Зеленые холмы Винланда - Волошин Юрий - Страница 23
- Предыдущая
- 23/54
- Следующая
17
Осада – дело долгое. Краснокожие сначала попробовали нахрап.
На другой день толпа склерингов в две сотни человек выбежала из леса и бросилась на ограду. Моряки успели выпустить по две-три стрелы и взялись за копья и топоры.
– Не давай спрыгивать внутрь! – орал Белян, носясь вдоль ограды, рубая топором на длинной рукояти.
– Да как не дать! Их много! Не успеваем!
Туземцы настойчиво лезли через ограду. Несколько окровавленных тел уже висели на кольях, но это не останавливало остальных.
– Дом горит! – раздался отчаянный голос.
Кто-то из склерингов пустил стрелу с подожженной смолой. Попал.
Как всегда при битвах, получилось бестолково. То ли пожар тушить, то ли от наседающих отбиваться. И ни того, ни другого не получается сделать. Но в конечном счете, что интересно, получается и то, и другое. Вопрос, какими силами? Но то вопрос уже для летописцев, которые все равно приврут.
Главное – не процесс. Главное – результат.
Дом все-таки уцелел. Ну, ремонт большой нужен. Но уцелел. Больше двадцати трупов усеяли двор усадьбы, столько же было в ранах. Склеринги отступили – назад в леса.
Четверо из них оказались схвачены и теперь со связанными руками ждали своей участи. По медным лицам пробегали судороги – страх-то перед пришельцами все же велик.
– Казнить! Повесить! – роптали моряки.
– Нельзя озлоблять склерингов, – отвечал Орм. – Нас и так мало. Надо постараться замириться. А так они с нас спросят за казненных.
– Пусть спрашивают! Не боимся мы их!
– Я не про страх! Конечно, не боимся! Но пятерых наших убили, да раньше один погиб.
А сколько раненых? Почти каждый. Как отбиваться будем? А если у них подкрепление подойдет? Кто их знает, сколько подойдет новых воинов! Надо мириться. Иначе гибель!
– Правильно говорит Орм! – весомо, грубо и зримо поддержал Орма Белян.
– И нечего тут спорить! – поддакнул Торд.
В общем, вот и решен вопрос. Орм, Белян, Торд – экий триумвират. Поди возрази.
– Отпустим одного из них на переговоры, – сказал Орм. – Пусть присылают своих вождей. Будем пытаться торговать.
– А кто этого одного наущать будет? – неосторожно поинтересовался Ленок. Тут же осекся, но поздно.
Подтверждающая тишина была ему красноречивым ответом. А нога… Да заживет нога! Главное, язык. Он без костей.
* * *
Покалякал Ленок с пленными склерингами – одному ему понятным языком. И ведь вменил он им нужное! Развязали склерингов. Отпустить не отпустили, заперли в кладовой, посадив на цепь. Так вернее будет. Народец ушлый, от него всякое можно ждать. С железом им не совладать, неведомо оно им. А вот одного из них, раненного весьма легко, и впрямь отпустили: посланником будешь. Ступай к своим вождям и скажи…
На другой день прибыли три вождя в пышных головных уборах из перьев, свисавших за спиной цветастым покрывалом. Каменное выражение лиц. Они молча расселись на полу. Задымили трубки, сизый дымок наполнил помещение.
После угощения и поочередного выкуривания трубок Ленок приступил к переговорам. Он много говорил, но больше объяснял жестами. Вожди кое-что понимали и одобрительно кивали головами. Перья при этом грациозно качались, амулеты и ожерелья из когтей рыси и медведя глухо постукивали.
В ход пошли рисунки на чисто выметенном полу – это лучше воспринималось склерингами.
А когда их угостили вином, они и вовсе оживились.
– Они не знают вина, – шепнул Сивел брату. – Смотри, как повеселели. Дело пойдет теперь.
И в самом деле, скоро вожди сбросили с себя маску величия, и разговор стал общим. Никто ничего не понимал, но каждому хотелось выговориться.
Под вечер перемирие было достигнуто. Вожди ушли, вскоре на дворе и за оградою запылали костры и запахло мясом. И хотя явно чувствовалось отчуждение склерингов, но перемирие давало ощутимые плоды.
– Пока они не передумали, – Торд отвел Сивела от пиршественного костра, – надо завтра же отрядить отряд за мясом. Поведешь ты с братом. Но быть осторожным. Наденете кольчуги и легкие шлемы под шапки.
