Друзья поневоле - Волошин Юрий - Страница 39

• Предыдущая
• 39/69
• Следующая

Его захлестнула злоба, он боялся, что его засмеют, но тут увидел, как португалец ткнул Пола в грудь и тот заваливается на палубу. Петька рванулся и резко выбросил вперед руку с саблей. Клинок ударил португальца по правой руке прямо на сгибе локтя. Рука сразу же повисла, выронив шпагу. Вторым ударом Петька опустил саблю на голову противника, но тот успел уклониться, и клинок только зацепил плечо. Португалец спешил выхватить кинжал, но левой рукой это было ему неудобно, а Петька, не раздумывая уже ни о чем, ткнул клинком ему в живот. Потом, видя, что тот только слегка согнулся, но не падает, рубанул наотмашь по голове.

Его толкали матросы, и он не увидел, что случилось с португальцем. Бой заканчивался. Несколько пленников уже толпились у грот-мачты, а португальцы, оставшиеся на берегу, спешно бежали к лесу. Их никто не собирался преследовать. Выстрелы раздавались все реже и реже. Заряжать пистолеты и мушкеты времени не было.

Вдруг Петька ощутил страшную усталость. Пелена застилала глаза, он вспомнил, что ранен. Он глянул на плечо, и все у него помутилось. Ничего не успел сообразить, как без чувств упал на палубу.

Очнулся он вскоре после того, как ему перевязали рану, промыв ее ромом. Перед ним склонился Гардан и со смешинкой глядел в глаза. Спросил, как бы разговаривая с маленьким:

– Очухался, Питер? С чего это ты свалился? Ведь рана совсем пустяковая. Слабак ты, Петька! Ну, ничего! Скоро заживет, зато, как у вас говорится, боевое крещение принял. Болит плечо-то?

– Болит, Гарданка. А как ты?

– А что мне? Я ведь все-таки воин. Ничего, пронесло, – и, наклонившись к уху, прошептал: – Аллах не позволил упасть с меня даже волосу.

– Ну и слава Богу, Гарданка. А встать мне можно?

– Коли снова не упадешь – то вставай. Я помогу.

Да, ноги его держали, хоть и слабо. Петька кое-как доковылял до фальшборта, оперся на него. Голова немного кружилась, в животе было неприятное ощущение.

Матросы сновали по палубе с разными грузами и оружием в руках. На корабль поднимался вождь в сопровождении свиты. Оллнат приветствовал его довольно почтительно, но в глазах под нахмуренными бровями светилась явная насмешка.

Ребята наблюдали за переговорами, и вскоре Оллнат сказал:

– Вождь, мои матросы отдадут тебе все португальские мушкеты за три десятка невольников. И шпаги тоже, – после некоторого колебания закончил он.

Все это сказано было с применением массы жестов и немногих португальских слов, которые знал капитан.

Вождь довольно кивал в знак того, что сделка его устраивает. Однако надо было ждать несколько дней, пока невольников добудут и доставят к кораблю.

– Мы подождем, – сказал капитан. – Но кормежка тех, что уже у нас, пойдет за твой счет, вождь.

Это вождь тоже понял и согласно кивнул. Он заговорил со свитой, и вскоре вереница чернокожих начала сносить на палубу горки фруктов, куски вяленого мяса и прочую снедь. При этом вождь дал понять, что это не все, остальное будет поступать ежедневно по мере надобности. Охотники уже получили приказ добыть побольше мяса.

Целый день матросы таскали с помощью негров грузы на свой корабль, и их веселые лица не омрачались мыслями о двух убитых и нескольких раненых товарищах.

Пол Джексон оказался только раненным, но мучился сильно. Местный знахарь уже колдовал над ним. Другие раненые тоже получили помощь и теперь наслаждались отдыхом и правом не работать, хотя раны и были весьма болезненными. Зато челюсти их теперь постоянно были заняты. Люди наверстывали многодневное полуголодное существование. Петька тоже с упоением вонзал зубы в мясо, лакомился сочным бананом и еще чем-то вкусным, не забывая сунуть кусок Гардану в руку.

Петька с удивлением увидел, как пленных португальцев, не долго думая, отправили в реку с грузом на ногах. Вскоре в том месте вода закипела и окрасилась красным. Показались спины крокодилов. Петька бросился к борту. Его бурно вырвало, а матросы хохотали почти все, высмеивая слабость мальчишки. Но Петьке стыдно не было. Он зло глянул на хохочущих и отвернулся, ища тень.

