Земля, до восстребования - Воробьев Евгений Захарович - Страница 17

• Предыдущая
• 17/168
• Следующая

- К сожалению, мы вынуждены отказать вам в гостеприимстве, - развел руками портье. - Как видите... - он показал на военных, - в "Кристине" теперь совсем другие гости.

Кертнер протянул визитную карточку:

- Я от консула Дрегера.

- Вы бы сразу сказали! Тысяча извинений. Вот ключ от вашей комнаты. К сожалению, только третий этаж. Все апартаменты ниже заняты генералом Кейпо де Льяно.

Этьен подошел к лифту. Каковы же были его удивление и радость - из лифта вышел Агирре, элегантный, одетый в военную форму.

- Давно в Севилье? - Агирре искренне обрадовался встрече.

- Только что приехал.

- Как попал сюда в "Кристину"?

- Консул Дрегер позаботился обо мне. Ну, а ты как живешь? Давно в капитанах?

- Живу как на вокзале, - Агирре отмахнулся от вопроса. - А тебя что привело в Севилью?

- Коммерция не должна отставать от авиации.

- Мы еще увидимся, надеюсь? А то сейчас я тороплюсь. Вызывает майор Физелер, а позже мне предстоит небольшое... - Агирре смутился.

- По-видимому, дело касается мужского самолюбия и женской чести?

- Как ты угадал? - Агирре с удовольствием рассмеялся. - Но завтра вечером ты найдешь меня в казино.

- Вот и отлично! Выпьем за твою военную карьеру.

Еще со времени последних воздушных гонок в Англии Этьен был высокого мнения о летном искусстве своего приятеля. Сейчас испанские газеты называли Аугусто Агирре одним из лучших пилотов авиации Франко, а какой-то журналист утверждал, что в искусстве пилотирования, в отваге и опыте Аугусто Агирре вряд ли уступит таким асам, как Гарсиа Морато, капитан Карлос Айе или майор Хосе Перес Пардо...

Этьен постоял со скучающим видом у карточного стола. Шла крупная игра, и вокруг толпилось много любопытных. Напротив него за зеленым сукном сидела старуха с дряблыми, оголенными до плеч руками, в соломенной шляпе с золотой лентой. По форме шляпа напоминает стальной шлем немецкого солдата, надвинутый на самые глаза.

Этьен с той стороны стола не видел ничего, кроме увядшего подбородка и крашеного рта, - старуха не хотела, чтобы видели ее лицо, когда она делает ставки, поскольку в этой игре часто блефовали. Рискованное в ее возрасте декольте украшал кулон на массивной золотой цепи.

За спиной ее стоял шустрый молодой блондин; он почтительным шепотом давал советы, ему доверено было залезать к старухе в сумочку и доставать деньги, он делал это уже несколько раз: старуха горячилась и проигрывала.

Кертнер позволил себе поиграть в рулетку - не азартничая и не мельча, как полагалось вести себя солидному коммерсанту, забредшему в казино. Он ставил крупные суммы, но играл только в чет-нечет или ставил на "красное-черное", и довольно удачно, редко оступаясь, переходил с четных цифр на нечетные, менял цвет.

Позже он в одиночестве поскучал у буфетной стойки. Агирре все не появлялся, хотя было уже поздно.

Этьен прошелся по залам. Говорят, даже мадридское казино "Гран пенья" уступает севильскому в аристократическом клубе "Касинилья де ла Кампана". Ну а если не быть завзятым и неизлечимо азартным картежником, более всего в этом клубе привлекал нарядный салон на первом этаже. Большие зеркальные витрины заливали его светом, и при этом в салоне не было душно.

Двери клуба открывались только перед избранными. Здесь собирались местные гранды, сбежавшие из Мадрида, Валенсии, Сарагоссы, из других городов и провинций, занятых республиканцами, дипломаты, военные чины, журналисты, тореадоры, сановники, коммерсанты.

Севилья походила в те дни на огромный перевалочный пункт, на необъятный зал ожидания на вокзале - зал ожидания первого класса! Иные беженцы задерживались здесь всего на несколько дней и в своих экипажах, в своих автомобилях спешили вдогонку за наступающей армией. Въехать в свой особняк, в свое поместье, войти в свой магазин сразу же, как только выгонят "красных"! Все ночлежные дома, гостиницы, монастырские подворья, таверны при дорогах, ведущих к Мадриду, переполнены беженцами.

