Просто любовь - Бродрик (Бродерик) Аннетт - Страница 19

• Предыдущая
• 19/32
• Следующая

Коул внимательно смотрел на сидящую перед ним женщину, будто видел ее впервые. Летти Коллоуэй. Из-за своей смешной гордыни она отказала себе в самой естественной радости, которую дарят друг другу мужчина и женщина, и в результате превратилась в карикатурную старую деву, сеющую зло и недовольство вокруг.

Как случилось, что он раньше не разглядел ее сущность? Почему он оставил на ее попечение братьев? Да еще в самом критическом возрасте, когда одному было десять, а другому — пятнадцать?

Она выгнала Тони Альвареса, потому что его присутствие на ранчо причиняло ей боль и вызывало бессильную злобу. Коул понял, что Летти никогда не расскажет, что она наговорила Тони в тот день. А может быть, она просто велела ему убираться без всяких объяснений. К его горю от потери лучшего друга прибавилась боль за несправедливость по отношению к нему и беспокойство, связанное с поисками новой работы.

И что же он должен был чувствовать после того, как Эллисон призналась, что ждет ребенка! Не ее беременности он стыдился, а того, что ее будущий ребенок — Коллоуэй. Конечно, он не хотел, чтобы у Эллисон была связь с Коулом. Наверное, он считал, что Коул, как и Летти, просто посмеется над самой возможностью женитьбы на Альварес.

Боже мой! Какая трагическая цепь событий!

Летти сидела и выжидательно смотрела на Коула. Заметив, что он снова повернулся к ней лицом, она сказала:

— Видишь, Коул, теперь это не имеет никакого значения. Слишком давняя история.

— Ты так думаешь? Позволь мне разубедить тебя, Летти. У этой истории есть продолжение. Когда Эллисон Альварес покидала «Круг К», она носила моего ребенка.

Летти раскрыла рот от удивления. В ее лице не осталось ни кровинки. Оно превратилось в ритуальную маску.

— Из-за твоей озлобленности, из-за твоей глупости и идиотской гордыни я четырнадцать лет был лишен общения с сыном.

— Не может быть, Коул, — прошептала она, прижав кулаки к губам.

— Совсем недавно я случайно узнал, что у меня есть сын, который все эти годы жил в нескольких часах езды от меня. Вчера я встретился с Эллисон и выяснил многие детали случившегося. В тот роковой день, когда ты их выгнала, ты убила Тони Альвареса, как если бы всадила ему пулю в сердце. Не прошло и года, как он умер.

Летти вскрикнула. Но Коул не обращал на нее внимания.

— По иронии судьбы моего сына тоже зовут Тони Альварес. Сына, который должен был расти здесь, на этом ранчо, сына, который унаследует все, что у меня есть. Он носит имя человека, которого ты сначала с презрением отвергла, а через много лет безжалостно выгнала.

Слезы текли по ее лицу.

— О Коул, клянусь, я не знала. Откуда мне было знать? Я бы никогда… Ты понимаешь, я бы наверное не выгнала их…

— Летти, после всего, что я узнал за последние дни, ты меня ничем не удивишь.

Какое-то время он молча изучал ее. Казалось, она состарилась лет на десять и совершенно сникла. Отныне ей предстоит жить с сознанием содеянного. Так же, как и ему. С той разницей, что на нем — грех неведения.

Коул встал, подошел к двери и прежде, чем открыть ее, обернувшись, сказал:

— Я пригласил Эллисон и Тони приехать на ранчо, как только кончатся занятия в школе. Нужно, чтобы ты на это время отправилась в какое-нибудь длительное путешествие, желательно за пределы штата или даже страны. Мне все равно, куда ты поедешь. Твоя поездка будет оплачена. Я хочу, чтобы летом тебя здесь не было. Когда вернешься в сентябре, поговорим. У нас будет больше времени разобраться в ситуации. Я хочу иметь сына. Не знаю, простит ли меня Эллисон за то, что я допустил ее изгнание. Не уверен, смогу ли я тебя простить. Видишь ли, я полностью доверял тебе, потому что ты — Коллоуэй. В результате ты лишила меня собственной семьи, которую я всегда хотел иметь.

Коул открыл дверь и, выйдя в коридор, тихо закрыл ее за собой. Он пошел на конюшню и оседлал свою любимую лошадь. Он знал, что если где-то может обрести сейчас покой, то только среди холмов.

