Амулет (Потревоженное проклятие) - Волков Сергей Юрьевич - Страница 79

• Предыдущая
• 79/84
• Следующая

Плотно, в два слоя обмотав ремнем половину железяки, я закрепил обмотку шнурком от ботинка, проверил на свету — вроде бы ничего!

И только я полез на дверь, собираясь попробывать перерубить кабель, как послышались шаги — Паганель! Я не успел!

Спустившись с двери, я застегнул бушлат, поднял высокий воротник, закрыв лицо, чтобы в случае чего газ не сразу попал в дыхательные пути и глаза, сжал ломик и застыл сбоку от двери. Мною двигала холодная решимость, даже боль от ран куда-то отступила — будь что будет, но я постараюсь подороже продать свою жизнь!

Луч фонарика через окошко осветил камеру, пошарил по полу, выхватив из темноты мою смятую рубашку, остатки свечей, мусор…

— А-а-а! Прячешся! — раздался полный злобы голос Паганеля: — Ну-ну, прячся, не долго тебе осталось! Но ты мог бы спасти свою жизнь! Ты слышишь меня? Я понимаю, ты отважный парень, настоящий мужчина, ты под пытками не сознался, где груз! Я даже восхищаюсь тобой! И я хочу предложить тебе сделку — я выпущу тебя, разумеется, после того, как ты скажешь, куда ты спрятал сокровища кургана! Мало того, я даже возьму тебя в долю! Тебе ведь нужны деньги, не так ли? Мне нужен помошник, хотя бы для того, чтобы перевезти сокровища в надежное место! Судаков с твоей помощью перешел в лучший мир, а больше у меня нет знакомых, которым я мог бы довериться! Ну как, ты согласен?

Я собрался с мыслями и произнес, стараясь, чтобы голос не дрожжал:

— Все разговоры после того, как ты принесешь мне воды, поесть и лекарства — мазь от ожогов! Понял, гнида?

Я не верил Паганелю ни на грош, поэтому мне надо было протянуть время и закончить свою работу. Что касается его грубой лести, то я пропустил ее мимо ушей — предупреждение Слепцова о хитрости Логинова крепко засели у меня в мозгу.

— Да-да! Конечно! — залебезил Паганель за дверью, в окошечко протиснулся и упал на пол камеры обьемный пакет: — Там все, и лекарства, и еда, и свечи!

Я внутрене возликовал — у меня будет свет! Теперь надо отправить этого гада подальше, а когда он, взбешенный, вернется, у меня все будет готово!

— С чего ты решил, что я — человек, которому можно довериться? спросил я, лихорадочно придумывая, что бы такого сказать Паганелю про ящики.

— А у меня нет другого выхода! Ты с самого начала показался мне именно тем парнем, с которым можно иметь дело. Судаков был хорош всем, кроме одного, но очень важного качества — уж очень он любил деньгм! Да и нутро его насквозь прогнило! Все эти его уголовные штучки — ненавижу их! Честно говоря, я собирался избавиться от него сам, после того, как он привез бы мне клад из кургана!

— Но этот клад не принадлежит тебе, Логинов! — почти выкрикнул я, разозлившись.

— А кому же, интересно, он принадлежит? Николай убит, Денис Иванович болен, и ему уже ничего на этом свете не понадобиться! А что касается Бориса, то этот бычок хорош только для того, чтобы возить на нем воду! Я, я единственный могу владеть сокровищами ариев! Ты даже не представляешь, какие это бешеные деньги!

Голос Паганеля наполнила такая страсть, такая алчность, что я невольно усмехнулся — вот где талант пропадает, ему бы в рекламе сниматься: «Ах, как я люблю йогурт «Фруттис!».

Пагнель снова заговорил:

— Может быть, тебя смущает, что я причастен к гибели Николая, травме Профессора или убийству Леднева? Так это все Судаков! Это все он! Николай той ночью был у меня, рассказал про находки, похвалился! А Судаков, он следил за их группой! Устроил обвал в раскопе, потом выследил Николая…

— И убил его! — закончил я за Паганеля: — А ты, конечно, ничего не знал!

— Я не знал! Клянусь дочерью — не знал! — Пагнель остановился, почувствовав, что заврался, и резко сменил тон, теперь в его голосн зазвенел металл:

— У тебя нет выхода! Либо ты остаешься здесь гнить до скончания века, либо говоришь мне, где ящики! Ты понял, щенок?!

— Какие ты дашь меня гарантии? — усталым голосом спросил я, внутренне напрягшись.

