Выбери любимый жанр

Игра с огнем - Гайворонская Елена Михайловна - Страница 2


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

2

– Ну, молодец! – Воскликнула Любаша. – Чисто, как в реанимации!

– Вот вырасту, – удовлетворенно произнесла девочка, – и всегда сама буду мыть пол.

– Тогда я без работы останусь! – Рассмеялась Любаша весело, дробно, точно рассыпала стеклянные бусинки по дубовому паркету.

И тогда, помявшись, девочка решилась задать вопрос, мучивший ее последние дни:

– Любаш, а ты на кого работаешь?

– Как «на кого»? – Удивилась домработница. – На твоих папу и маму.

– Значит, они – капиталисты?

– С чего ты это взяла? – Озадаченно промямлила Любаша, даже нижняя губа у нее отвисла.

– По телевизору говорят, что в нашей стране люди работают только на государство, то есть на самих себя, – заведя длинные, похожие на пережженные миндалины, глаза, старательно повторила девочка. – Только на Западе капиталисты эксплуатируют труд простых граждан.

– Ой, да поменьше ты телек глазей, глупостей не слушай! – Затрясла головой Любаша. – Какая разница, кто деньги плотит?

«Платит», – снова мысленно поправила девочка.

– Ты прям как сестренка моя, Людка, все спрашиваешь-спрашиваешь! Любознательная! – С радостным смехом Любаша потрепала девочку по непослушным темным волосам. – У-у, как ты на папашу вашего похожа…

– А твоя Людка тоже английский учит?

– Не, к чему ей это? В деревне ведь живет с мамкой.

– А корова у них есть? – Обрадовалась девочка.

– Не, – сокрушенно развела ладошками Любаша, – нету коровы. Ее щас не прокормишь: комбикорм дорогой, силос… Куры есть, коза, овцы… Кабы позволили, я б тебя взяла к нам на лето… Лес у нас знаешь какой? Дремучий. А грибов! Ягод! Прорва. У сестренки моей щеки – во, с молока козьева. А ты, как поганочка, бледненькая…

– Везет ей, – вздохнула девочка. – И коза, и куры, и лес… И в лагерь одной ехать не надо. А меня, как учебный год начнется, в Англию отправляют, в пансион.

– С мамкой?

– Одну… – Сказала девочка, вовсе пригорюнившись.

Любаша наморщила лоб, потом, воровато оглянувшись по сторонам, попросила:

– Погоди, – убежала куда-то и вернулась с серенькой курточкой, на кармашке которой красовалась аппликация – мышка с большими розовыми ушами.

– Сестренке справила. Нравится? Примерь, рост погляжу.

Девочка кивнула. Ей вообще нравилось все, что делала Любаша: пела, вытирала пыль, разговаривала, как со взрослой. Не то, что повариха или шофер: сюсюкают, словно с трехлеткой: «Ай ти, Марианноська…

– Любаш, а как ты пела про Волгу?

Девушка снова рассмеялась – такой уж легкий, веселый был у нее характер. «Вот бы маме такой же…»

– Издалека до-олго,

– давай помогай, –

– Течет река Во-олга,

– старательно подхватила девочка.

– Что здесь происходит?

Увлекшись, они не расслышали властный стук каблучков по дубовому паркету там, где заканчивается мягкий, как плюшевый мишка, мохнатый ковер. Но аромат – терпкий, с горчинкой, по которому все в доме безошибочно определяли присутствие хозяйки – духи стояли на трюмо в комнате матери в смешном рогатом флаконе, и девочка мечтала заполучить его после, назывались красиво и таинственно «Же Озе» – они ощутили одновременно со строгим «Что здесь происходит?»

Мать стояла, скрестив руки на груди, и смотрела недовольно. Ростом мама была ниже Любаши. Но то ли из-за того, что держалась всегда очень прямо, будто на параде, вздернув безупречно-округлый подбородок, то ли потому, что ходила по дому на высоченных каблуках, а может, оттого, что завидев ее, домработница втягивала голову, как черепашка в панцирь, мама всегда казалась больше и внушительнее…

Вот и сейчас Любаша зачем-то принялась оправдываться, словно совершила что-то дурное, и на кругленьком простоватом ее личике появилась виновато-заискивающая улыбка.

Мама придирчиво оглядела серенькую курточку и некрасиво сморщила нос.

– Ну зачем ты тратила деньги на отечественную страсть? У Марианны осталась чудесная финская, из которой она выросла. Можешь взять.

