Мартин не плачет - Горалик Линор - Страница 18

• Предыдущая
• 18/23
• Следующая

«Зря меня на свет клонировали,» – грустно написал Мартин. – «Нет мне в жизни счастья».

– Полно тебе, – сказал Джереми, – вылезешь ты из аквариума и снова будешь целыми днями сидеть с Динкой на крыше и плеваться в Лу жеваной бумагой. Тем более – вот-вот каникулы.

Мартин мечтательно прикрыл глаза. Каникулы означали, что в Министерстве, где Мартин начал работать советником самого Премьер-Министра по Детским Вопросам после удивительной истории про манную кашу, начнется отпуск. Каникулы означали, что Джереми и Лу перестанут ходить в школу. Каникулы означали, что можно будет бесконечно спорить с Джереми о влиянии на политику Советов в 1918—1919 годах. Каникулы означали, что можно будет мастерить с Лу давно изобретенную ракету-кошконоситель для высаживания Бойцовых Котов в диспозиции противника (Лу уже не раз задумчиво поглядывал на Динину кошку Алису, и Мартина это здорово беспокоило, так что он надеялся очень внимательно приглядывать за опытными запусками кошконосителя). Каникулы означали, что Марк и Ида вот-вот возьмут отпуск, и вся семья, – конечно, вместе с Мартином, – отправится на недельку к озеру, купаться и загорать (правда, мысль о купании сейчас вызывала у Мартина острое отвращение). Но главное – каникулы означали, что Дина, живущая прямо по соседству, целыми днями будет дома. Они с Диной будут воровать соседские яблоки (Дина будет ставить Мартина себе на плечи, а он будет хоботом дотягиваться до самых красных яблок во всем саду). Они с Диной будут сидеть по ночам на крыше (пока Дину не погонят спать) и рассказывать друг другу Страшные Истории про Таближу Умножения (если бы вы знали всю правду про Таблицу Умножения, вы бы постарались забыть ее как можно скорее). Они с Диной будут пуляться в Лу жеваной бумагой. Они…

Мысль о том, какое прекрасное лето он проведет рядом с Дамой Своего Сердца, – пусть она и не желала становиться его женой, – на минутку заставила Мартина мечтательно прикрыть глаза. И тут он вспомнил про Томаса.

Мартин лег на дно, двумя лапами сгреб колышущиеся над ним водоросли, спрятал в них морду и попытался тихонько взвыть, но вместо этого только пустил хоботом целую кучу пузырей.

– Ну ладно тебе, – сказал Джереми, – какой-то Томас. Подумаешь, Томас. Просто мальчик. А ты – Слон! Да еще какой. Говорящий. В «дурака» играешь. Проигрываешь, правда, но зато весело. Волынка, опять же. Романсы. От романсов женщины тают. А тут какой-то Томас. Глупости. Ну, поможет он ей с делением на четыре, велика заслуга. Ну спишет у нее сочинение. Ну, сходит с ней завтра на утренник…

Мартин медленно отодвинул водоросли в сторону и уставился на Джереми. А потом всплыл, медленно перебирая лапками, высунул голову из воды и осторожно спросил:

– Какой такой утренник?

– Упппс… – сказал Джереми.

«Почему Вы не сказали мне про утренник?» – написал Мартин на дощечке, прижал ее к стеклу аквариума и укоризненно покачал головой. Из-за воды его уши качнулись очень медленно, и Дине вдруг стало ужасно грустно.

– Не знаю, – искренне сказала она. – Я почему-то боялась, что Вы расстроитесь. Хотя и непонятно, с чего бы.

«И вовсе не с чего! Я совершенно не расстроен!!» – написал Мартин. – «Наоборот, я ужасно рад! За Вас. И за Томаса. И за Вас.»

– Мне кажется, что Вы все-таки расстроены, – осторожно сказала Дина.

«Я ужасно расстроен», – честно написал Мартин.

– Вот видите, – огорченно сказала Дина. Мартин быстро что-то написал на дощечке, потом стер, подумал, потом написал опять, немножко поколебался и приставил дощечку к стеклу.

«Дина, я Вам все еще Рыцарь и Боевой Слон?» – было написано на табличке.

– Милый Мартин, – сказала Дина, – я ужасно Вас люблю. Честно-честно. Можно, я расскажу Вам, в каком платье я завтра пойду? У меня никогда в жизни не было такого прекрасного платья. Оно совсем взрослое, прямо… прямо… ух. Я в нем выгляжу лет на девять. Или даже на десять!

Мартин вынырнул, подтянулся на краю аквариума, посмотрел на Дину и улыбнулся.

– Конечно, Дина, – сказал он охрипшим с непривычки голосом. – Рассказывайте-ка мне про платье. И поподробнее.

И Дина стала рассказывать.

– Когда я ее вижу, что-то происходит у меня вот тут, – сказал Мартин, неожиданно высовываясь из аквариума и постукивая себя лапой в грудь, – вот тут. Как будто там что-то смеется и даже, знаете ли, хихикает.

