Сборник 12. На посошок - Брэдбери Рэй Дуглас - Страница 1

• 1/67
• Следующая

Во время завтрака Чарльз Дуглас заглянул в свежую газету и застыл, увидев дату. Он откусил еще кусочек гренка, вновь покосился на дату и отложил газету в сторону.

– Господи… – произнес он вслух.

Его жена Элис удивленно подняла на него глаза.

– Что с тобой?

– Неужели ты не понимаешь? Сегодня четырнадцатое сентября!

– Ну и что?

– Как что? Сегодня первый день школьных занятий!

– Повтори еще раз, – попросила она.

Сегодня начинаются занятия, летние каникулы закончились, все вернулись в школу – знакомые лица, старые приятели…

Он поднялся из-за стола, чувствуя на себе взгляд Элис.

– Я тебя не понимаю, – сказала она.

– Сегодня первый день занятий, неужели непонятно?

– Но к нам-то какое это имеет отношение? – изумилась Элис. – У нас нет ни детей, ни знакомых учителей, ни друзей, дети которых учились бы в школе.

– Все это так, – ответил Чарли странным голосом и вновь взял в руки газету. – Но я кое-что обещал…

– Обещал?! Кому?

– Нашим ребятам, – ответил он. – Много-много лет тому назад. Который сейчас час?

– Половина восьмого.

– Надо поторапливаться, иначе мне туда не поспеть.

– Выпей еще чашечку кофе и возьми себя в руки. Ты выглядишь просто ужасно.

– Я только что об этом вспомнил! – Он следил за тем, как она наливает кофе в его чашку. Я обещал. Росс Симпсон, Джек Смит, Гордон Хейнз. Мы поклялись друг другу в том, что встретимся в первый день занятий ровно через пятьдесят лет после окончания школы.

Его супруга опустилась на стул и отставила кофейник в сторону.

– Стало быть, эту клятву вы дали в сентябре тридцать восьмого года?

– Да, это было в тридцать восьмом.

– Да вы просто болтались да языками чесали с Россом, Джеком и этим твоим…

– Гордоном! И вовсе мы не просто чесали языками. Все прекрасно понимали, что, покинув школьные стены, мы можем не встретиться уже никогда, и тем не менее поклялись во что бы то ни стало встретиться четырнадцатого сентября восемьдесят восьмого года возле флагштока, который стоит перед входом в школу.

– Вы дали такую клятву?

– Да, да – мы дали страшную клятву! Я же сижу и болтаю с тобой, вместо того чтобы мчаться к условленному месту!

– Чарли, – покачала головой Элис, – до твоей школы сорок миль.

– Тридцать.

– Пусть даже тридцать. Если я правильно тебя поняла, ты хочешь поехать туда и…

– Я хочу поспеть туда до полудня.

– Ты знаешь, как это выглядит со стороны, Чарли?

– Меня это нисколько не волнует.

– А что, если ни один из них туда не приедет?

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожился Чарли.

– А то, что только болван вроде тебя может свихнуться настолько, чтобы верить…

– Они дали слово! – вспыхнул он.

– Но с той поры прошла целая вечность!

– Они дали слово!

– За это время они могли передумать или попросту забыть.

– Они не забыли!

– Но почему?

– Потому что они были моими лучшими друзьями, каких не было никогда и ни у кого!

– Бог ты мой, – вздохнула Элис. – Какой же ты все-таки наивный.

– Я наивный? Но я-то вспомнил, чего бы им тоже не помнить?

– Таких психов, как ты, днем с огнем не сыщешь.

– Спасибо за комплимент.

– Разве не так? Во что ты превратил свой кабинет! Все эти паровозики фирмы «Лайонел», машинки, плюшевые игрушки, старые афиши!

– Ну и что?

– А эти бесконечные папки, набитые письмами, полученными еще в сороковые, в пятидесятые или в шестидесятые годы!

– Это особые письма.

– Для тебя – да. Но неужели ты полагаешь, что твои адресаты так же дорожат твоими письмами?

– Я писал отменные письма.

– Не сомневаюсь. Но ты попроси своих корреспондентов прислать твои старые письма. Много ли ты их получишь?

Он промолчал.

– Какая чушь! – фыркнула Элис.

– Прошу тебя, никогда не произноси таких слов.

– Разве это ругательство?

– В данном случае да.

– Чарли!

– Ну что еще?

– Помнишь, как ты понесся на тридцатилетие вашего драматического кружка, надеясь увидеть какую-то там полоумную Сэлли, которая тебя не только не узнала, но даже и не вспомнила?

– Ладно тебе.

– Боже мой… – вздохнула Элис. – Ты только не подумай, что я решила испортить тебе праздник. Просто я не хочу, чтобы ты расстраивался понапрасну.

– У меня толстая кожа.

– Да неужели? Говоришь о слонах, а охотишься на стрекоз.

Чарли поднялся из-за стола и гордо выпрямил спину.

– Идет великий охотник, – произнес он.

– Как же, как же…

– Мне пора.

Она проводила его взглядом.

– Я ушел, – сказал напоследок Чарли и захлопнул за собой дверь.

Господи, подумал он, такое чувство, будто вот-вот наступит Новый год.

Он нажал на педаль газа, немного отпустил и вновь утопил ее и медленно поехал по улице, пытаясь собраться с мыслями.

Или, может, думал он, такое чувство возникает в канун Дня всех святых, когда веселье заканчивается и гости расходятся по домам.

Он ехал с постоянной скоростью, то и дело поглядывая на часы. Времени у него было еще предостаточно.

А что, если Элис права и он отправился в никуда, пытаясь поймать журавля в небе? И вообще, почему эта встреча кажется ему такой важной? Разве он хоть что-нибудь знает о тогдашних своих приятелях? Ни писем, ни звонков, ни встреч – хотя бы по чистой случайности, ни некрологов. Подумай-ка о последнем и прибавь газу! Господи, не могу дождаться! Он громко рассмеялся. Когда ты в последний раз испытывал подобные чувства? В ту далекую пору, когда был совсем еще ребенком и вечно чего-то ждал. Рождество? До него миллион миллионов миль! Пасха? Полмиллиона. Хэллоуин? Тыквы, беготня, крик, стук, звонки, пахнущая картоном теплая маска. День всех святых! Самый лучший праздник на свете. С той поры прошла уже вечность. А как он ждал четвертого июля![1] Проснуться раньше всех, выскочить полуодетым на лужайку перед домом и первым поджечь шестидюймовые шутихи, от треска которых тут же проснулся бы весь город. Эгей, вы слышите? Это я! Четвертое июля… Он просто сгорал от нетерпения.

И так каждый день. Дни рождения, поездки на озеро, вода которого оставалась холодной даже в жару, фильмы с Лоном Чейни, горбун Квазимодо и призрак оперы.[2] Попробуй тут дождись. Пещеры на склоне оврага, знаменитые фокусники… Скорее бы. Скорее. Зажги бенгальский огонь! Ждать уже невмоготу.

• 1/67
• Следующая