Земля, до восстребования - Воробьев Евгений Захарович - Страница 156
- Предыдущая
- 156/168
- Следующая
Кроме немецких старост Магнуса и Лоренца, Куно - третий заключенный, кто в лагере на исключительном положении. Его выпускали за ворота лагеря.
Но так ли уж далек от политики человек, у кого в комнате работает радиоприемник, у кого собираются подпольные слушатели? Можно было не опасаться, что Куно предаст, его казнили бы вместе с гостями.
Чаще всего слушали на разных языках передачи из Лондона. Ну, а когда садились аккумуляторы и никакой станции кроме немецкой, поймать нельзя было, все поневоле слушали дикторов из ведомства Геббельса. 20 апреля, в день рождения Гитлера, услышали обрывок истерической речи самого Геббельса. "Война идет к концу!.. Противоестественная коалиция между плутократией и большевизмом разваливается... Фюрер - храбрейшее сердце Германии". В тот день русские войска стремительно приближались к пригородам Берлина, союзники уже заняли Магдебург, Нюрнберг, подходили к Гамбургу, а вся "третья империя" сузилась до коридора в 120 - 150 километров между русскими и англо-американцами.
Охотно слушали и сводку погоды. Их мало интересовал уровень воды в реках и какая погода в Берлине, Мюнхене, Зальцбурге, а вот сильный ли ожидается ветер, откуда он дует, на каком уровне лежит снег в горах очень важно тем, кто мерзнет. Метеосводку слушали тогда, когда не удавалось принимать сводку фронтовой погоды...
Перед тем как начать свое праздничное слово, Старостин на нескольких языках призвал к вниманию. "Ахтунг!", "Увага!", "Аттеншн!", "Внимание"! "Атансьон!"
Старостин вскарабкался на нары, на третий ярус, чтобы его лучше было слышно.
Он кратко сообщил последние радионовости. 28 апреля итальянские партизаны казнили Муссолини. 29 апреля союзники вступили в Мюнхен. Сегодня днем появилось первое, правда, пока еще не проверенное, сообщение о смерти Гитлера - не то он застрелился, не то отравился у себя в имперской канцелярии. Советские войска на окраинах Берлина.
Сжатая информация Старостина вызвала такое шумное ликование, такой громкогласный восторг, что докладчику пришлось строго призвать к тишине и осторожности. Если некоторые потеряли контроль над собой, то пусть те, кому самообладание не изменило, угомонят темпераментных соседей. Немедленно перестаньте орать и стучать деревянными колодками!
Строгий окрик возымел действие, и Старостин в относительной тишине продолжал свое слово. Он непринужденно переходил с одного языка на другой.
Затем достал из кармана листовку, сброшенную с самолета в окрестностях Эбензее. Листовка на немецком языке, дата - 23 апреля. Фашистов строго предупреждают - они несут ответственность за жизнь военнопленных. В противном случае все команды лагерей и их подручные будут расстреляны на месте.
Удалось принять радиограмму союзного командования: летчики не будут нас бомбить, все экипажи бомбардировщиков снабжены специальными картами, на которых обозначены тюрьмы и лагеря.
Стало известно, что в один из близлежащих лагерей союзники сбросили продукты. Парашют раскрылся над территорией лагеря. Но когда узники побежали к тюку с продуктами, эсэсовцы их расстреляли. Об этом факте нужно оповестить всех.
Далее Старостин предупредил, что возможны провокации - не поддаваться им! Если охрана будет снята - из лагеря не бежать, а если эсэсовцы попытаются всех вывести из лагеря - не выходить! По дороге к железнодорожной станции Эбензее, как всем известно, глубокий овраг. Эсэсовцы могут установить там пулеметы и устроить массовый расстрел.
Если охрана сбежит, нужно спасти продовольственные склады от грабежа, а то дистрофики набросятся на еду и перемрут. Старостин напомнил про инсценировки в Маутхаузене, когда вели киносъемки для доктора Геббельса и когда ждали приезда какой-то международной комиссии. Хефтлингам выдали посылки Красного Креста, и многие умерли потом от заворота кишок. Нужно предупредить возможную анархию, панику и тем самым избежать напрасных жертв в последние дни войны. Не забывайте, что палачи захотят расправиться со свидетелями своих преступлений. Если медперсонал сбежит, больных в ревире не оставлять без помощи. Об этом предупреждены все наши врачи в блоках. Эсэсовцы не успели уничтожить в лагере около пяти тысяч евреев. Сохранить им жизнь, не допустить новой кровавой расправы, подобной той, какая была в Эбензее еще до постройки крематория: тогда около трех тысяч евреев живьем засыпали в одной траншее. Этьен посоветовал еврейским делегатам держаться ближе к советским военнопленным.
