Поцелуй на рассвете - Браун Сандра - Страница 22

• Предыдущая
• 22/36
• Следующая

– У тебя потрясающие ноги, – хрипло прошептал Райли.

Много месяцев назад, когда они еще жили как муж и жена, ни один из них не проявлял ни малейших признаков скромности. Даже нагота никогда не вызывала у них ощущения неловкости. Но сейчас, когда их окружала ночная тишина, а между ними витал в воздухе призрак развода, когда Райли смотрел на нее своими пронзительными голубыми глазами, Брин, как никогда прежде, вдруг почувствовала себя обнаженной, выставленной напоказ. Она чувствовала себя уязвимой.

Любой маленький зверек, даже самый слабый, когда ему некуда бежать, готов наброситься на хищника. Брин в этой ситуации могла воспользоваться только одним оружием – своей враждебностью.

– И ты спустился вниз, поднял меня с постели только для того, чтобы сказать это?

– Нет, но уж коль скоро я здесь… – Райли пожал плечами. – Действие анестезии кончилось.

Ее враждебность сразу прошла и сменилась сочувствием.

– Сильно болит? – с участием спросила она.

– Адски.

– Врач сказал, что так и должно быть, когда кончится действие уколов. Он дал мне обезболивающие пилюли для тебя… пойду принесу, они остались на кухне, в моей сумочке.

Брин направилась было в кухню, но Райли остановил ее, схватив за руку.

– Мне не нужны пилюли.

– Но если рука болит…

– Лучше я глотну бренди, оно притупит боль, но не свалит меня с ног. Выпьешь со мной?

Все еще сжимая запястье Брин, Райли потянул ее через комнату к бару. Она кротко последовала за ним. Поздний час придавал всему происходящему какой-то сюрреалистический оттенок. Неужели они действительно расхаживают среди ночи по этой экстравагантно декорированной гостиной вдвоем, босые и практически раздетые? Это казалось невероятным, но тем не менее все так и было.

Райли посадил Брин на табурет, а сам обошел вокруг стойки бара. Недолгие поиски увенчались успехом, он обнаружил даже не один, а два сорта бренди. Выбрав более дорогую марку, плеснул себе в стакан щедрую порцию.

– Мне не надо, – сказала Брин, зацепившись ступнями за нижний обод табурета.

– Может, налить тебе ликера? Я тут нашел бутылку «Бейлиз», помнится, ты его любишь.

– Ничего не нужно.

– Тогда за твое здоровье.

Обжигающая жидкость согрела горло, желудок, по груди и животу разлилось приятное тепло. Райли закрыл глаза. Лицо у него осунулось, кожа вокруг плотно сжатых губ побелела.

Брин осторожно тронула забинтованную руку:

– Что, очень сильно болит, да?

– Все нормально, – бросил Райли. В его голосе прозвучали нотки чисто мужского пренебрежения к боли, которое всегда сводит женщин с ума.

– Почему ты не хочешь признаться, что тебе больно?

– А зачем скулить?

– Затем, что человек, которому плохо, вправе рассчитывать на сочувствие. Это нормально и вполне естественно.

– К женщинам это тоже относится?

– Конечно.

Райли рассмеялся.

– Не понимаю, что тебя так развеселило?

– Теперь я понял, почему, когда тебе бывало плохо в некоторые дни, ты всегда ложилась в постель.

– Да, это очень больно, – сказала Брин, оправдываясь. – Посмотрела бы я на тебя, если бы тебе пришлось терпеть такое хоть один день в жизни.

Райли потрепал ее по щеке.

– Я знаю, что это больно. – Он погладил большим пальцем ее нижнюю губу. – Но, кажется, мы нашли против этого отличное лекарство, не так ли?

Брин судорожно сглотнула и опустила глаза. Она беспокойно заерзала на табурете.

– И наш метод помогал в сто раз лучше любой таблетки, – добавил Райли охрипшим голосом.

– Не помню.

– Помнишь, помнишь.

– Откуда ты знаешь, что я помню, а что нет? – взвилась Брин.

Взгляд Райли скользнул по ее шее и остановился на груди, обтянутой футболкой. Брин проследила направление его взгляда, но могла бы и не делать этого. Она и так знала, что Райли имел в виду: ее выдавали напрягшиеся соски, бесстыдно выступающие сквозь тонкую ткань.

