Роковой котенок - Браун Картер - Страница 22

• Предыдущая
• 22/29
• Следующая

— От меня, — кивнул я.

— Я достаточно наслышан о вас и ваших методах от лейтенанта Карлина, но вы, кроме всего прочего, еще и частный детектив, работающий по лицензии, а эта лицензия налагает на вас определенные обязанности. Сейчас у меня достаточно оснований, чтобы лишить вас лицензии и занести в черный список — например, за то, что вы не сообщили полиции об убийстве, а потом еще изъяли важную улику.

— Фрида Паркин рассказала вам о котенке? — буркнул я.

— И о записке на ленточке вокруг его шеи. Она даже призналась, что забрать котенка была ее идея — якобы она его пожалела. Но вы не должны были позволять ей сделать это.

— Вы правы, — храбро признал я. Олтчек пожал плечами:

— Есть единственное обстоятельство, играющее в вашу пользу. Фрида Паркин обеспечивала вам отличное алиби на момент убийства. Что касается всего остального, я подожду и посмотрю, как вы станете сотрудничать с законом, прежде чем решить, обратиться ли к федеральному прокурору.

— Не знаю, чего вы еще дождетесь, — сказал я, — но в данный момент я сотрудничаю с вами как сумасшедший.

— Вашим клиентом является Рид, — продолжал лейтенант без тени улыбки. — А он — подозреваемый номер один. Если, конечно, верить диким россказням этой девицы Парнелл. Затем эта парочка: Стерн и Оллсоп. Мне с трудом верится, что такие типы существуют в реальном мире, не говоря уж об их показаниях!

— Вот в чем особенность Голливуда, — многозначительно заметил я, — трудно отличить реальность от вымысла.

От взгляда, которым Олтчек на меня посмотрел, все три мои язвы в желудке начали болезненно ныть.

— Фрида Паркин сказала, что вы произвели обыск в квартире, после того как обнаружили труп.

— Беглый осмотр, — поправил его я. — Просто полюбопытствовал, не оставил ли он где-нибудь предсмертную записку.

— Нашли что-нибудь?

— Нет.

Краткий отрицательный ответ явно не удовлетворил его, поэтому я добавил:

— А что я должен был найти?

— Деньги, — небрежно бросил лейтенант.

— Я сделал поверхностный осмотр, он занял у меня самое большее пять минут. А почему я должен был найти деньги?

— Кто-то же их нашел! По словам управляющего, когда Джордан снимал квартиру, то он выставил на всеобщее обозрение толстенную пачку денег, словно кто-то подарил ему на день рождения банк.

— Я думал, что квартира принадлежит какому-то его дружку, который отправился на Восток на несколько недель и разрешил ему пожить там.

Олтчек отрицательно покачал головой:

— Джордан снял эту квартиру несколько дней назад. Парочка бездельников, называющих себя актерами и его дружками, подтвердила, что он сорил деньгами. Я — простой полицейский, Холман, и предпочитаю придерживаться простых мотивов убийства, таких, как ограбление, например, пока не будет доказано обратное.

— Вы полагаете, что это дело рук его бездельников приятелей?

— Возможно. Мы исключили этих двоих из списка подозреваемых, осталось проверить еще парочку. Все, что требуется от вас сейчас, — это предоставить мне ту информацию, которой я не располагаю.

Я решил, что мне просто необходимо выложить ему незамедлительно что-то, что отвечало бы нашим общим интересам.

— За несколько дней до самоубийства Андерсона Леонард Рид послал ему в подарок котенка, — сказал я. — Вокруг шеи котенка был повязан белый бантик с запиской: “На память капризному мальчику. С любовью. Леонард”. Рид клянется, что это была только шутка, но утверждает, что не посылал Джордану котенка с запиской того же содержания. Интересно, тот, кто обнаружил тело Андерсона, нашел котенка?

Лейтенант потянулся к телефону. Разговор занял некоторое время, и я успел выкурить сигарету до того, как он наконец повесил трубку.

— У Андерсона была домработница, которая приходила в его квартиру два раза в неделю, — сообщил Олтчек. — Она и обнаружила тело, но в официальном рапорте о котенке не упоминается.

— Предположим, что Рид действительно не посылал котенка Клайву Джордану, — осторожно начал я. — Значит, тот, кто его отправил, должен был знать о первом котенке, подаренном Андерсону, и о записке, которая была привязана ему на шею.