-Мам.

— Да, дорогой.

— Что-нибудь случилось?

Эллисон внимательно посмотрела на Тонн, сидевшего в кухне напротив нее.

— Нет. Конечно же нет, а в чем дело?

— Не знаю. Но просто с тех пор, как я вернулся, ты почти со мной не разговариваешь. В галерее все в порядке?

— Абсолютно. Извини, я такая рассеянная.

— Ты, наверное, скучаешь по Эду? — осторожно высказал Тони свое предположение.

— По кому?

Он широко раскрыл глаза.

— Да по Эду. Ты же с ним уже целый год встречаешься.

Эллисон почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо, и поняла, что это может ее выдать. Она знала, что ей предстоит объясниться с Тони, но еще не решила, что и как много надо ему сказать. Она не удивилась, что Тони заметил ее озабоченность. Они тонко чувствовали друг друга.

— Отгадай, кто у нас был в галерее в пятницу? — весело спросила она.

Тони с подозрением посмотрел на нее. Наигранно веселый тон не мог его обмануть.

— Кто же?

— Коул Коллоуэй.

Он уронил вилку в спагетти и удивленно взглянул на нее.

— Неужели тот самый? Которого я встретил на Падре?

— Да, тот самый.

— Вот это да! Так он приезжал в Мейсон? А почему ты мне не позвонила? Мы бы с ним встретились. Может быть, вместе поужинали бы или сходили бы куда-нибудь. А может…

— У него было мало времени, — парировала Эллисон. — Он проезжал мимо, а когда заметил галерею, вспомнил о встрече с тобой и зашел поздороваться.

— А ты что, его знаешь?

— Да, знаю.

— А почему ты мне никогда не говорила?

— Да мне и в голову не приходило, Тони. Я не думала, что тебе это имя известно.

— До недавнего времени так и было, — сказал он. — Мы говорили о нем в школе на уроке после той шумихи в газетах. Помнишь, он добивался принятия закона о разработке нефтяных месторождений на побережье. Мне тогда задали подготовить на эту тему доклад. Пришлось разобраться.

На этот раз была очередь Эллисон удивиться.

— А почему ты мне никогда не говорил об этом?

Он ухмыльнулся:

— А мне и в голову не приходило. Я не думал, что тебе это имя известно.

Только тут до нее дошло, что он с иронией повторил ее слова, и она пробормотала:

— Ничья.

— Ну так откуда ты его знаешь? — спросил он, не отрываясь от еды.

Помолившись про себя, она ответила:

— Ну, в общем, мы росли вместе.

— Правда?

— Твой дедушка работал управляющим на ранчо его отца.

— Так Тони Альварес, которого он знал, был мой дед?

— Именно так.

— Это же здорово!

Стараясь говорить как можно ровнее, она продолжила:

— Кстати, он пригласил нас с тобой приехать к нему в гости на ранчо, когда у тебя в школе кончатся занятия.

— Ты серьезно? — не поверил Тони своим ушам.

— Абсолютно.

— Мама! — завопил он и вскочил со стула. — Неужели это правда? Он действительно хочет, чтобы мы поехали к нему? Он хочет… — Он вдруг осекся, не договорив, и испытующе посмотрел на нее. — А с какой стати?

Вздохнув, она улыбнулась:

— Видишь ли, жизнь развела нас в последние годы. Он решил, что само провидение столкнуло вас с ним тогда на берегу. От тебя он узнал, где мы живем, и подумал, что есть шанс восстановить нашу дружбу. К тому же ты посмотришь места, где я росла.

— А я думал, что ты выросла в Сан-Антонио.

— Ну, мы там жили некоторое время.

— А почему ты никогда не говорила, что росла на ранчо?

Она пожала плечами.

— Потому что я пыталась забыть прошлое. С ним связано слишком много печальных событий. Мне не хотелось бередить душу рассказами о детстве.

Тони уселся в кресло и кивнул.

— Понимаю. Сначала умерла твоя мама, потом мой отец, за ним дедушка. Так что тебе пришлось совсем не сладко, да?

С застывшим взглядом она накручивала на вилку спагетти. Вилка уже была обернута ими выше зубьев.

— Да-да.

— Ну так мы поедем?

— Если хочешь.

• Предыдущая
• 19/32
• Следующая