— О чем ты говоришь?! Никаких! Мое честное слово!

«Ага! Нашел гарантию!», — подумал я, а вслух спросил:

— Логинов! Зачем вы убили Леднева?

— Он слишком о многом догадывался, как и Профессор, кстати… машинально ответил Паганель, но тут же спохватился и зло крикнул: — Леднева убил Судаков у тебя на глазах, я тут ни причем! Где ящики?! Ты будешь говорить, или я ухожу!

— Еще один вопрос! — спокойно сказал я: — Записка, глупое стихотворение на моей двери — твоих рук дело?

— А-а-а! — протянул Паганель, и вдруг захихикал страшным, неестественным, визгливым смехом: — Все же проняло, все же я напугал тебя тогда! Я хотел, чтобы ты перестал совать свой нос в мои дела — кто же мог подумать, что сама судьба посадит тебя в одну машину с Судаковым! Борис был мне не опасен — я знал его еще студентом, он всегда быстро загорался, и быстро остывал! А ты, ты здорово мешал мне! После того разговора, в кафе, я захотел напугать тебя, и мне это удалось! Ну все, хватит разговоров! Считаю до трех и ухожу — навсегда! Мне надо убираться из Москвы — у меня дома засада, меня ищут! Говори! Раз! Два!! Три!!!

Я понял, что тянуть дальше нельзя — он действительно уйдет!

— Ящики мы… я зарыл в подвале дома номер пятнадцать по Мартеновской улице, в самом левом дальнем углу! Там не все, но об остальном мы с тобой поговорим позже, когда ты выпустишь меня! — твердо сказал я, не покидая своего убежища в углу — мало ли что!

— Почему именно там? — быстро спросил Паганель, и я уловил дрожь в его голосе.

— У меня были ключи от входной двери в подвал — в этом доме живет мой двоюродный брат, он сейчас с семьей уехал в Абу-Даби, в отпуск!

— Где сейчас ключи?

— Отдал брату! — как можно естественнее ответил я, и затаил дыхание клюнет?!

— Хорошо! Я сейчас же поеду туда, но горе тебе, мой мальчик, если ты водишь меня за нос! Я вернусь и попросту убью тебя!

Клюнул! Давай, жердина, возвращайся, только не очень скоро, чтобы я успел организовать тебе теплую встречу! Тут-то мы и посмотрим, кто кого… Я улыбнулся в темноте, и тут же скривился от боли — потрескавшиеся губы лопнули сразу в нескольких местах…

Паганель уже торопливо шагал прочь, и вскоре меня вновь окутала тишина и темнота. Я нашарил пакет, залез в него, первым делом достал свечи — целый десяток, расставил штук пять поближе к двери и зажег.

Стало довольно светло. Я отыскал коробочку с мазью, вату, несколько бинтов, жирным слоем выдавил мазь прямо на раны, скрипя зубами от боли, наложил сверху ватную прослойку и забинтовался, довольно коряво, но надежно — повязка не спадала. Потом я торопливо поел — Паганель принес колбасы, хлеба, масла, вареных яиц, помидоров…

Еще в пакете обнаружилась упаковка аспирина, я проглотил сразу три таблетки, запил водой из новой бутылки «Святого источника», а потом мой взгляд случайно упал на газету, в которую были завернуты продукты.

Это был «МК» за четырнадцатое ноября сего года! «Мама родная!», ужаснулся я: «Выходит, я в этой могиле уже неделю! Надо, надо быстрее выбираться!».

Времени у меня оставалось не так уж много — если Паганель на машине, он доедет до указанного мною адреса минут за тридцать-сорок, столько же назад, при условии, что на этой Мартеновской улице не окажется пятнадцатого дома — я сам никогда не был в том районе, даже не знаю, почему я назвал именно этот адрес? Вообщем, при самом плохом раскладе у меня час с небольшим!

И я взялся за дело. При свете работать было куда как легче, да и настроение мое повысилось — раны, вспыхнувшие было огнем от мази, теперь почти не беспокоили меня, появился даже азарт: успею — не успею, повезет не повезет?

Сперва я попытался перерубить кабель, но мой инструмент больше походил на молоток, чем на топор, и кабель лишь слегка плющился, проминаясь под ударами. Тогда я изменил тактику, и начал бешено пилить зазубренным краем ломика мягкий металл оплетки. Вскоре я вспотел, скинул бушлат, и теперь работал в одних бинтах, изо всех сил налегая на изолированную рукоятку.

• Предыдущая
• 79/84
• Следующая