Мятежные сердца - Браун Вирджиния - Страница 68

• Предыдущая
• 68/82
• Следующая

Турк стоял, скрестив руки на груди, и полуденное солнце сверкало на его черной коже, высвечивая татуировку на щеках. Позади четверых мужчин, у подножия гор, окаймляющих Эгейское море, теснились оштукатуренные домики, плавящиеся от жары. Однако на рынке Лименоса на острове Тассос морской бриз, дующий из гавани, был прохладен и напорист.

– Итак, – произнес Кит, когда Габриэль, наконец, замолчал, – она с головой окунулась в светскую жизнь. Если это все, что произошло, то этого вполне достаточно. – Он посмотрел на сосны, растущие за небольшим поселением, сквозь которые виднелись зубцы скал, блестевшие на солнце.

Кашлянув, Габриэль пробормотал:

– И у меня также есть новости о юной леди, недавно, в течение некоторого времени, составлявшей вам компанию.

Напрягшись, Кит холодно посмотрел на него:

– Да ну? Я разве спрашивал про нее?

– Нет, нет, – поспешно проговорил шпион. – Но мне показалось, вам может понравиться новость, что она в безопасности. Ее похищение и жизнь вдали от дома не причинили, кажется, ей вреда. Она произвела… как бы это сказать… настоящий фурор в обществе. Это произошло благодаря огромному интересу, проявленному герцогом Тремейнским к ее особе.

Сейбр застыл. Черт возьми. В Лондо не столько мужчин. Почему же именно он? Судьба, казалось, смеялась над ним. Боже… Внезапно вскочив, невзирая на спокойствие окружающей природы. Кит с решимостью, удивившей даже его самого, заявил:

– Настала пора возвращаться в Англию. Габриэль кивнул:

– Это самое благоприятное время для возвращения. Верю, что вам удастся достичь успеха, к которому вы так стремились.

Сейбр повернулся, глядя на него, в его темные, внимательные, таящие много тайн, глаза:

– Почему ты так думаешь?

Пожав плечами, Габриэль улыбнулся:

– Да потому, что та, которую вы ждете, хочет, чтобы вы нашли ее, мой дорогой.

Вот так. Он уже долго подозревал, что эта игра мышки с кошкой – ее каприз, а не его старания и настойчивость. Турк уже несколько раз пытался завести разговор на эту тему, но капитан даже не желал слушать. Не в его характере было подчиняться другим и прислушиваться к их мнению, но судьба неумолимо подводила его к мысли, что порой следует сдать свои позиции неизбежному.

Когда Габриэль принял плату в золотых монетах и удалился. Кит повернулся к Турку. Ветер теребил свободную белую рубашку гиганта.

Медленно кивнув, чернокожий великан проговорил:

– Вы правы. Настало время лицом к лицу встретить то, что должны встретить.

Кит набрал полные легкие воздуха, и грудь заболела от соленого привкуса, которым была наполнена окружающая их природа.

– Конечно, понимаю. Ты что, думаешь, я сам этого не знаю?

– Напротив, я уверен в этом.

– Я тоже.

Повисло тяжелое молчание, нарушенное Диланом, который заявил, что возвращается на корабль:

– Я устал от хлеба, пропитанного оливковым маслом, и сладких орехов. Неужели у них ничего больше нет на этом острове?

На лице Турка показалось изумление:

– Глупый мальчишка. Мед и оливковое масло являются основными продуктами экспорта жителей Тассоса. Это сравнимо с производством вина во Франции.

Дилан с кислой миной взглянул на говорившего:

– Лучше уж пить вино…

– Нечего беспокоиться, – вмешался Кит. – Мы и так долго болтаемся здесь. Со следующим приливом мы отплываем. – Он посмотрел на залив, где из воды выглядывали огромные мраморные плиты, оставшиеся еще со времен Древнего Рима. Капитан потерял слишком много времени, зато теперь, приняв решение, он был готов его выполнить.

– Еще одно приглашение?! – Анжела едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Она повернулась к матери, которая держала в руке злополучный пригласительный листок, задумчиво похлопывая им по щеке. – Я не хочу постоянно быть с герцогом, – добавила девушка, прекрасно зная, что ее слова не переубедят мать.

– Неужели у тебя совсем нет ума, дочь моя? – раздраженно произнесла Алисия. Листок с приглашением был брошен на серебряный поднос, лежащий на столе из красного дерева в прихожей. Не собираясь заканчивать дискуссию, женщина прошла следом за дочерью. – Он делает тебе честь своим вниманием. Любая другая девушка рыдала бы от восторга, если бы ей хотя бы один раз довелось пройтись рядом с ним.

Усевшись в уютное кресло, девушка устало возразила:

– Ну и что.

Нервы у Алисии не выдержали, и она взорвалась:

– Почему тебе не нравится его компания? Анжела выпрямилась в кресле:

– Нет, мне нравится его компания. Почему же она должна мне не нравиться? Он красив, умен, современен, остроумен, мягок… Все ли его качества я перечислила? О да, он еще безумно богат.

– Тогда почему, – простонала мать, – ты не хочешь принять его приглашение?

– Да потому, что у меня такое чувство, что его интерес ко мне неспроста. Кроме того, герцог годится мне в отцы. – Анжела встретила изумленный взгляд матери и почувствовала нарастающее раздражение. Этому трудно найти объяснение, но когда она находилась с Тремейном, у нее создавалось впечатление, что его внимание к ней поверхностное. О да, он настоящий джентльмен. На каждой вечеринке или светском рауте, куда он ее приглашал, манеры Чарльза Шеридана были безупречны. Мужчина уделял ей довольно много внимания, вызывая пересуды и шепоток, однако до сплетен дело еще не дошло. Очень часто ее сопровождали родители, но их видели и вместе, в Гайд-парке. Порой герцог наносил утренние визиты в дом банкира, вселяя в Алисию надежду, что перед ней ее будущий зять.

Герцог оставался для девушки большой загадкой. Больше ни один мужчина не осмеливался приблизиться к ней – наступать на пятки такому могущественному и влиятельному красавцу богачу весьма неразумно.

– Анжела, – умоляла мать, – если ты считаешь, что его интерес к тебе поверхностен, сделай так, чтобы он стал глубоким. Подумай – ты можешь стать герцогиней.

Девушка язвительно посмотрела на нее:

– Да, действительно, а еще, бросившись к его ногам, я могу стать всеобщим посмешищем. Не могу поверить, что ты хочешь, чтобы я сделала это.

– Нет, конечно, нет. Но тебе не принесет никакого вреда, если ты будешь с ним мила.

– Что именно, – тщательно подбирая слова, проговорила Анжела, – ты подразумеваешь под словом «милая»? Я не оскорбила его слух произнесением скверных слов, не обернула чашку с чаем на него и не проявила видимого равнодушия к его ухаживаниям. Что ты хочешь, чтобы я сделала?

Воздев руки к небу, Алисия обреченно сказала:

– Ты самая упрямая девчонка в мире!

– Мама, – девушка наклонилась вперед и устремила на мать взгляд своих помутневших глаз. – Я не девочка, а взрослая женщина, и знаю себя. И пожалуйста, больше не обращайся со мной, как с ребенком. – Поднявшись, она постаралась загладить ту обиду, которую ее слова нанесли матери, Алисия застыла, открыв рот, не веря своим ушам. – Позволь мне самой заняться своей жизнью и не вмешивайся, ладно?

Миссис Линделл некоторое время молчала, затем вздохнула:

– Ты очень изменилась, Анжела. Что с тобой случилось за время твоего путешествия?

Что ей следовало сказать? Что она встретила пирата, влюбилась в него и отдалась ему? Нет, это невозможно. Потому что Алисия будет не только шокирована, но и оскорблена. К тому же все ее старания напрасны. Миссис Линделл никогда не поймет, почему, когда ее дочь просыпается, частенько ее подушка мокра от слез.

Вместо этого Анжела как можно мягче проговорила:

– Я выросла. Путешествия часто помогают повзрослеть, мадам.

– Да, даже Эмили изменилась. Теперь она часто впадает в молчание, а раньше никто не мог заставить ее прекратить пустую болтовню, – внезапно женщина остановилась. – Анжела, дорогая, я желаю тебе только добра. Честное слово. Когда-нибудь я умру, и хочу сойти в могилу, зная, что ты не будешь ни в чем нуждаться. Пожалуйста, сделай это для меня.

Через несколько минут дочь ответила:

– Хорошо, я приму приглашение герцога, если это тебя обрадует.

• Предыдущая
• 68/82
• Следующая