– От тяжести пропадем в дороге.
– Лучше от тяжести, чем от стрелы. Собирайся. Топор и меч прихватите боевые, так надежнее.
– Ох и нагружаешь ты нас, Торд.
– Дело требует того, Сивел. И больше пяти человек не берите. Здесь тоже надо иметь защиту.
– Вы тут держите эту ораву подольше. Дня два хотя бы.
– Так и будем стараться. Вино пока есть.
* * *
Еще ночью отряд охотников отправился в лес. Орм с Тордом продолжали помаленьку потчевать вождей и шаманов вином, а остальные воины рыскали по ближним лесам в поисках оленей и лосей. Племя надо кормить, а тут еще непрошеные гости требовали своего, и вожди их поддерживали. Старший вождь сахем особенно старался угодить бородатым людям. Он как-то быстро пристрастился к вину, и Орм опасался, что, когда запас горячительного иссякнет, вождь перестанет поддерживать их. Но дело решилось само собой. Через три дня молодые вожди и охотники заволновались. В ближних лесах дичи не стало, и надвигался голод.
На совете вождей самый молодой из них, Ночная Сова, позволил себе упрекнуть сахема в употреблении веселящего питья и потребовал немедленно уходить в дальние леса на новые угодья.
– Наши жены и дети хотят мяса! Его здесь нет больше. Олени ушли, и мы должны следовать за ними.
– Больше нам нельзя тут оставаться, Красная Лисица, – поддакнул еще один вождь. – Веселящая вода до добра не доведет. Ты, Красная Лисица, стал гниющей шкурой дохлой лисицы. Опомнись!
– Что скажут старейшины племени, Красная Лисица, когда узнают, в кого ты превратился, – укорил еще один.
Красная Лисица долго думал, не подымая глаз. Ему, старому сахему, приходится на старости лет слушать от молодых такие упреки! Но и веселящая вода уж очень хороша. Однако – родное племя. Он тяжело вздохнул:
– Ваш совет мудр, и я его принимаю. Собирайте лагерь. Сразу же и отходим дальше в лес. Я все сказал.
Он не принял прощальной чарки и удалился в гордом одиночестве.
Воины не смели приблизиться к вождю и топтались в нерешительности. Моряки тоже с некоторым волнением глядели вождю в спину и гадали, какие мысли ворочались в его голове, и не потекут ли они в невыгодное для викингов русло.
– Все ж нехорошо мы сделали с вождем, – молвил Белян, когда воины отошли довольно далеко.
– Может, еще рвать волосы на своих головах, раскаиваться в содеянном? – Торд поморщился, придерживая перебитую руку. Между прочим, не будь склерингов, рука была бы в порядке.
– Да нет, просто жалко глядеть на него! Видать, никогда вина не пробовал, вот и упился.
– Не нам жалеть медноголовых! О своей голове думать надо. Что возьмешь с язычника? Дикари.
* * *
Моряки ремонтировали полусгоревший дом, и бодрый перестук топоров перекликался с такими же бодрыми голосами. Успешное заключение перемирия с туземцами вселяло уверенность и спокойствие.
– Теперь заживем! – подбадривал Ленок, ковыляя на самодельном костыле среди стружек и щепы.
– Если выживем, – угрюмо буркнул Белян.
– Что такой хмурый, Белян? Весна скоро, а ты невесел!
– Где дичь добывать станем? Все распугали. Надолго хватит припасов, оставленных склерингами? Кумекай!
– Э, Белян! Боги к нам милостивы, да и святой Николай-угодник с нами. А старые боги норвегов? Тоже от нас не отвернулись. Почитай, что все за нас. Вывернемся! Впервой, что ли?
Белян махнул рукой и отвернулся, яростно застучав топором.
– Ого-го! Гляди! – лекарь Веф с черной повязкой на глазу, сидящий на коньке кровли, указывал пальцем в море. Такое впечатление, что, потеряв глаз, он стал зорче.
На самом горизонте темнел парус. Ветер был слаб, судно двигалось медленно.
С минуту моряки смотрели как зачарованные. Потом бросили работу и стали орать и прыгать по двору. Некоторые выбежали за ограду и понеслись к берегу. Тотчас навалили кучу валежника и плавника, запалили костер.
- Предыдущая
- 23/54
- Следующая
