Дикое сердце - Браун Вирджиния - Страница 70

• Предыдущая
• 70/80
• Следующая

Почему-то было не важно, что он все еще злится на нее, что он занимается с ней любовью больше из ненависти, чем из любви; главное, что он здесь. Боже, он здесь, с ней, когда прошло столько времени, а она провела без него столько одиноких ночей, гадая, где он — ранен, убит или, может быть, воркует с другой. Сейчас он овладевал ею с меньшей нежностью, чем когда-либо раньше, почти грубо, укусив в плечо, сначала нежно, потом сильно, целуя следы, когда Аманда вскрикнула.

— Ты делаешь мне больно, — слабо запротестовала она и тут же разозлилась, когда он пробормотал, что она это заслужила. — Заслужила? Но разве не я целый год не получала от тебя вестей? Разве не меня ты бросил, как будто я… щенок, подкинутый к твоему порогу? — Она ударила его стиснутыми руками, плача и проклиная, говоря, что он вообще не заслуживает ее.

— Я это знаю, — сквозь зубы выдавил Рафаэль, хватая ее руки в болезненные тиски, — но полагаю, что ты — наказание за мои грехи.

— Наказание? — Аманда сдержала готовый сорваться с губ всхлип и повернулась к нему спиной, слишком подавленная эмоциями, чтобы поинтересоваться, понимает ли он, как сильно ранит ее. Боже, у него все еще есть эта сила ранить ее так, как он это делал тогда! И почему она просто не прикажет ему убраться из ее постели и из ее жизни? Почему она все еще лежит с ним, когда он так жесток с ней?

— Аманда, — проговорил Рафаэль, — послушай меня. Я здесь, и у меня мало времени, а мне нужно доставить тебя в безопасное место. Я не знаю, почему все еще хочу тебя — самую невозможную женщину, какую только встречал в жизни. Давай не тратить время на споры, когда мы можем провести его гораздо приятнее…

Он снова поцеловал ее, на этот раз нежнее, как целовал раньше, и Аманда осознала, что целует его в ответ, чувствуя свои собственные соленые слезы на его губах, когда они блуждали по ее щекам, векам и слегка дрожащему подбородку.

Господи, этот мучительный трепет, охвативший все ее тело, был таким знакомым, заставляя ее дрожать как лист на ветру. Руки Рафаэля, сильные и крепкие, легко скользили по ее коже, едва касаясь нежной шеи, вниз, к полным грудям, до боли жаждущим его прикосновения, и ласкали их, в то время как рот прильнул к вершине напряженного соска. Волна за волной чувственное наслаждение струилось сквозь нее. У нее перехватило дыхание, и она могла только стонать, когда его рот проложил дорожку от ее груди вниз.

— Тебе это нравится? — пробормотал Рафаэль, прижавшись губами к ее животу; его язык чертил влажные круги, заставляя ее задыхаться. Нежно покусывая, он поднял ее ноги, целуя нежную атласную кожу бедер и спускаясь к чувствительным местам под коленями.

Перевернув Аманду на живот, Рафаэль стал массировать ее медленными кругами: его пальцы двигались от щиколоток по изящной линии икр вверх к бедрам. Ее кожа была светлой, гораздо светлее его бронзовой, и у нее все еще сохранился тот золотистый цвет спелого персика там, где кожи коснулось мексиканское солнце.

— Ты все еще ложишься обнаженной, chica? — хрипло спросил Рафаэль; его голос стал резким, когда он грубо добавил: — Без сомнения, Лопесу нравится лежать с тобой…

Поднявшись на локтях, Аманда полуобернулась, чтобы гневно возразить ему, но Рафаэль резко перевернул ее; его мощное мужское тело накрыло ее, руки схватили запястья и прижали их к бокам.

— Тебе не нравится правда? Иногда мне тоже.

Рот Рафаэля заглушил ее яростные протесты, поцелуями заставляя ее замолчать, и он коленями развел ее бедра. Аманда почувствовала, как его бархатное обещание подталкивает ее, и вскрикнула, когда он быстрым движением вошел в ее тело. Вместо того чтобы сопротивляться, она всем телом выгнулась ему навстречу.

Ее стройные ноги обвились вокруг его бедер, Аманда двигалась в такт его ритмичным движениям с грешной грацией и страстью, и Рафаэль покрылся мелкими блестящими капельками пота. Она отвечала на его прикосновения всем своим существом, забыв обо всем, кроме него, и он даже удивился ее страстности. Неужели это та же самая женщина, что так яростно боролась с ним, проклинала его, а потом разразилась слезами? Загадка, тайна, которую он никогда не сможет раскрыть. Но, Боже помоги, он не мог не быть с ней.

