Путь сердца - Холт Черил - Страница 20

• Предыдущая
• 20/74
• Следующая

– Лорд Уэссингтон!

– Добрый вечер, мисс Фицсиммонс.

– Добрый вечер.

Странно, но неожиданное появление графа Роузвуда ничуть не удивило Джейн. На протяжении нескольких последних часов она так напряженно думала об этом человеке, что словно материализовала его подобно фокуснику.

В зыбких отсветах камина Филипп выглядел темным и опасным. Приглаженные ладонью, мокрые от дождя волосы спускались до плеч, но несколько непослушных прядей все-таки падали на лоб и закрывали глаза. Несмотря на безупречно выбритую, гладкую кожу, лицо казалось резко очерченным, даже угловатым. Плащ промок, и даже рубашка намокла. Тонкая ткань плотно облегала плечи и грудь. В маленькой комнате высокая, статная фигура выглядела слишком громоздкой.

Граф был без галстука. Несколько верхних пуговиц рубашки оказались расстегнуты, а рукава завернуты – почти так же, как в день злополучного визита в его особняк. Глазам открывалась живописная картина: руки и грудь, покрытые зарослями темных волос. Джейн неожиданно ощутила странное, доселе неведомое желание прикоснуться к ним ладонью – настолько острое, что кончики пальцев охватил легкий зуд. Пытаясь отогнать опасные мысли, Джейн тряхнула головой. Да, этот человек действительно был наделен невероятной, безмерной, даже излишней красотой и неодолимой мужской привлекательностью. Больше того, он прекрасно сознавал собственную силу.

– Позволите присоединиться? – скромно попросил разрешения Филипп, кивая в сторону камина. – В коридоре ужасно холодно. Если я не закрою дверь, то выпущу все тепло.

Понимая, что незваный гость разглядывает ее так же пристально, как и она его, Джейн старательно запахнула на груди отвороты халата, пытаясь спрятать ночную рубашку.

– Вам не следовало появляться, сэр. Я не одета. Это просто неприлично.

Уэссингтон улыбнулся и сделал еще один шаг, плотно закрывая за собой дверь.

– В доме никого нет, так что никто не узнает о позднем визите. Если, конечно, вы не расскажете. А уж я сумею сохранить тайну, не сомневайтесь.

– Миссис Керью может вернуться в любой момент.

– Я стоял на улице и видел, как она уезжала.

– О… – Джейн не привыкла появляться перед мужчиной в столь свободном наряде. Даже родной отец ни разу не видел ее без туфель, и вдруг совершенно неожиданно она предстала перед чужим человеком едва одетой и в этих огромных, бесформенных носках!

– И все же, несмотря на то, что подруги нет дома, я не могу позволить вам здесь остаться. Это в высшей степени неприлично.

– Но я промок до нитки. Неужели у вас хватит жестокости безжалостно вышвырнуть беднягу обратно под дождь, даже не дав согреться?

– Разумеется, не хватит. Горничной сейчас нет, но я сама приготовлю чай. Думаю, отказываться вы не будете.

– Спасибо, не стоит хлопотать. Просто позвольте немного постоять у огня и погреться.

– Как пожелаете.

Граф подошел к камину и, чтобы не упустить ни искры живительного тепла, раскрыл ладони навстречу огню. На фоне языков пламени этот прекрасный экземпляр сильной половины человечества выглядел еще красивее. Насколько разительно Филипп отличался от светловолосого голубоглазого Грегори! Зять всегда казался Джейн очень красивым, но если уж природа и не поскупилась на красоту, то щедрость осенила ее в тот самый момент, когда она отмеряла порцию, предназначенную графу Роузвуду.

– Что гонит человека на улицу в такую непогоду? Разве в детстве матушка не говорила вам, что так можно очень серьезно простудиться?

Граф взглянул на собеседницу через плечо:

– Если честно, то у нее просто не было возможности это сказать. Мама умерла, когда я был еще совсем маленьким – настолько маленьким, что почти ее не помню. А ваша матушка? Она предупреждала вас?

– Вполне вероятно. Но я не помню. К сожалению, я тоже потеряла ее в раннем детстве.

Молодые люди долго смотрели друг на друга в полном молчании. Они впервые затронули такую личную тему, бесконечно близкую душе каждого. Волны живой энергии наполнили не только комнату, но, казалось, и весь дом. Джейн первой нарушила глубокую тишину: подошла к буфету и открыла дверцу.