Девочке стало отчего-то обидно за Любашу, растеряно теребившую пуговицу на цветастом рабочем халатике.

– Эта гораздо красивее финской, – сказала она, – на ней мышка. К тому же моя куртка будет маленькой, и рукава у нее обтрепались.

– Вот еще глупости, – недовольно приподняв идеально-полукруглые ниточки-брови, отрезала мама. И добавила тоном, не терпящим возражений:

– Ничего там не обтрепалось – не выдумывай. А если что, можно подшить. Есть у вас в деревне швейная машинка?

Это уже относилось к Любаше.

– Да, конечно, – обрадованно закивала девушка. – Большое спасибо! Мама посмотрела сквозь Любашу, словно ее и не было вовсе.

– Там – пятно, – указала она подбородком.

Домработница снова закивала и принялась тереть с утроенной энергией.

– Идемте, юная леди, – сказала мама и, повернувшись, проследовала на второй этаж.

Вздохнув, девочка поплелась за щекочущим ноздри же-озиным шлейфом, тянущимся от уложенных приходящим по утрам парикмахером коротких пепельных маминых волос и запястий, теряющихся в модно-широких рукавах платья тончайшего парижского шелка.

Год 1999.

Необычайно холодным выдался в Москве месяц май. Уже впору было раскрыться липким листочкам на пухоносых тополях, а по ночам еще трещали морозы. Продрогшие вороны стыли на лысых гнездах, переминаясь на озябших ногах, ворочали тупыми клювами холодные яйца.

Наружные термометры показывали +3, когда дружно, точно сговорившись, коммунальные службы отключили горячую воду в половине города.

Нахохлившись, москвичи кутали простуженные носы в мохеровые шарфы, от души ругая суровый климат, равнодушное правительство и ненормальный курс доллара. Старики вспоминали, что три последние цифры этого года, перевернутые вверх тормашками, означают, аккурат, число дьявола – 666, а значит, все беды еще впереди…

Наконец наступил июнь. Горячую воду дали, но до нее уже никому не было дела, потому что ртутные стрелки заоконных термометров безжалостно устремились к +40.

Плавился асфальт, растекались по нему ребристые шины, от жары «плыли» мозги… После трех недель засухи в Подмосковье заполыхали леса, загорелись торфяники. Горячий ветер нагонял на усталую столицу прогорклый сизый смог. Его смешанный с тягучими бензинными парами смрад ощущался повсюду…

Таким было последнее лето уходящего тысячелетия в городе Москве.

В кабинете генерального прокурора Московской области кондиционер работал на полную мощность. Но хозяин ощущал себя так, точно уже долгое время находился в основательно разогретой сауне, ощущая страстное желание нырнуть с головой в бассейн с ледяной водой. Или хотя бы встать под обжигающе холодный душ…

Против воли он думал об этом, с тоской глядя в холодные яростные глаза посетительницы. Глаза цвета мокрого асфальта… Платиновая блондинка лет сорока с холеным высокомерным лицом, идеальной, волосок к волоску, стрижкой, с безупречным маникюром на нервных пальцах, в неброском, но «родном» костюме Шанель – курила, стряхивая порой мимо пепельницы, и терпкий сизый «Воговский» дым смешивался с горьким запахом дорогого парфюма.

И от этой чудовищной какофонии, к которой упорно примешивался заоконный торфянниковый смрад, у немолодого усталого, жаждущего скорого отпуска прокурора медленно, но верно начинало ломить позвоночник. Он провел взмокшей ладонью по принимавшей с каждым днем все более зримые очертания залысине, ловя себя на том, что оправдывается перед визитершей, словно нашкодивший мальчишка.

– Уверяю Вас, я сделал все, что в моих силах и в моей власти. И даже больше. В 1978-м судебно-медицинская экспертиза признала Ладынина невменяемым, и дело автоматически перешло в компетенцию врачей. Согласно постановлению суда, Ладынин был помещен в областную психиатрическую лечебницу, где и находится по сей день. Дважды в год проходил освидетельствование. Не мне Вам объяснять, что на дворе давно не 78-й. Ладынин вышел бы лет пять назад, если бы не настойчивые просьбы мои и моих предшественников в должности. Но сегодня дело приняло иной оборот. Эксперимент группы Риттера по разработке нового препарата против… – прокурор страдальчески сморщился, – заболеваний подобного рода… Я не специалист, там все указано… – он кивнул в сторону объемной стопки разновеликих бумаг.

2
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело