Великое Лихо - Волков Сергей Юрьевич - Страница 61

• Предыдущая
• 61/101
• Следующая

Ни ушел никто. Когда спустя время, отряд вернулся из погони, волоча за конями трупы низкорослых, и их сосчитали, выяснилось - все здесь, все приняли смерть, и некому оповестить вождей находчиков о гибели соплеменников.

- Это пескуны-сассы, жители Голубых Песков Махадум! - разглядывая тело убитого вожака с перьями на голове, уверенно сказал Шык: - Они всегда нападают на проезжих и прохожих. По-моему, они даже едят человечину...

Луня содрогнулся, представив, что бы случилось с мертвыми гремами, не окажись поблизости их отряда. Потом ученик волхва обратил свой взор на выживших северян. Гремы по прежнему стояли возле тел своих падших братьев, сжимая в руках окровавленные секиры. Казалось, они готовы были биться и против пришедших им на выручку, биться до конца, погибнуть, но постараться унести с собой хотя бы одну чужую жизнь.

- Тьфу, мы им жизнь спасли, а они топоры на нас подняли! Что за люди, э? - в недоумении покрутил головой Зугур.

- Гремы это! - негромко ответил ему молчун-Барвин: - Как их сюда занесло, не пойму...

Шык, вытянув шею, прокричал двоим северянам что-то на их языке - в ответ те промолчали.

- Чего ты спросил у них, дяденька? - поинтересовался Луня.

- Известно чего - спросил, что они тут делают! - ответил волхв: - То, что впереди нас гремы идут, я давно уже понял, но вот до сих пор не могу в толк взять - ну чего им тут понадобилось?! А колдун у них сильный, мне чета... Да, вразуми меня Влес, они что, никак и с нами биться затевают?

Луня, уже остывший от горячки погони, тронул своего коня и подъехал к гремам на полтора десятка шагов. Вот они значит, какие... Черты лица ровно топором вырубали. Волосы рыжие, длинные, в косы заплетены, кожаными полосками перетянуты. У колдуна на шее амулет из костей, зубов и желтый камень посредине. Лумня знал - такой камень алатырем кличут, найти его можно в земле чудов, и обладает камень чародейственными свойствами.

Одеты гремы были в меховые безрукавки, за плечами у всех - кожаные мешки с поклажей, на ногах - перевязанные ремнями меховые сапоги-чуни. "А колдун гремский стар, чуть не старее Веда будет!", - подметил Луня и принялся разглядывать второго северянина. Исполин выглядел зрелым мужем, лицо его, красноватое от загара, пересекал кривой шрам, рыжая бородища торчала во все стороны, забрызганная кровью, а секира в руках больше напоминала молот - огромное каменное било, накрепко привязанное звериными жилами к рукояти из целого стволика молодой сосны.

Великан был весь в крови, и левой рукой зажимал на боку рваную рану. Луня увидел толчками идущую из пореза и сочащуюся между пальцев темную нутряную кровь. "Эге, а дело у него худо, скоро обезножит, ослабеет совсем! С таким и биться-то позорно - того гляди, сам упадет!".

Молчание затягивалось - гремы не двигались с места, а отрядники крутились на конях в стороне, и лишь Шык время от времени пытался заговорить с рыжеволосыми на их родном языке. Так продолжалось долго. Первым не выдержал Зугур:

- Долго мы ещё тут вертеться будем, волхв? Этих орясин уговаривать что коней камнями кормить. Пусть стоят себе, нам ехать надо! Лунька! Оставь ты их, не ровен час, кинуться еще, убивать придется, а вроде не гоже - мы их только, почитай, спасли...

Зугур говорил по-родски, и его слова неожиданно подействовали на гремов. Колдун опустил секиру, и с плохо скрываемым изумлением уставился на вагаса, а потом спросил, коверкая слова, по-родски же:

- Как ты, вагас... этот язык знать?

- Ах ты пропасть! - взбеленился Шык: - Я ему по ихнему ору, уже всю глотку сорвал, а он по нашему разумеет! Слышь, ты, грем, вой твой сейчас жизнь за просто так отдаст вашим смертным богам, если раны его не знахарить, сам гляди, нам дела нет, последний раз спрашиваю: чего вы тут делаете?

- То... сами знаем! - сварливо ответил колдун, и на этом разговор и можно было бы считать законченным - ну не хотят гремы не то чтобы благодарить за спасение, а и знаться вообще, и Ный с ними, но тут, повинуясь внезапному порыву, вмешался Луня. Он соскочил с седла, бросив поводья, подошел к гремам вплотную, и спросил самым безразличным тоном, на какой был способен:

- А может, мы по одни грибы идем, грем?

* * *

Слава Роду и всем светлым богам, гремы решили присоединиться к отряду Шыка - иначе они попросту погибли бы. Рано или поздно либо те же сассы, либо какие-нибудь заблудившиеся хуры или вагасы напоролись бы на них, и тогда плен стал бы самым лучшим, что ожидало гремов, а северяне, как известно, живыми не сдавались.

Была и другая причина. Едва гремский колдун сообщил отрядникам, что не против ехать вместе, его соплеменник, великан-грем, которого звали Тёрл, без единого стона повалился на земь - рана его была слишком серьезной, и молодой воин все это время терпел из последних сил.

Шык и колдун занялись живым, а остальные члены отряда - мертвыми.

Гремы, как и ары с родами, погребали своих покойников в огне - телу человеческому гнить в сырой земляной яме, на радость трупоедам и червям, нельзя. На сассов отрядники решили попросту не тратить времени - если соплеменники найдут их, они сами сделают все, как надо, а не найдут птицы, звери и прочие твари разберуться с телами по-свойскими... Это было жестоко, но времени у побратимов не было.

Быстро изрубив окрестные заросли песчаных деревьев, отрядники свалили корявые ветки в огромную гору и положили на неё тела гремов. Шык и гремских колдун одновременно, в четыре факела, запалили погребальный костер, и запели, каждый по своему, отходные слова, провожая души погибших в иной мир. Сухое дерево горело жарко, и вскоре лишь огромное пепелище напоминало о свершенном.

Гремский колдун взял горсть пепла с кострища, и вскарабкался в седло одного из заводных арпаков, давая понять, что можно ехать. Был он по прежнему неразговорчив, отказавшись даже сообщить до поры свое имя. Раненый Тёрл, крепко привязанный к спине другого арпака, забылся в чарном сне, наведенном Шыком, и это было к лучшему - рана его, умело затянутая колдовством грема, и завязанная чистой льняной тряпицей, все же продолжала кровоточить, пропитывая пук нашедшегося в мешке колдуна белого тундрового мха, положенного под ткань, красным. Шык сказал, что такая рана очень болезнена, и усыпил грема, дабы облегчить его страдания. Колдун-северянин лишь пожал плечами - боль, по его мнению, не стоила того, чтобы мужчина обращал на неё внимание...

• Предыдущая
• 61/101
• Следующая