Земля, до восстребования - Воробьев Евгений Захарович - Страница 105
- Предыдущая
- 105/168
- Следующая
Кертнер сообщил мне обо всех легальных попытках воспрепятствовать беззаконию - результаты отрицательные. Легальным путем он помощи дождаться не может и просит тех, кому его судьба небезразлична, посоветовать ему какое-нибудь новое средство. Если нового средства не найдут, он будет, как дисциплинированный солдат, выполнять прежний приказ, как выполнял его до сих пор. Если те, кто о нем думает, найдут нужным, чтобы он сменил гражданство, то пусть через меня сообщат ему биографические данные о новом лице, каким он должен стать. Надеюсь, что мне удастся с помощью верных товарищей передать Кертнеру такое сообщение.
Вот суть деликатного поручения, которое мне дано. Горячее желание мое и всех товарищей в тюрьме добиться освобождения Кертнера, не оставлять его в том положении, в каком он сейчас находится. Лицо, передавшее это послание, знает мой адрес. Я всегда в вашем распоряжении для пояснения и поисков возможности связаться с надежными людьми, знающими Кертнера. Прошу извинить за это краткое и печальное изложение дела.
С коммунистическим приветом
А л ь б и н о (Б р у н о).
Прилагаю записку Кертнера в надежде, что она будет доставлена по назначению".
"Тусенька, податель сего Бруно был со мной в заключении в течение нескольких лет. Он парень верный, я питаю к нему полное доверие. Кроме этой записки я дал ему поручение рассказать все, и ты его, несомненно, поймешь. Меня все больше беспокоит здоровье Старика. Иногда мне кажется, что я его больше не увижу. Целую маму и тебя, моя родная дочурка.
Т в о й о т е ц".
91
Накануне раздался телефонный звонок. Незнакомый мужской голос долго извинялся за беспокойство, а потом предупредил Джаннину, что хочет видеть ее по важному делу. При этом он назвался старым знакомым.
- Вы меня не помните? - спросил незнакомый синьор, входя назавтра в контору.
- Что-то не припоминаю... Может быть... Нет, не могу вспомнить.
- Ну как же, я ваш старый знакомый. Присутствовал при обыске. Когда потрошили вашего хозяина.
- Вы, очевидно, хотели сказать - бывшего хозяина? Я уже три года служу у синьора Паганьоло. Бывший компаньон Кертнера.
- Вот Кертнер-то меня и интересует. И прошу вас мне помочь.
Он предъявил Джаннине бумагу, та успела разобрать, что бумага из Рима и что перед ней агент тайной полиции. Она сделала вид, что содержанием не интересуется, и вернула бумагу с такой быстротой, словно та обжигала пальцы.
Государственный преступник Конрад Кертнер подал прошение о помиловании. Снова возникла необходимость установить его действительную национальность. И долг синьорины - сообщить властям все, что она знает о личности Кертнера. Учреждение, в котором имеет честь служить ее старый знакомый, по-прежнему подозревает, что имя и национальность бывшего совладельца "Эврики" фальшивые. Синьорина должна точно знать, чем занимался ее бывший хозяин, должна помнить людей, с которыми он был связан, и знать его почту - куда он отправлял письма, пакеты и от кого их получал. Когда Кертнера помилуют и освободят, будет поздно все это выяснять. Мы рискуем так и не узнать, кто угрожал безопасности государства, интересам нации, кто водил за нос самого министра, которого назначил дуче, утвердил на высоком посту король Виктор-Эммануил, а благословил папа римский.
- Прошу синьорину сказать мне все с полной откровенностью, как своему старшему брату.
- Кертнер по национальности австриец. Я в этом уверена так же, как в том, что мы с вами - христиане!
- Откуда синьорина знает?
- Не раз ходила к австрийскому консулу. Получала там паспорт для бывшего хозяина, относила паспорт в квестуру, чтобы продлить вид на жительство. И всегда бумаги Кертнера оформлялись в консульстве быстро. Не раз консул передавал через меня привет герру Кертнеру. Уверена, что консул давно и хорошо знал моего бывшего патрона... Вам этого достаточно?
- Предположим на минуту.
- Есть еще примета, которая убедила меня, что бывший господин австриец.
- Что за примета?
- В первые месяцы моей службы герр Кертнер редко называл меня синьориной. Он часто оговаривался и называл меня "фрейлейн"... Знаю еще одну примету, - добавила Джаннина шепотом.