— Я люблю тебя — нет, я тебя ненавижу, — пробормотала Аманда задыхающимся шепотом, и Рафаэль рассмеялся в ее слегка вьющиеся волосы, говоря, что она само противоречие и что ей нужно решить, какое же чувство она предпочитает.

— Безразличие, — был ответ, вырвавшийся между вздохом и стоном. Потом разговор прекратился, и Рафаэль усилил движения до мощного взрыва сладостных ощущений, охвативших Аманду, словно гигантская приливная волна.

Они занимались любовью, пока не обессилели. От испарины промокли даже простыни, и они отдыхали в объятиях друг друга, а потом снова занимались любовью.

Аманда, лежа в руках Рафаэля, еще раз сонно пробормотала, что ненавидит его, и погрузилась в сон.

Улыбка насмешки над самим собой блуждала на губах Рафаэля, когда он обнимал ее, уютно свернувшуюся, как котенок, рядом с ним, всем телом прильнувшую к нему. Он почувствовал, как бешеное биение ее сердца замедляется под его рукой до спокойного, и немного подвинулся.

Должно быть, он совсем обезумел, раз лежит здесь с ней. Но с другой стороны, почему нет? Это мог быть он или кто-то другой, а разве он не заслужил удовольствие? Черт, он женился на ней, по крайней мере действительно хотел жениться. Боже! Он все еще был бы женат, если бы не Фелипе. Может быть, в конце концов ему следует поблагодарить своего брата…

— Теперь ты веришь мне, Рафаэль? — Голос Аманды был намеренно бесстрастным в стремлении замаскировать ее тревогу, синие глаза казались огромными, когда она смотрела на него, сидящего рядом с ней на постели. От тени сомнения, омрачившей его лицо, у нее упало сердце.

— Послушай, сейчас не важно, что произошло, — сказал Рафаэль через минуту. — Давай просто забудем об этом. Я здесь, и я забираю тебя с собой, пока не начались бои и мы не застряли в Керетаро…

— Нет, ты ошибаешься! То, что случилось, имеет значение. Важно, чтобы ты верил мне, Рафаэль, — выпалила Аманда. — Я никогда не писала тебе писем. Должно быть, это Фелипе с его вечным желанием устраивать подлости, вот и все. — Она все же отважилась спросить его дрожащим от едва сдерживаемого отчаяния голосом, любит ли он ее, и короткий смешок Рафаэля ранил ее больше, чем она позволила ему увидеть.

— Люблю? Так ты ожидаешь от меня другого ответа, чем тот, что я дал тебе много месяцев назад, Аманда? Господи Иисусе! Как я могу ответить на такой вопрос?

— Ты пришел за мной, — парировала она, вызывающе поднимая подбородок, чтобы дерзким взглядом посмотреть ему в глаза. Он слегка смутился, небрежно пожал плечами и, спустив ноги с кровати, потянулся за одеждой.

— Я и сам еще не знаю, почему это сделал. Зато у тебя всегда есть правильные ответы, Аманда, так что скажи мне. Я устал спорить. Прямо сейчас вон на тех холмах несколько тысяч солдат ждут, чтобы напасть на Керетаро и окончательно выбить Максимилиана из Мексики. Вставай, одевайся и забирай своего ребенка, если хочешь выжить в этой войне.

Своего ребенка. Не «нашего ребенка» и даже не «ребенка», а «своего ребенка». Будь он проклят! Стивен его ребенок, и он признает его, твердо решила Аманда, пакуя те немногие вещи, что Рафаэль позволил ей взять. Она была зла и страдала. Рафаэль отверг не только ее, но и их ребенка. Острая боль пронзила ее, горе казалось таким глубоким, что внутри у нее осталось чувство пустоты. Это не ранило бы ее так сильно, если бы Рафаэль хотя бы признал факт, что у него есть сын, что он стал отцом ребенка, которого она девять месяцев носила под сердцем. Но он вел себя так, будто ребенок был совершенно чужим, принадлежащим кому-то другому. Слезы застилали глаза Аманды, когда она взяла с кровати Стивена, маленький узелок одежды и нетвердой походкой пошла к двери.

— Нет, не туда, сюда. — Рафаэль оттащил Аманду от двери, ведущей в коридор, и подвел к окну. Маленький балкончик, закрытый железными перилами, выходил на узкую улочку, все еще темную, так как туда не попадали первые лучи утреннего солнца.

• Предыдущая
• 70/80
• Следующая