Она слезла с табурета и быстро сказала:

– Забирай свое бренди и иди наверх, а я отправляюсь спать.

Брин вернулась к кушетке и принялась демонстративно взбивать подушку. В этом не было необходимости, но должна же она была хоть чем-то заняться, чтобы не смотреть на Райли и не встречаться с его понимающим взглядом.

Она улеглась и натянула на себя плед до самого подбородка, потом повернулась на бок и сделала вид, что спит. Пружины кушетки прогнулись под весом Райли: он присел в ногах у Брин. Брин не открыла глаза, тогда он положил ее ноги себе на колени. Глубоко вздохнув, она перевернулась на спину и посмотрела на Райли.

– Ты же сказал, что возьмешь бренди наверх.

– Нет, это ты сказала, чтобы я взял его и уходил наверх. Похоже, сегодня тебе ужасно трудно запомнить, кто что говорил. Как ты думаешь, может, это происходит потому, что тебя смущает мое присутствие?

Брин фыркнула и прикрыла глаза с наигранно скучающим видом.

– Ну хорошо, оставайся, если хочешь, мне все равно. Только не мешай мне спать и сиди тихо. – Она глубоко вздохнула и снова закрыла глаза, но через секунду опять открыла их и резко села на диване. – Прекрати сейчас же!

– У тебя всегда были очень отзывчивые ступни.

Райли сунул здоровую руку под плед и безошибочно нашел самое чувствительное место на ее стопе, у основания большого пальца. Простое прикосновение, легчайшее поглаживание, не больше, всегда действовали на Брин подобно электрическому разряду.

– Похоже, ты не намерен дать мне заснуть, не так ли? – сердито спросила она.

– Как ты можешь спать, когда я страдаю?

– Что, бренди не помогает?

– Пока нет. – Райли поднял стакан. Он не отпил еще и третьей части. Брин устало вздохнула:

– Ну хорошо, я посижу с тобой, как с маленьким. Но учти, если ты напьешься и, вместо того чтобы успокоиться, начнешь дебоширить, я отошлю тебя домой. Я же знаю, ты умеешь водить машину левой рукой.

– Да, ты должна это помнить, – сказал Райли с ленивой усмешкой.

Брин действительно помнила, как он, бывало, вел машину левой рукой и чем тем временем была занята правая. Ее бросило в жар. Ну кто ее дергал за язык, почему ее так и тянет вспомнить прошлое?! Как будто мало того, что Райли то и дело напоминает о нем не слишком деликатными намеками.

– Если ты не прекратишь эти непристойные инсинуации, я отправлю тебя наверх.

– В нашу первую брачную ночь я очень удивился, обнаружив, что ты девственница.

– Райли! Ты разве не слышал, что я только что сказала?

– Это никакая не инсинуация, а простая констатация факта. Я был удивлен.

– Почему?

– В наше время на свете осталось не так уж много девственниц твоего возраста.

– Моего возраста? Тебя послушать, так я просто древняя старуха. Доисторическое ископаемое.

– Сколько тебе тогда было лет? Двадцать пять? Признайся, Брин, ты сама-то много встречала двадцатипятилетних девственниц?

– Может, их следовало собрать всех вместе и поместить в музей?

– Ты так говоришь, как будто обиделась. Я же не имел в виду ничего плохого, просто сказал, что удивился. Я не говорил, что был разочарован. – Райли лениво погладил большим пальцем высокий подъем. – Если уж на то пошло, меня это очень обрадовало, – мягко добавил он. – Если бы мне пришлось думать да гадать, кто был с тобой до меня, я бы, наверное, сошел с ума. Мне была невыносима мысль о том, что ты занималась любовью с другим мужчиной.

Райли не переставая поглаживал ее ногу, и от этой ласки Брин впала в некое подобие транса. Ей вспомнилось, как он не раз выполнял тот же самый ритуал языком и тогда ее тело размягчалось, как тающее масло, а кровь вскипала в венах, превращаясь в жидкий огонь желания. Сознание того, что Райли по-прежнему имеет над ней магическую власть, вызвало в ее душе протест, и Брин выпалила первое возражение, которое пришло в голову:

– Есть и другие способы заниматься любовью.

Рука Райли замерла. Брин почувствовала, как его напряжение передалось пальцам и они крепче сомкнулись вокруг ее ступни. Темные брови Райли сурово сошлись на переносице.

• Предыдущая
• 22/36
• Следующая