Тень Ворона - Бриггз Патриция - Страница 12

• Предыдущая
• 12/85
• Следующая

– Карадок дал мне их за то, что я помогал ему ухаживать за садом, когда однажды летом он сломал запястье.

– Должно быть, здесь скрыто нечто большее, чем просто помощь, – задумчиво возразила Сэра. – Люди так легко не делают такие подарки.

Он смутился.

– Это просто связка деревянных четок, Сэра.

Она подняла их к лицу и потерлась о них, как кошка, ощущая тепло, исходящее от потертого дерева.

– Старые деревянные четки. Я точно не скажу, насколько они стары, но они были подарены с любовью и их носили с любовью очень-очень долго. Мне с ними комфортно – а как было в них тебе, когда ты был вдали от дома?

Она не стала ждать ответа. – Расскажи мне, как ты ухаживал за садом Карадока.

– Я был юн, – наконец начал он. – Карадок… ну, ты знаешь его. Он всегда находил время со мной поговорить, выслушать меня, когда у нас с отцом бывали стычки.

Он поведал свою историю, запинаясь, и в его голосе не звучало обычного ритма рассказчика:

– Карадок сломал запястье, я тебе это уже говорил. Сад – его гордость и радость – почти сразу стал зарастать. Думаю, будучи служителем бога, он оказывает определенное воздействие на свой сад.

Он нанял мальчика ухаживать за садом, но когда подошло время сбора урожая, мальчику надо было помогать в поле своему отцу, а Карадок не смог никого найти взамен. Поэтому я стал вставать утром пораньше, чтобы немного поработать в саду.

Сэра слегка улыбнулась: четки и Таер совершали свое собственное волшебство.

– Он не знал, что это ты.

– Ну, я не очень был уверен, что буду помогать. Может, разок-другой. Пекарь встает рано, чтобы успеть испечь хлеб и булочки до наступления жары. Я не хотел обещать то, в чем не уверен.

– И Карадок сам узнал, что это был ты, – закончила Сэра. – А когда ты отказался от оплаты, он дал тебе это.

Таер молча кивнул головой.

Сэра обернула четки вокруг шеи и завязала шнурки. Подарки не возвращают, только принимают с благодарностью. Ей следует найти то, чем она могла бы отблагодарить его за подарок и доброту к ней. Благословение Вечной Странницы будет весьма полезным.

– Спасибо тебе. Я буду их бережно хранить столько, сколько они будут в моих руках, и передам их дальше, как это сделали ты и Карадок.

Им было уютно даже молчать.

– Сегодня у меня спросили, чем бы я хотел заниматься, кроме как быть пекарем и солдатом, – нарушил молчание Таер.

– И что ты сказал?

– Сельским хозяйством, – ответил он.

Она согласно кивнула.

– Земля возвращает обратно все, что ты в нее посадил, и даже больше, если есть умения.

– Если бы ты могла что-то сделать, кем-то стать, кем бы ты была?

Она задумалась. Она знала о жизни в деревне, знала, что судьба большинства людей – надпись на надгробном камне. Когда они становились чуть старше детей, их отдавали в ученики научиться ремеслу – в противном случае им выпадал жребий скитаться и быть только рабочими или солдатами. Женские судьбы зависели от воли их мужей.

Вечные Странники были более свободны в большинстве случаев. Кузнец, если хотел, мог ковать и приносить пользу клану. Если человек чего-то хотел, то никто не мог ограничить его в своем выборе. И женщин в клане не ограничивали. Судьба была определена только у тех, кого причисляли к определенному ордену, когда Ворон провозглашал, каким талантом они награждены от рождения.

Ни один Вечный Странник никогда не спросит у Ворона, кем хотелось бы стать ему.

Молчание обещало затянуться надолго, потому об сказал:

– Сегодня этот вопрос меня тоже захватил врасплох. Но мне преподнесли урок. Чем бы ты занималась?

– Вороны не создают семей, – внезапно произнесла она. Ей было легко говорить, особенно в темноте. – Мы не можем позволить себе отвлекаться. Мы не выполняем ежедневную рутинную работу в клане. Не готовим, не собираем ветки для костра. Мы не штопаем свою одежду и не шьем.

– Ты прекрасно готовишь, – возразил он.

