Ангелы и демоны - Браун Дэн - Страница 35

• Предыдущая
• 35/136
• Следующая

Телефонный узел Ватикана расположен в Бюро ди коммуникационе, прямо за почтой. В сравнительно небольшом помещении стоит коммутатор «Корелко-141», и телефонисту приходится иметь дело примерно с двумя тысячами вызовов в день. Большая часть звонков автоматически направляется для записи в информационную систему.

Единственный оставшийся на службе оператор лениво потягивал крепкий чай. Он был страшно горд тем, что из всех служащих лишь ему одному доверили сегодня остаться в Ватикане. Его радость несколько омрачало присутствие расхаживающего за дверями швейцарского гвардейца. Для эскорта в туалет, думал телефонист. На какие только унижения не приходится идти ради Святого конклава!

Звонков в этот вечер, по счастью, было очень мало. А может быть, наоборот, к несчастью. Похоже, за последние годы интерес к Ватикану в мире сошел на нет. Поток звонков от прессы превратился в тоненький ручеек, и даже психи стали звонить не так часто, как раньше. Пресс-офис Ватикана надеялся на то, что сегодняшнее событие вызовет гораздо больше радостной шумихи. Печально, что на площадь Святого Петра прибыли в основном самые заурядные представители итальянских и европейских средств массовой информации. Из множества стоящих на площади телевизионных автобусов лишь малая горстка принадлежала глобальным сетям… да и те, видимо, направили сюда не самых лучших своих журналистов.

Оператор, держа кружку в обеих руках, думал, как долго продлится конклав. Скорее всего до полуночи. Большинство близких к Ватикану наблюдателей еще до начала великого события знали, кто лидирует в гонке за Святой престол. Так что собрание, видимо, сведется к трех-четырехчасовому ритуалу. Нельзя, конечно, исключать и того, что возникшие в последний момент разногласия затянут церемонию до рассвета… а может быть, даже и более того. В 1831 году конклав продолжался пятьдесят четыре дня. Сегодня подобного не случится, сказал себе телефонист. Ходили слухи, что это собрание сведется всего-навсего к наблюдению за дымом.

Размышления телефониста прервал сигнал на внутренней линии связи. Он взглянул на мигающий красный огонек и поскреб в затылке. Странно, подумал телефонист. Нулевая линия. Кто мог обращаться к дежурному телефонисту за информацией? Более того, кто вообще мог находиться сейчас в стенах Ватикана?

— Citta del Vaticana? Prego?[50] — сказал он, подняв трубку. Человек на другом конце провода говорил по-итальянски очень быстро, но с легким акцентом. Телефонисту этот акцент был знаком — с таким налетом швейцарского французского говорили по-итальянски гвардейцы из службы охраны. Но звонил совершенно определенно не гвардеец…

Услышав женский голос, телефонист вскочил со стула, расплескав свой чай. Он бросил взгляд на красный огонек коммутатора и убедился, что не ошибся. Внутренняя связь. Звонившая была в Ватикане. Нет, это, видимо, какая-то ошибка, подумал он. Женщина в этих стенах? Да еще в такой вечер?

Дама говорила быстро и напористо. Телефонист достаточно много лет провел за пультом, чтобы сразу распознать pazzo.[51] Нет, эта женщина не была сумасшедшей. Она была взволнована, но говорила вполне логично.

— Il camerlengo?[52] — изумленно переспросил телефонист, лихорадочно размышляя о том, откуда, черт побери, мог поступить этот странный звонок. — Боюсь, что я не могу вас с ним соединить… Да, я знаю, что он в кабинете папы… Вас не затруднит назвать себя еще раз? И вы хотите предупредить его о том, что… — Он выслушал пояснение и повторил услышанное: — Мы все в опасности? Каким образом? Откуда вы звоните? Может быть, мне стоит связаться со службой… Что? — снова изумился телефонист. — Не может быть! Вы утверждаете, что звоните из…

Выслушав ответ, он принял решение.

