Распутный век - Бретон Ги - Страница 52

• Предыдущая
• 52/59
• Следующая

После революции Шарль Рейбо даже опубликовал «Мемуары», приписанные Робеспьеру, где описано начало этой связи. Вот отрывок из этого любопытного Произведения:

«Среди нас появился немецкий врач, обладающий чудесным секретом. Это был Месме, изобретатель животного магнетизма, — божество в глазах одних и шарлатан для других. При помощи своего чудодейственного чана он вылечивал немощных, возвращал слух глухим, а зрение — слепым. Не доверяя полностью этим чудесам, я все же не смог удержаться от некоторого увлечения ими, что не стерли впоследствии ни мой опыт, ни время.

Абсолютно не обязательно быть врачом, чтобы интересоваться великим открытием, — все были захвачены им, и наш кружок следовал лишь велению моды. Наш друг адвокат Б., недавно приехавший из Парижа, где он видел Месмера во время операции, увлек нас в таинства его пасов. Карно, Рюзе, Фоссер и все другие члены кружка безрезультатно пытались подражать Месмеру. Я тоже решил попробовать, но, желая лично судить о результате испытания, никого не пригласил в свидетели.

В то время я часто встречался с девушкой по имени Сюзанна Ф. Возникла юношеская дружба, по крайней мере я так считал. Невинная близость, установившаяся между нами, которую, впрочем, никак не нарушало присутствие ее матери, позволяла нам оставаться иногда и наедине. Она обладала живым воображением, и мы часто беседовали о магнетизме. Ее молодой, смелый ум тоже привлекала мысль о его лечебном воздействии. Не станет ли оно панацеей от многих зол? Воспользовавшись ее воодушевлением, я предложил ей провести эксперимент над ней самой. Моя просьба, казалось, ее удивила. Она прямо посмотрела мне в глаза, покраснела, потом огляделась вокруг и знаком показала свое согласие. Я тотчас же приступил к делу: подражая врачу я водил руками возле ее рук и лица, не касаясь их, пристально уставлялся в ее прекрасные голубые глаза. Вдруг я заметил какую-то перемену: голова ее наклонилась, и она забылась легким сном.

Тогда произошла удивительная сцена. Мои друзья так никогда и не узнали об этом. Нет, я и сейчас ни о чем не расскажу — это секрет Робеспьера, который должен умереть вместе с ним. Все, что я могу сказать, — когда кто-то открыл дверь, она вскрикнула и проснулась от сильных судорог. Я выспросил, какие она испытывала ощущения, когда ей стало лучше. Она не помнила ни одного слова, произнесенного ею во время сна. Осталось лишь впечатление о бесконечно долгой болезни, которое она испытала, когда приходила в себя. Остальное улетучилось подобно сну, не оставив никакого следа.

В течение нескольких дней воспоминание об этом вечере терзало меня. Я пошел к Сюзанне и задал всего один вопрос: «Как, вы не помните?» — «Нет». Это все, что она, покраснев, мне ответила. Я хотел повторить опыт, но она наотрез отказалась. Я понял, что разбудил ее стыдливость: она боялась испытать слишком нежные чувства к своему гипнотизеру».

Хотя этот текст и подложный, из сего вовсе не следует, что Сюзанна Форбе не существовала. Но была ли она первой любовницей Робеспьера? Мы не могли бы дать вам голову на отсечение, что это так.

В 1789 году, когда молодой адвокат был избран депутатом Генеральных штатов, он был уже почти помолвлен с очаровательной девушкой Анаис Дезорти. Безумно в нее влюбленный, он сочинял для нее страстные стансы. Шарлотта де Робеспьер рассказывает об этом: «М-ль Дезорти любила его и была им любима. Отец этой юной особы <Мсье Роберт Дезорти, нотариус в Аррасе.> вторым браком женился на одной из наших тетушек. Несколько раз вставал вопросе браке Максимильена, и скорее всего он женился бы на девушке, если бы не выбор его сограждан, лишивший его радостей семейной жизни. М-ль Дезорти поклялась, что не выйдет замуж ни за кого другого, но не сдержала своей клятвы и во время сессии законодательной ассамблеи стала женой другого».