К вечеру все на кораблях успокоилось. Матросы устали, угомонились и разбрелись по укромным местам. Некоторые уже возились с негритянками, и Петька был доволен тем, что быстрая темнота укрыла от него все грязные стороны матросской жизни. Его лихорадило, он постоянно пил и никак не мог заснуть. Боль пульсировала в руке, пот обильно покрывал его тело, но не освежал.

Гардан появился позднее и, ничего не говоря от усталости, завалился спать. Петька с сожалением поглядел на темное пятно тени своего друга, но не стал того беспокоить.

Дней десять спустя «Белая Мэри» поднимала якоря. Трюм был полон невольниками, закрыт надежными запорами. Вождь благосклонно прощался с капитаном. Можно было отплывать в путешествие через Атлантику. Дело было сделано, и теперь надо беспокоиться лишь о доставке груза по назначению.

За это время произвели мелкий ремонт, запаслись провизией и водой. Предстоял трудный переход через океан, а на пути могут повстречаться не только португальцы, но и испанцы, а там еще можно прибавить пиратов самых разных мастей. Так что на веселое плавание рассчитывать не приходилось.

Друзья обзавелись ножами и прочими вещами, которые Гардан добыл на захваченном корабле. Теперь они могли себя чувствовать настоящими моряками со своим скарбом и оружием. Сундучки их были полны вещами португальского происхождения.

– Вот и начинается новое наше плавание, Петька, – сказал Гардан, когда они увидели простор океана. – Рана твоя почти зажила, верно?

– Верно, но не совсем. Еще побаливает. И работать мне больно и трудно, а Хорейс не хочет этого понять.

– Терпи, Питер! Что ж делать-то?

Солнце быстро клонилось к горизонту. Прибой встретил корабль гулкими ударами волн в борта. Началась качка. Северный ветер заставил Оллната лавировать, часто меняя галсы. Работа на снастях сильно выматывала матросов, и их настроение быстро вошло в привычное унылое русло.

Зато береговые запасы еще не кончились, матросов кормили мясными блюдами и фруктами. Особенно больных, которых становилось все больше. Не все могли выдержать тропический климат и отвратительное однообразное питание на борту, резко сменившееся обжорством на африканском берегу.

Из решеток закрытых трюмов, где содержались невольники, несло вонью, и Петька, всякий раз проходя мимо, с содроганием взирал на эти решетки. Оттуда часто доносились вопли и стоны, просовывались черные пальцы, с мольбой доносились голоса, которые никто не понимал.

Раз в день невольников выпускали группами на палубу подышать воздухом и принять толику солнца. Совсем недавно крепкие и здоровые чернокожие теперь за какие-то несколько дней превратились в ходячих скелетов.

Иногда Петька незаметно совал изголодавшимся неграм кусок хлеба или полуобглоданную кость. Бывало, что и банан удавалось передать.

Особенно он высматривал одну девочку лет тринадцати-четырнадцати. Увидев ее, Петька обязательно отдавал припасенное специально для нее лакомство, а поскольку для них любая еда стала редкостью, то и этого было достаточно, чтобы получить от нее в благодарность робкую улыбку.

Питер, как всегда теперь его называли, со смешанным чувством жалости и неприязни смотрел на негров. Их черная кожа и курчавые шерстистые волосы вызывали в нем противоречивые чувства. Ему было их и жалко, и в то же время он пренебрегал их обществом, как бы брезговал, и это самому ему было неприятно. Вроде бы люди эти были другого по сравнению с ним сорта.

Мальчишка стеснялся поделиться своими сомнениями с Гарданом, понимая, что у того совсем другие взгляды на такие вопросы. Он мог просто посмеяться над другом, а это Питеру было бы тяжело пережить.

И хотя он не раз получал по шее за свои передачи, он продолжал держать при себе кусок, в надежде, что та черномазая исхудавшая девчонка появится и он сумеет передать ей припас.

– Слушай, Гарданка, как поют эти черные, – сказал как-то Петька перед заходом солнца. – Как много тоски в их голосах, ты чувствуешь?

• Предыдущая
• 39/69
• Следующая