Дежурные у окошек следили за темным небосклоном - вот-вот покажется луна. Настороженно поглядывали на едва различимый горный хребет те, кто стоял в пикетах.
Старостин с трудом откашлялся, а под конец сделал еще одно важное сообщение: сегодня дали расчет итальянским, югославским мастерам, которые работали в штайнбрухе по найму. Значит, скорее всего завтра в штольню на работу не поведут.
Перед тем как слезть со своего насеста на третьем ярусе, Старостин торжественно произнес на нескольких языках:
- Счастье улыбнулось нам в День международной солидарности. Так будем достойны праздника и покажем, что значит настоящий интернационализм! Потом добавил совсем будничным тоном по-русски: - А теперь, хлопцы, сматывайтесь поодиночке. Чтобы духу вашего здесь не было. И чтобы ни один часовой вас не увидел!
После этого он дал команду разойтись еще на нескольких языках.
Уходили возбужденные, Старостин в полутьме видел глаза, сияющие радостью.
Он постоял в дверях блока No 15, рядом с испанским товарищем, который ради общего дела согласился стать капо. И оба они прислушивались: не раздастся ли где лающий окрик "хальт!", и не прогремит ли очередь из автомата. Но в лагере тихо, и можно надеяться, что все гости блока No 15 благополучно добрались до своих нар.
Спустя минут десять над долиной Эбензее взошла луна, уже безопасная.
В ту ночь взбудораженный блок No 15 долго не спал, и Этьен подумал, что, наверное, такая же счастливая бессонница пришла и в другие бараки, где обсуждаются новости и вырабатывается план действий.
Наутро Первого мая не прозвонил лагерный колокол, в блоке не раздалась команда "Ауфштеен!", никто не вышел на работу.
Стало известно, что ночью сбежали немцы-уголовники и те капо, которые боялись мести.
Но часовые на вышках по-прежнему дежурили у своих пулеметов.
131
Старостин стоял так близко от помоста, что отлично видел лицо лагерфюрера Антона Ганца: утиный нос, широкие и короткие усы "а-ля фюрер", тонкие, почти невидимые губы, глубокие складки вокруг рта, близко сведенные брови, глубоко посаженные глаза со стальным блеском. На мундире две планки с ленточками, слева на поясе - расстегнутая кобура с "вальтером". Ганц впервые пришел сегодня на аппельплац без своего дога, который помог лагерфюреру приобрести репутацию палача.
Перед глазами Старостина воскресла одна из жертв Ганца девятнадцатилетний Даниэло Веронезе, тонкий и хрупкий юноша. Он пытался бежать, но убежать от дрессированного пса не смог. Итальянец просил Ганца сжалиться, упал перед ним на колени, но тот был неумолим. Дог терзал беглеца, пока не загрыз насмерть.
И вот этот самый лагерфюрер явился прошедшей ночью в шрайбштубе к Драгомиру Барте и мягким, почти заискивающим тоном сообщил, что завтра никого на работу не пошлют, но всех вызовут на аппельплац для важного сообщения. Антон Ганц отвечает за жизнь каждого заключенного и поэтому, чтобы избежать лишних жертв, отдаст завтра утром приказ: всем заключенным укрыться в штольне No 5, чтобы спастись во время предстоящего обстрела и бомбардировки лагеря. От глаз Барты не укрылось, что Антону Ганцу нелегко давался спокойный тон, он был необычайно бледен.
Той же ночью собрался подпольный центр, чтобы выработать план действий. Антон Ганц не подозревал: подпольщики уже получили несколько сигналов о том, что штольни, в частности штольня No 5, заминированы. Сигналы поступили из совершенно разных источников. Об этом сообщили австрийский офицер Йозеф Полтрум, начальник конвоя, который теперь нес службу вокруг лагеря, и старшина барака No 7 испанец Антонио.
- Предыдущая
- 156/168
- Следующая