— И что из этого следует?

— Из этого следует, что убийца хотел впутать в это убийство Рида. А это уже гораздо более сложный мотив, нежели простое ограбление.

— Хотелось бы мне думать, что вы точно такой же ненормальный, как и все остальные голливудские чокнутые, — кисло сказал лейтенант, — но, похоже, я не могу позволить себе такую роскошь.

— А что насчет гиосцина? — поинтересовался я. — У вас есть какая-нибудь ниточка?

— Лекарство принадлежало Джордану. Пару лет назад у него случилось то, что вежливо называют “нервным срывом”, и он несколько месяцев провел в специальной лечебнице. Наверняка ни один врач не дал бы ему подобного лекарства с собой, поэтому, вероятнее всего, он его просто-напросто стянул.

— Вы полагаете, что убийца подсыпал порошок ему в стакан, когда Джордан на минуту отвлекся, или что-то в этом роде?

— Кто знает? — Олтчек раздраженно пожал плечами. — Возможно, он сам принял дозу еще до прихода убийцы. Между прочим, вы здесь для того, чтобы предоставить мне недостающую информацию, Холман, а не наоборот.

— Я бы с удовольствием предоставил вам что угодно, — искренне признался я, — но мне известно не больше, чем вам, лейтенант.

— Просто мне хотелось быть уверенным, что, узнав что-нибудь ценное, вы тут же побежите к ближайшему телефону и позвоните мне. — Олтчек одарил меня холодной полуулыбкой. — Ладно, не забывайте, что я в любой момент могу закрутить гайки!

Я вышел из кабинета с неприятным осадком, спиной ощущая его вивисекционистский взгляд. Лейтенант Олтчек напомнил мне чем-то Ивана Грозного — довольно приятного малого, — когда получал то, что хотел, а если у него не получалось, то головы с плеч начинали лететь и сами собой укладываться в аккуратные штабеля.

Мне пришлось проглотить пару мартини и ранний ленч в шикарном ресторане, чтобы восстановить уверенность в себе, а после этого я отправился к Леонарду Риду.

Насильник, нежившийся на крыльце, презрительно зашипел на меня, когда я проходил мимо. Он перекатился на спину и довольно зажмурился, и я решил, что он, по всей вероятности, только что побывал в кустах. Я успел четыре раза нажать на звонок, прежде чем мне открыл дверь позевывающий и протирающий глаза Леонард Рид.

— Ты нарушил мой сладкий сон, старик, — упрекнул он меня. — Я возлежал на своей одинокой кушетке с примочками из чая на глазах и все такое прочее. Я должен быть во всеоружии на вечеринке в милом домашнем борделе Айвана.

— Я виделся с лейтенантом Олтчеком, — сказал я. — Точнее, это лейтенант Олтчек виделся со мной. Он дергал меня, словно куклу на веревочках. Стоит ему щелкнуть ножницами, и я упаду в небытие — или в тюрьму, что более вероятно. И за это будешь отвечать только ты один.

— Я смущен.

Леонард прижал ладонь тыльной стороной ко лбу, закрыл глаза и замер в такой позе, словно проходил пробу на главную роль в римейке “Камиллы”.

— У тебя ширинка расстегнута! — гаркнул я. Это его здорово встряхнуло, и он вышел из роли, чтобы убедиться, что я говорю не правду.

— Можешь дать мне чего-нибудь выпить, заблудший Леонард, — сказал я ему, — пока я буду сдирать с тебя твою лживую шкуру, чтобы добиться правды.

— Какие жестокие слова, — буркнул он по пути в гостиную. — А ты, случаем, втайне не голубой, Рик? Я вот все пытаюсь понять, почему ты меня так сильно ненавидишь?

— Это просто синдром Рида, — огрызнулся я. — Тебе нравится, когда тебя ненавидят, ведь ненависть вызывает уважение. Ты — бесповоротно чокнутый, на которого следует надеть смирительную рубашку, а потом утопить предпочтительно в самой глубокой точке Тихого океана и помянуть бурбоном со льдом.

Леонард приготовил напитки, вручил мне бокал, а затем направился к кушетке, накрытой леопардовой шкурой, и уселся на нее.

— От всех этих твоих злобных гадостей у меня появляется ужасная слабость, — пожаловался он. — В любую минуту я могу разразиться слезами.

• Предыдущая
• 22/29
• Следующая