— Не вешайте трубку, — сказал оператор и перевел женщину в режим ожидания, прежде чем та успела сказать что-то еще.

Затем он позвонил по прямому номеру коммандера Оливетти. Но может быть, эта женщина оказалась… Ответ последовал мгновенно.

— Per l'amore di Dio![53] — прозвучал уже знакомый женский голос. — Вы меня соедините наконец, дьявол вас побери, или нет?!

Дверь в помещение штаба швейцарской гвардии с шипением уползла в стену, и гвардейцы поспешно расступились, освобождая путь мчащемуся словно ракета Оливетти. Свернув за угол к своему кабинету, он убедился в том, что часовой его не обманул. Виттория Ветра стояла у его стола и что-то говорила по его личному телефону.

«Che coglione che ha questa! — подумал он. — Чтоб ты сдохла, паршивая дрянь!»

Коммандер подбежал к двери и сунул ключ в замочную скважину. Едва распахнув дверь, он крикнул:

— Что вы делаете?

— Да, — продолжала Виттория в трубку, не обращая внимания на Оливетти. — Должна предупредить, что…

Коммандер вырвал трубку из рук девушки и поднес к уху.

— Кто, дьявол вас побери, на проводе?

Через мгновение прямая как столб фигура офицера как-то обмякла, а голос зазвучал по-иному.

— Да, камерарий… — сказал он. — Совершенно верно, синьор… Требования безопасности… конечно, нет… Да, я ее задержал здесь, но… Нет, нет… — повторил он и добавил: — Я немедленно доставлю их к вам.

Апостольский дворец является не чем иным, как конгломератом зданий, расположенных в северо-восточном углу Ватикана рядом с Сикстинской капеллой. Окна дворца выходят на площадь Святого Петра, и во дворце находятся как личные покои папы, так и его рабочий кабинет.

Лэнгдон и Виттория молча следовали за коммандером по длинному коридору в стиле рококо. Вены на шее командира швейцарской гвардии вздулись и пульсировали от ярости. Поднявшись по лестнице на три пролета, они оказались в просторном, слабо освещенном зале.

Лэнгдон не мог поверить своим глазам. Украшающие помещение предметы искусства — картины, скульптуры, гобелены и золотое шитье (все в прекрасном состоянии) — стоили, видимо, сотни тысяч долларов. Чуть ближе к дальней стене зала в фонтане из белого мрамора журчала вода. Оливетти свернул налево, в глубокую нишу, и подошел к одной из расположенных там дверей. Такой гигантской двери Лэнгдону видеть еще не доводилось.

— Ufficio di Papa, — объявил Оливетти, сердито покосившись на Витторию. На девушку взгляд коммандера не произвел ни малейшего впечатления. Она подошла к двери и решительно постучала.

«Папский кабинет», — подумал Лэнгдон. Он с трудом мог поверить, что стоит у входа в одну из самых священных комнат всего католического мира.

— Avanti, — донеслось из-за дверей.

Когда дверь открылась, Лэнгдону пришлось прикрыть глаза рукой, настолько слепящим оказался солнечный свет. Прежде чем он снова смог увидеть окружающий мир, прошло довольно много времени.

Кабинет папы напоминал бальный зал, а вовсе не деловой офис. Полы в помещении были из красного мрамора, на стенах красовались яркие фрески. С высокого потолка свисала колоссальных размеров люстра, а из окон открывалась потрясающая панорама залитой солнечным светом площади Святого Петра.

Великий Боже, подумал Лэнгдон. Вот это действительно то, что в объявлениях называется «прекрасная комната с великолепным видом из окон».

В дальнем конце зала за огромным резным столом сидел человек и что-то быстро писал.

— Avanti, — повторил он, отложил в сторону перо и знаком пригласил их подойти ближе.

Первым, чуть ли не строевым шагом, двинулся Оливетти.

— Signore, — произнес он извиняющимся тоном. — No ho potato…[54]

Человек, жестом оборвав шефа гвардейцев, поднялся из-за стола и внимательно посмотрел на посетителей.

• Предыдущая
• 35/136
• Следующая