Еще до отъезда в Париж Максимильен понял, что нежная Анаис была просто маленькой шлюхой. Отчет полиции, составленный Ж. Пеше, выставляет будущего революционера в смешном виде обманутого влюбленного:

«Он проник в святая святых этой семьи, которая дурачит его. Более проворные, чем он, настоящие прощелыги, подмигивают и обмениваются любовными записками с м-ль Дезорти. Малышка счастлива. Он ведет себя с этим прелестным ребенком как с недотрогой, наверное, для того, чтобы другие поступали так же, по уже начал понимать собственную глупость. Прошло несколько балов, а я никогда не видел его танцующим <Амель утверждает, однако, что Максимильен любил светские развлечения и танцы. Он приводит свидетельство одной пожилой дамы, имя которой не названо: „Он обычно танцевал вальс с моей матерью“.>. Соперники умело окружают его ловкими приятелями, которые покоряют его сердце комплиментами. Разрываясь между любовью и тщеславием, он походит на буриданова осла» <«Мемуары, взятые из архивов парижской полиции и призванные послужить истории о морали и полиции со времен Людовика XVI до наших дней» Ж. Пеше (1838)>.

С тяжелым сердцем всегда столь ранимый Максимильен уехал в столицу. Политические заботы не растопили его горечи. Однажды вечером в Версале он сочинил полную разочарований поэму, вот ее первая строфа:

Это, конечно, был способ еще раз признаться ей в любви. Шли недели, а Робеспьер, несмотря на свою занятость в ассамблее, постоянно думал о легкомысленной Анаис. То обожая, то ненавидя ее, он не переставал мечтать о женитьбе и о счастье у ее ног. Мечта исчезла внезапно. Однажды Максимильен узнал, что м-ль Дезорти обручилась с другим адвокатом из Арраса… С этих пор что-то внутри его сломалось — взгляд его лишился той нежности, которую так любили молодые девушки, черты лица стали резче, а застенчивость еще больше возросла.

Милый образ любимой женщины постоянно его преследовал. Он стал свиреп, беспощаден, замкнулся в презрительном высокомерии. Все это питало силы, вдохновившие его свергнуть монархию.

Несчастная любовь стала причиной появления на шахматной доске Франции главного вдохновителя революции…

Третьего октября 1782 года Антуан-Катин Фукье-Тенвиль <В это же время общественный обвинитель поступил подобно Робеспьеру и Дантону, он решил зваться Фукье де Тенвиль.>, молодой прокурор из Шателе, женился на м-ль Генриэтте д'0кур, изящной восемнадцатилетней блондинке. Высокая грудь и круглые ягодицы новобрачной предвещали счастливую семейную жизнь. Она была очень хороша собой, и красота ее резко контрастировала с уродством супруга, которого так описывали его биографы: голова дикого осла, испещренное оспой лицо, лягушачьи глаза, дебильная физиономия, манеры плебея <Об этом писал Жозеф Пеладан в «Еженедельнике» за 28 декабря 1907 года.>. Но, несмотря на это, в октябрьский день 1782 года Фукье-Тенвиль женился во второй раз. В 1775 году он взял в жены тихую Доротею Согнье и оказал ей все обычные знаки супружеского внимания. Любезность мужа выразилась в том, что Доротея за семь лет успела родить пятерых маленьких Фукье-Тенвиль, которые обнаружили удивительное сходство с отцом. Бедняжка скончалась 24 апреля 1782 года от последствий пятых родов.

Тридцатишестилетний прокурор пережил большое горе.

— Я никогда не утешусь, — так он говорил. Но уже через пять месяцев, улыбающийся и возбужденный, он выходил из церкви Сен-Николя де Шан под руку с Генриэттой д'0кур…

• Предыдущая
• 52/59
• Следующая