Лу оторвался от работы (он как раз заканчивал работать над бобмардировщиком-кошковозом, привинчивал кошкодержатель к кошкометателю) и удивленно спросил:

– Ее? Гайку шестого калибра?

– О господи, – сказал Джереми голосом Иды. – Какой чудовищный инфантилизм. Лу, он имеет в виду Дину. Мартин, немедленно засунься в аквариум. Ты сейчас начнешь чесаться.

Мартин состроил обиженную морду, почесал хоботом попу (по возможности незаметно) и нырнул обратно в аквариум, но тут же высунулся опять.

– А когда я ее не вижу, – сказал он, – я думаю о Шопенгауэре. Уж не знаю, почему. Но так и умереть недолго.

– Внутрь! – строго сказал Джереми. Мартин нырнул, сел на дно и печально понурил голову. Золотая рыбка медленно проплыла у него под хоботом.

– Утренник начинается в одиннадцать. Значит, она вернется в час. Самое позднее, в два. И наверняка сразу прибежит к тебе показаться в новом платье, – сказал Джереми. Ему было шесть лет, но он очень много читал (особенно русские романы) и знал женщин, – по крайней мере, теоретически. – Сейчас полпервого. Потерпи, миленький Мартин. Хочешь, я полистаю перед тобой «Иосифа и его братьев»?

«Добить меня хочешь?» – поинтересовался Мартин посредством таблички. Потом стер эту фразу и написал: «И вообще. Может, волшебный юноша Томас поведет ее есть мороженое. В парк. Где птицы, и весна, и сердце так и бьется. И будет завоевывать ее любовь, шаг за шагом».

– Ох, – сказал Джереми и сочувственно покачал головой.

– Если бы я был девчонкой, я бы на Мартине женился, – сказал Лу. – Честное слово.

«Бог миловал,» – написал Мартин, – «Но все равно спасибо».

– Я готов к первым испытаниям, – сказал Лу, приподнимая в воздух довольно громоздкое и очень странно сооружение, больше всего похожее на фен На следующее утро, кстати, Ида обнаружила пропажу фена. Она перерыла весь дом, но фена так и не нашла. Лу резонно предположил, что его украли инопланетяне, изучающие нашу технологию, чтобы потом с ее помощью захватить землю. Сейчас к бывшему фену, а нынче – бомбовозу-кошковозу, – был простроен пропеллер от большого вентилятора из гостиной. Лу гордо держал свое детище на вытянутых руках. Из аквариума на кошковоз с изумлением пялились золотые рыбки.

– Ты пойдешь мне помогать? – нетерпеливо поинтересовался Лу у Джереми.

– Я пойду за тобой присматривать, – строго сказал Джереми и слез со стула. – Мартин, хочешь, вытащим аквариум во двор? Понаблюдаешь, как невежество отступает перед жестокой реальностью и неумолимыми силами природы. То есть как эта штука рухнет кому-нибудь на голову.

«Спасибо», – написал Мартин и отрицательно помотал головой. – «Я посижу тут. Поплещусь. В последнее время мне редко доводится поплескаться вдоволь».

– Держись, – сочувственно сказал Лу. – Ты уже неделю тут сидишь. Доктор Зонненградт говорил Идке, что еще прям день-два и все. Между прочим, она на него так смотрела – ого. Как если бы он ей что-то ужасно важное говорил. А он все какие-то глупости говорил. То про погоду, то про ветрянку. А мы уже, между прочим, болели ветрянкой, она и сама все знает. А так слушала, как будто не знает.

Джереми хмыкнул и помахал Мартину ладошкой. Мартин очень весело улыбнулся и помахал ему в ответ. Потом дождался, когда шаги друзей удалились. А потом, осторожно озираясь по сторонам, вылез из аквариума и быстро побежал на кухню, оставляя на паркете круглые мокрые следы. Ида была на работе, чистенькая кухня пустовала, а в шкафу, на самой нижней полке, стояло много-много пустых банок. Мартин чихнул, почесался, достал чистую банку из-под томатной пасты, при этом стараясь не греметь и прислушиваясь к воплям Лу во дворе. Кажется, заходить на кухню никто не собирался. Тогда Мартин снова чихнул, яростно почесал бок и, стараясь не дышать воздухом, подтянул табуретку к раковине и залез на нее. Чихая, покашливая и пытаясь не думать о чешущихся лапах, Мартин открыл кран и налил в банку из-под томатной пасты побольше воды. Почесал одну нижнюю лапу другой, он сунул хобот в банку с водой и начал дышать через хобот. Получилось. Пока хобот был в воде, Мартин не кашлял, не чихал и почти не чесался. Он с трудом слез с табуретки, стараясь не уронить банку и не расплескать воду. Потом тихонько пошел к задней двери дома, держа банку перед собой, а хобот в банке. Потом осторожно выглянул за дверь и прислушался. А потом выскользнул из дома и быстро-быстро побежал по тенистым улочкам Джинджервилля прямо к школе. Быстро-быстро – насколько позволяла наполненная водой тяжелая банка из-под томатной пасты.

• Предыдущая
• 18/23
• Следующая