканью сорочки.

Он подумал, что никогда в жизни ничего более прекрасного не видел. Она сидела у него на коленях в гордой наготе, не считая капельки кружев и шелка. Сорочка, конечно, прикрывала ее груди, но она так плотно их облегала, что его воспаленное воображение без труда домысливало все остальное. Кружево возле горла лишь подчеркивало изящную линию шеи и плеч. Между грудями, на центральном шве сорочки был вышит розовый крошечный бутончик.

Он едва удержался, чтобы не-овладеть ею немедленно. Однако, несмотря на нетерпение, он смаковал то, что видит, смаковал мгновение. Она отдавалась полностью и безоговорочно. Но он знал, что не должен принимать этот дар. Настоящий джентльмен остановил бы себя. Настоящий джентльмен...

Она провела кончиком языка по нижней губе.

– Я не могу... – простонал Тристан.

Она наклонилась вперед, и сорочка соскользнула с груди. Его взору предстали округлые груди, он мог не просто видеть, но попробовать на вкус их соблазнительные напряженные соски.

Пруденс, прижав руку к его щеке, посмотрела ему прямо в глаза.

– Пожалуйста.

Она произнесла единственное слово. Настоящий джентльмен исполняет просьбу леди, не заставляя ее ждать.

Прошептав ее имя, Тристан прижал ее к себе и принялся целовать. Она вдруг встала, высвободившись из его объятий, и платье упало на пол. Их разделяли теперь только сорочка и чулки. Тот момент, когда она сбросила с ног туфельки, он даже не заметил.

Он сделал глубокий вдох, пожирая ее взглядом. Потом, так же внезапно, она опустилась на колени и, закинув руки за голову, стала медленно вынимать из прически шпильки. Несколько секунд спустя волосы упали вниз, окутав ее, словно морские волны.

Сердце у Тристана так заколотилось, что ему показалось, будто оно готово остановиться. В течение многих недель он именно такой видел ее во сне. Только об этом он и мечтал. Она была такая неистовая и свежая, как море после сильного шторма. И на какое-то мгновение она принадлежала ему. Ему, и никому больше.

Она прикоснулась к его сапогу.

– Ты тоже должен раздеться.

Он схватил ее за запястье.

– Позволь, я сам.

Ее потемневшие карие глаза медленно оглядели его, с одобрением задерживаясь то там, то здесь. Он не отодвинулся, когда она протянула руку и осторожно провела пальцем вдоль толстого белого шрама, тянувшегося от колена до щиколотки.

– Сожалею, – сказала она, взглянув ему в лицо.

Зато он не сожалел. В этот момент он не сожалел ни о чем. Взяв за руки, он поставил ее и прижал к себе.

– Мне, черт возьми, безразлично все, кроме тебя.

Она стояла перед ним такая красивая, и пламя камина, отражаясь в волосах, словно пронизывало их золотыми нитями. Запустив руки в их шелковистую массу, он притянул к себе ее губы.

Ее сорочка давно соскользнула на пол, и они каким-то образом очутились на диване, подушки которого приподнимали к нему ее бедра. Тристан вторгся в ее тело с таким неистовством, как будто никогда в жизни не бывал с женщиной. Как будто до этой секунды он вообще не жил. Как будто все его великолепные дни, проведенные в море, слились в этот единственный, ни с чем не сравнимый момент.

Пруденс, лежа под ним, дрожала и постанывала, нетерпеливо ухватив его за плечи. Она двигалась со страстью и пылом женщины, которая любит заниматься любовью. Ее бедра прижимались к его бедрам, она ловила ртом воздух всякий раз, когда он делал рывок.

Темп ускорялся, и несколько мгновений спустя Пруденс, хрипло прошептав его имя, крепко обхватила Тристана ногами, достигнув кульминации наслаждения. Ее страстная реакция доконала его. Стиснув зубы, он старался сдержать свой стремительный натиск, но горячая волна страсти смела все преграды.

Тяжело дыша, они лежали, выбившись из сил. Тристан не мог бы сказать, сколько времени они находились в объятиях друг друга, но, в конце концов, Пруденс пошевелилась под ним. Тристан немедленно приподнялся на локтях.

Она одарила его улыбкой.

– Я назвала бы это блестящим исполнением.

Он усмехнулся:

– У меня это получилось не вполне по-джентльменски.

Продолжая улыбаться, она сказала абсолютно серьезно:

– В некоторых случаях надо поступать по-джентльменски, но бывают моменты, когда предпочтительнее быть пиратом.

Он расхохотался и поцеловал ее.

– Вы, миледи, просто прелесть.

Глаза ее затуманились. Он не хотел выпускать ее из объятий, но она встала и торопливо собрала свою одежду. Тристан вопросительно приподнял бровь.

– Что случилось, милая?

Пруденс вытерла сорочкой бедра. В голове у нее царил полный кавардак. Она не рассчитывала, что это произойдет, но, если уж говорить совсем откровенно, не жалела о происшедшем. Все шло именно так, как она себе представляла. Она сожалела лишь о том, что этот момент близости – единственное, что у них есть, а дальше все вернется на круги своя. Так должно быть.

Каким бы ни стал теперь герцог, он всегда останется немножко пиратом. Она видела это во всем, что он делал и говорил. Даже когда он изучал основы поведения в обществе, была в нем этакая с трудом скрываемая необузданность. Он был не из тех мужчин, за которых следует выходить замуж. Он был мужчиной, которого, полюбив, следовало как можно скорее покинуть. Эти мысли причиняли ей несказанные страдания.

Она оделась. Он наблюдал, но сам не проявлял ни малейшего намерения одеться. Мгновение спустя она вздохнула.

– Тристан, прошу тебя. Ты должен одеться. Кто-нибудь может войти.

– Меня это не волнует. Пруденс, я чем-нибудь обидел тебя?

Она заметила неподдельную тревогу в его взгляде.

– Разумеется, нет! Просто... это не должно повториться. Предполагается, что я должна обучать вас правилам поведения, а не... этому.

Его смех заставил ее замолчать. На мгновение она возмутилась, что он с такой небрежностью относится к ее тревогам.

– Пруденс, не смотри на меня так! Я думал о тебе много дней... нет, много недель! Я мечтал об этом. – Его губы сложились в неотразимую кривую улыбку. – Все оказалось даже лучше, чем в мечтах, а это о многом говорит.

Она закусила губу, стараясь унять сердечный трепет. Значит, только это между ними и было? Исполнение мечты? Она принялась закалывать шпильками волосы, удивляясь, что чувствует какое-то разочарование. А чего она ожидала?

Тристан никогда не давал ей понять, что, кроме обоюдного наслаждения, их отношения означали что-то большее, однако почему-то для нее – и только для нее – они были чем-то значительным. Гораздо более значительным.

Она направилась в другой конец комнаты, и каждый ее шаг был победой силы воли над желанием. Стук ее каблуков звучал так, как будто заколачивали гвоздями крышку гроба, в котором хоронили то, что могло бы быть. Она подошла к окну и сделала вид, что любуется заливом.

– Я так люблю море, – сказала она, стараясь чем-нибудь нарушить молчание.

Она слышала, как за ее спиной он вздохнул и, одеваясь, зашуршал одеждой. Потребовалось напрячь всю силу воли, чтобы не подбежать к нему и не броситься в его объятия. Она знала, что его так же сильно тянет к ней, как и ее к нему. Она видела это по его взгляду, по учащенному дыханию, по пламени страсти в его глазах.

• Предыдущая
• 43/63
• Следующая