Этьен уже собрался к себе в "Кристину", но перед тем как уйти, подошел к игорному столу, где рулетка была сегодня к нему так благосклонна. И тут он увидел за спинами любопытных Агирре, сидящего понуро за столом. Как же Этьен не заметил его раньше? Или Агирре только что пришел?

Крупье с профессиональной сноровкой отгреб лопаточкой деньги с проигравших квадратов стола. Печальным взглядом проводил Агирре эту кучу денег.

Низкий абажур повис в табачном дыму над зеленым сукном, освещая стол, расчерченный на квадраты.

Напротив Агирре сидела все та же старуха в соломенной шляпе. Крупье рассчитался с играющими. Делали новые ставки. Агирре неуверенно положил деньги на "11", но в самый последний момент нервно передвинул их на соседний квадрат.

- Игра сделана, ставок больше нет, - объявил крупье, и рулетка с легким жужжанием завертелась...

Агирре неотрывно следил за ней - вот-вот остановится... И вновь неудача. А старуха выиграла. Шустрый молодой блондин достал ее сумочку и сунул в нее выигрыш. Старуха игриво похлопала его по щеке рукой в перстнях и показала, на какие квадраты снова ставить.

Агирре, подавленный проигрышем, порылся в карманах пиджака, ничего не нашел, встал, но подошедший Кертнер мягко усадил его обратно и незаметно передал деньги:

- Держи.

Докрутилась рулетка, и крупье пододвинул к Агирре кучу ассигнаций. Тот вскочил в веселом азарте.

- Не будем больше испытывать судьбу. - Он взял деньги со стола и хотел отдать долг Кертнеру.

- Успеешь.

- Нет, нет, карточный долг - долг чести!

- Я подожду.

- Тогда играю на все!

И снова крупье придвинул лопаточкой деньги к счастливому Агирре. Тот иронически улыбнулся шустрому блондину, отдал долг Кертнеру, рассовал остальные по карманам и отошел от стола.

Агирре был радостно возбужден и все чаще поглядывал в другой конец зала - оттуда ему улыбалась очаровательная молодая сеньора. Она стояла об руку с пожилым мужчиной, но не сводила сияющих глаз с Агирре.

15

Джаннина укладывала вещи в чемодан, собирала Паскуале в дорогу, напевая "Прощание с Неаполем". Мать хлопотала на кухне.

- Мама, где шерстяные носки? На палубе бывает ночью очень прохладно.

- Посмотри в комоде, в нижнем ящике, - донеслось из кухни.

Джаннина пела и не услышала, как за ее спиной тихо отворилась дверь и вошел Паскуале. Он осторожно положил покупки и стал подпевать Джаннине. Она бросилась отчиму на шею.

- Я счастлив, что ты приехала меня проводить, - сказал Паскуале с нежностью.

- Я была бы счастлива проводить тебя в последний рейс на "Патрии". Мне совсем не по душе твои поездки в Испанию.

- Еще два-три рейса - и синьор Капрони-младший назначит мне пенсию. Ну, а кроме того, ты же знаешь... - Паскуале порылся в бумажнике и достал вырезанное из газеты объявление. - Вот... "Все для приданого... Столовое и постельное белье... Улица Буэнос-Айрес, 41..." Я и опоздал потому, что купил кое-что для своей девочки...

Он открыл коробку, в ней полдюжины батистовых рубашек, развернул пакет и достал платье - голубое в белую полоску. Джаннина наспех чмокнула Паскуале и, схватив платье, скрылась за шкафом.

- Святые угодники! Паскуале расщедрился! - Мать стояла в дверях с кастрюлей. - Он такой скупой, что из экономии хотел один ехать в наше свадебное путешествие.

- Но все-таки вы ездили вдвоем! - засмеялась Джаннина, голос ее донесся из-за шкафа.

- Да, третьим классом! - вздохнула мать и ушла на кухню.

Раздался стук в дверь, вошел человек в форме трамвайщика, вертлявый, с бегающим взглядом.

- Прошу о снисхождении... Дайте в долг бутылочку масла.

Паскуале удивленно посмотрел на вошедшего, а Джаннина сухо пояснила:

- Наш новый сосед.

- Я поселился в этом доме, когда вы были в Испании, - сказал Вертлявый.

Паскуале коротко кивнул.

Джаннина успела переодеться и прошлась в новом платье мимо отчима и Вертлявого, покачивая бедрами.

• Предыдущая
• 17/168
• Следующая