- Слушаю, - старый знакомый подался вперед и тоже перешел на шепот.
- Мой бывший патрон часто напевал вальсы Штрауса.
При этом Джаннина стала беззаботно и игриво напевать вальс "Сказки венского леса".
Старый знакомый сделал строгое лицо. Кажется, нахальная и хитрая синьорина позволяет себе над ним посмеиваться. Куда девалась его вкрадчивая любезность! Он взял жесткий тон:
- Вижу, вы хотите остаться на старой позиции и придерживаетесь старой линии поведения. Значит, наша героическая эра, начавшаяся в тысяча девятьсот двадцать втором году, вас ничему не научила? Вы защищаетесь недурно, не признались ни в чем. Но смотрите, синьорина Эспозито, ваше досье не закрыто...
- Досье? Я и слова такого не слышала...
- ...и вы по-прежнему на подозрении.
- Такой обиды святая троица вам не простит.
Джаннина выглядела слегка испуганной. Всем своим видом она вопрошала: "Разве я стану подвергать себя опасности и выгораживать своего бывшего патрона?"
- Три года назад с вами обошлись очень мягко. Могло быть хуже. Одна красивая синьорина за такую же вину отправилась на пять лет в тюрьму... Пришлось напомнить той синьорине, что интересы нации нельзя продавать даже за самые красивые платья, за бриллианты самой чистой воды.
- Да как вы смеете мне это говорить? - Джаннина стукнула ладонью по столу. - Кто, как не мой отчим, помог защитить интересы нации? Он расплатился жизнью за свою мягкотелость. И будто вы не знаете про грязный обман того учреждения, в котором вы имеете честь служить. Палачи! Провокаторы! Чтоб им черти на том свете смолы не пожалели!
- На вашем месте я был бы осторожнее в выражениях...
- Вам уже не терпится на меня донести?
Старый знакомый помолчал, затем взглянул в книжечку и спросил вкрадчиво:
- Не помнит ли синьорина среди клиентов "Эврики" человека по фамилии Редер? Немец, высокого роста, с широкими плечами, блондин с рыжеватым оттенком, едва заметный шрам на лбу.
Джаннина ответила, что из людей со шрамом, которые ходили в "Эврику", она помнит только старенького почтальона Доменико, но он низенький, и у него шрам на шее, и, кажется, бедняги уже нет в живых...
Старый знакомый сделал вид, что не заметил издевательского тона синьорины, и спросил с той же деловитостью следователя:
- Ваш патрон часто встречался с иностранцами?
- Встречался. Он и сам за границей бывал - в Германии, в Испании. Но здесь, в Милане, Кертнер встречался с итальянскими коммерсантами. Он не любил ходить по ресторанам. Увлекался только оперой, часто ходил в "Ла Скала". Несколько раз ездил на спектакли в Геную.
- В Геную? - старый знакомый насторожился.
- Это когда в "Карло Феличе" пел Джильи. Бывший патрон очень гордился, что его родная Вена дала миру столько гениальных музыкантов. Синьор, наверное, знает, кого патрон имел в виду?
- Я предпочитаю итальянскую музыку, - недовольно буркнул старый знакомый и после паузы спросил: - Кертнер получал почту из многих стран. Из России письма тоже приходили?
- Ящик для писем в нашем бюро на ключ не закрывался. Обычно я сама вынимала почту. Но писем из России никогда не было.
- Не подводит ли на этот раз синьорину ее хорошая память?
- Дело в том, что маленький Ливио, брат моего жениха, собирал почтовые марки. Он много раз напоминал мне про марки для коллекции. Чаще всего я отклеивала для Ливио немецкие, австрийские, испанские марки. Приходили технические журналы из Берлина, из Гамбурга, из Праги.
- Из какого города шла испанская почта? Не от республиканцев?
- Нет, из Бургоса, из Севильи, а также из испанского Марокко. Дело в том, что "Эврика" публиковала в испанской печати рекламные объявления. А потом какое-то министерство генерала Франко купило какие-то патенты на какие-то приспособления для каких-то самолетов. Знаю, что за патенты "Эврика" получила большие деньги. Все суммы поступали через банк. Синьор легко может проверить, когда и сколько песет получила фирма за свои патенты. У "Эврики" были текущие счета в "Банко ди Рома", в казначействе Ломбардии. В вашем тайном учреждении все это знают.
- Предыдущая
- 105/168
- Следующая