– Потому что Ушир вообще не умел готовить. Я научилась многому, когда мы остались одни. Но быть Вороном – это не одно и то же, что быть пекарем, Таер. Ты смог сбежать и стать солдатом. Ты можешь сейчас все бросить и стать земледельцем, если захочешь. Но я не могу не быть Вороном.

– Но если бы могла, что бы ты сделала?

Она закинула назад руки и покачала ногами вперед-назад с пятки на носок, скамья была для нее немного высока. Улыбаясь, полусонно она произнесла:

– Я бы стала женой, как старая карга, которая держит постоялый двор в Борсдоке на западном побережье. У нее десяток детей. Все они намного выше нее ростом и все в страхе замирают, когда она проходит мимо. Ее муж – старый моряк с одной ногой. Не припомню, чтобы я услышала от него хоть одно слово, кроме «да, дорогая».

Она удивила его, и Таер рассмеялся. Чтобы остановить хохот, пришлось крепко сомкнуть губы.

Удовлетворенно улыбаясь в темноте, она подумала, что самое странное в ее заявлении то, что она сказала правду. Да, пожилая женщина держала постоялый двор, и ее дети с женами и мужьями – и все они, каждый из них, – любили ее. Она жила в мире дневного света, где существа из мира теней не осмеливались даже показать свои лица, и дети в ее семье отвечали только за чистку нескольких лошадей или уборку комнаты.

Но то, чему больше всего завидовала Сэра, произошло однажды зимним вечером, когда ее дядя развлекал шумную толпу, собравшуюся у большого костра. Он рассказывал им истории о привидениях и сумеречных существах, а пожилая мудрая женщина со смехом покачала головой и сказала, что чем слушать выдумки о чудовищах, лучше детей отправить спать.

Вот так она и осталась, когда ей надо было уйти. Неделя или месяц – для исполнения своего долга разницы никакой – целая жизнь или две тоже практически разницы никакой, сказала бы она. Поэтому она осталась.

– Не дергай. Это же луковица ириса. Она слегка подрезана, чтобы цвести, – говорила несколько недель спустя сестра Таера. – Ты не знаешь, как полоть траву?

Сэра оставила злополучную траву нетронутой, распряилась и почти застонала от облегчения в спине.

– Нет, – ответила она, хотя, когда Алина давала ей задание, она об этом говорила. Как бы она научилась полоть траву? Травы и съедобные растения она знала, но у нее совсем отсутствовал опыт выращивания цветов.

Однажды в обед разразился ураган: Таера одновременно осаждали сестра и мать, которая даже вылезла из постели только для того, чтобы попытаться заставить его найти себе жену. После этого Алина стала придираться к Сэре, как будто та мешала Таеру устраивать свою жизнь. Сэре определяли полдюжины заданий только для того, чтобы заставить что-нибудь делать, а потом обнаружить в ее работе недостатки: реальные или вымышленные.

– Ну, тогда остановись, – попросила Алина. – Полагаю, Бандор или я обязательно закончим. Девочка, ты совершенно ни к чему не приспособлена. Не умеешь шить, не умеешь готовить, не умеешь полоть. В пекарне надо подмести пол – но подумай, как это сделать. Мне не нужно, чтобы пыль попала в муку.

Сэра встала и стряхнула пыль с юбки: она сняла удобные брюки, когда заметила, что в Редерне женщины носят только юбки.

– Стыдно, – не выдержала она, – что у Таера, такого учтивого и обходительного, сестра – полная противоположность.

У Алины отвисла челюсть, а Сэра развернулась и скрылась в доме. Она тут же пожалела, что высказала свое мнение. В клане женщины были не вежливее Алины в своих просьбах. Но они никогда не предъявляли требований или претензий Ворону.

Кроме того, Сэра достаточно хорошо знала солсенти. Грубость Алины к гостье была намеренно неуважительной. Конечно, если рядом находился Таер, то приказания произносились в более мягкой форме.

Сэра старалась изо всех сил не придавать значения поведению женщины, старше себя по возрасту. Тем более, что в доме Алины она была гостьей. Она не протестовала против заданий, которые ей давали – ее просили делать то, что больше никто не делал. Но, игнорируя грубость Алины, Сэра донимала ее больше, чем если бы высказывалась в ответ.

• Предыдущая
• 12/85
• Следующая