– Самая не пью ничего крепче красного вина. – Мисс Фицсиммонс наполнила бокал янтарной жидкостью. – Но, судя по всему, это французский коньяк. Он поможет согреться.

Джейн протянула бокал, и граф благодарно принял его. На какую-то долю мгновения пальцы соприкоснулись. Рука Филиппа оказалась холодной, а рука Джейн – теплой и ласковой. Каждый ощутил странное, острое желание сжать руку другого: он – чтобы попросить хоть каплю тепла; она – чтобы с готовностью им поделиться.

Граф залпом опустошил бокал и жестом попросил, чтобы Джейн снова его наполнила. На сей раз Филипп пил не спеша, смакуя каждый глоток.

– Спасибо. Действительно очень помогает.

Не выдержав пристального взгляда гостя, Джейн подошла к окну и остановилась возле широкого подоконника. Уэссингтон последовал за ней. Опершись одной рукой о стену, а другой все еще сжимая бокал, Филипп внимательно оглядел темную, почти пустую улицу.

– Когда я вошел в комнату, вы стояли в глубокой задумчивости. Что так занимало ваши мысли?

Джейн на мгновение замешкалась. Хотела солгать, но тут же осознала необходимость говорить искренне.

– Я думала о вас.

– И что же, позвольте узнать, вы обо мне думали?

– Пыталась решить, что именно скажу, если сумею убедить мистера Тамбертона организовать еще одну встречу.

– И к какому же выводу пришли? Что сочли нужным сказать в первую очередь?

Джейн помедлила, глядя в пол так внимательно, словно пыталась прочитать ответ.

– О, прежде всего, наверное, следовало бы попросить прощения за все неприятные и даже грубые слова, которые вырвались сами собой, просто от обиды. О вашей семье, о доме и друзьях.

– Вы сожалеете?

Джейн неопределенно пожала плечами, и губы изогнулись в едва заметной улыбке.

– Не могу сказать, что глубоко сожалею, однако считаю необходимым извиниться.

Филипп усмехнулся.

– Интересный взгляд на ситуацию, мисс Фицсиммонс. А что еще вы сказали бы, если бы Тамбертон согласился устроить новую встречу?

– Наверное, начала бы унижаться перед вами.

– Не представляю, что это получилось бы.

– И я тоже. Потому и хотела начать тренироваться.

– Уязвленная гордость – горькое лекарство, не так ли?

– Очень горькое. И я ненавижу его принимать.

Граф снова коротко рассмеялся, и от этого негромкого, не слишком радостного смеха в душе Джейн что-то оборвалось.

– А если бы вы, милорд, пришли на ту предполагаемую встречу? Какие слова показались бы вам своевременными?

– Думаю, прежде всего слова раскаяния. В том, что вам пришлось увидеть в моем доме, и в том, как там с вами обошлись.

– Так вы сожалеете обо всем, что случилось?

– Если честно, то да. Мне очень и очень жаль. – Филипп отвернулся от окна и в упор взглянул на Джейн. В полумраке комнаты его и без того темные глаза казались бездонными и полными чувства. – Надеюсь, вы согласитесь принять самые искренние извинения.

– Конечно, сэр. Благодарю. В свою очередь, надеюсь, что вы примете мои. Во-первых, за то, что явилась без приглашения, а во-вторых, за поведение, недостойное настоящей леди. Простите, пожалуйста.

– С удовольствием. – Филипп проглотил последнюю каплю крепкого, обжигающего напитка и поставил пустой бокал на широкий подоконник. Прислонившись плечом к стене, граф привычным жестом сложил руки на груди.

– Но ведь вы до сих пор не объяснили, с какой целью оказались в моем доме.

– Почему-то показалось, что поступить следует именно так. От меня требуют принятия крайне ответственного решения, причем в исключительно короткие сроки. Я не хотела делать выводы на основании лишь тех коротких встреч, которые организовал для меня мистер Тамбертон. Предпочла провести собственное расследование. Тогда мне казалось, что оно многое прояснит, но…

– Но все обернулось иначе.

– Позвольте заметить, что в дома других джентльменов я не заходила.

• Предыдущая
• 20/74
• Следующая