Нежная дикарка - Брукс Хелен - Страница 27
- Предыдущая
- 27/39
- Следующая
— Слов “не могу” в моем лексиконе не существует. — Его голос из холодного превратился в совсем ледяной. — Подумай. Я не требую ответа до своего отъезда в четверг.
— Это совершенно бессмысленная отсрочка, — бесцветным голосом возразила она.
— Я сказал: подумай. — Лицо Маршалла вновь мгновенно изменилось: он вдруг улыбнулся, а в глазах заискрилась самоирония. — Приятно для разнообразия превратиться из дичи в охотника.
Его слова подтвердили самые худшие ее предположения. Он хочет ее потому, что она его не хочет; ему до смерти надоели женщины, которые сами вешаются ему на шею. Эта мысль еще больше укрепила ее решимость. Замуж за него? Да это же самоубийство — дичь превратится в жертву, а волк не щадит тех, кого настиг. Она почувствовала, как болезненный спазм перехватил дыхание, и отпила глоток портвейна, чтобы смочить горло. Спазм прошел, но его причина осталась.
Они еще немного посидели в теплом, наполненном ароматами саду, и когда пришла пора уезжать, Келси с удивлением отметила, что день уже стал клониться к вечеру.
— А я и не заметила, как время прошло. — Она бросила быстрый взгляд на его помрачневшее лицо.
— Только не вздумай сказать, что ты не заметила, как бежит время, из-за полученного удовольствия, — мрачно пошутил Маршалл, и от его слов Келси так и передернуло.
Они вышли на палящее солнце — улыбающийся хозяин долго кланялся и махал им вслед, и ей стоило немалых усилий придать своему лицу вежливое выражение. Они молча подошли к “рейндж-роверу”. Хотя Маршалл припарковал машину в тени огромного раскидистого платана, в салоне оказалось, мягко говоря, жарковато, и Келси далеко не сразу смогла прислониться к нагретой кожаной спинке сиденья.
— Говорят, жара скоро спадет, — нарушил молчание Маршалл, когда они помчались по каменистой дороге; встречный поток воздуха, бивший в лицо, приятно холодил ее разгоряченные щеки. — Средняя температура в это время года здесь — около шестидесяти пяти градусов по Фаренгейту плюс-минус градус-другой, но в этом году у них, похоже, настало бабье лето. — Он взглянул на нее сбоку, ожидая ответа, но она лишь рассеянно кивнула и продолжала рассматривать пейзаж за окном..
— Мы ехали сюда другой дорогой, — сказала Келси, подозрительно глядя на Маршалла.
— Я еще не намерен возвращаться. — Видимо, ее мнение в расчет не бралось! — Боюсь, тебе придется скрипнуть зубками и еще некоторое время побыть в моем гадком обществе. — Маршалл сидел, не оборачиваясь к ней, и упорно глядел на дорогу через лобовое стекло.
Похоже, у него здорово испортилось настроение, удивилась Келси, ломая голову над тем, отчего это красивое лицо в зеркале заднего обзора такое хмурое.
— Ладно, мне все равно, как ехать, — вполголоса проговорила она.
— Как это чертовски мило с твоей стороны, — съехидничал Маршалл.
Он вел машину через низкие покатые холмы и сонные долины, изредка за окном мелькали городки — старинные каменные дома с белеными стенами. Один раз они миновали мраморный карьер — единственный за весь путь признак наличия какой-то промышленности в этой сонной стране, а потом, когда уже стало темнеть и силуэты высоких изящных сосен, величавых дубов и многочисленных апельсиновых и лимонных рощ расплылись, Маршалл наконец притормозил на крохотной площади маленького городка, затерявшегося среди холмов. Во время поездки они оба хранили напряженное молчание.
— Знаешь, что это за место?
Келси удивленно оглянулась по сторонам и, хотя всего лишь несколько часов назад она плотно пообедала, вдруг почувствовала, что умирает от голода. Теплый вечерний воздух был пропитан ароматами отличной кухни, но на безмолвные улицы уже пала темным шатром ночь, и нигде не было заметно признаков жизни.
— Здесь живет Энрике. Помнишь, я тебе о нем говорил? Это он нашел мне дом. — (Она кивнула.) — Я обещал ему, что как-нибудь заверну сюда. Он хочет с тобой познакомиться.
— Со мной? — удивилась Келси.
— Да, с тобой. Что в этом странного? В этих краях у женихов и невест в обычае иногда бывать вместе, — сухо заметил он; его лицо еще больше помрачнело.
— И где он живет? — осторожно справилась она.
В ответ Маршалл указал на широкие облезлые ворота в высокой белой стене, которая тянулась вдоль главной улицы.
— Ему принадлежит единственная таверна в этом поселке, и к девяти вечера сюда собирается чуть ли не вся округа. Сейчас еще рановато, зато ты успеешь поближе познакомиться с Энрике — это колоритная личность.
Маршалл с силой постучал в ворота, и через несколько минут из-за стены что-то быстро спросил тонкий, похожий на детский голосок. “Это Маршалл, Амалия”, — ответил Маршалл. Ворота немедленно распахнулись, и вместо маленького ребенка, которого ожидала увидеть Келси, в объятия Маршалла кинулась, тараторя что-то непонятное, высокая, стройная брюнетка.
— Его жена, — объяснил Маршалл поверх ее блестевшей, как вороново крыло, черноволосой головы, и Келси молча кивнула. Она понимала, что это глупо, но видеть другую женщину в объятиях Маршалла ей было невыносимо.
Она последовала за Маршаллом и, миновав крохотный дворик, оказалась в полутемном, смахивавшем на пещеру зале, который, казалось, простирается куда-то в бесконечность; вдоль стен стояли маленькие столики, на которых тускло мерцали свечи, но пока, кроме них троих, здесь никого не было. Келси зачарованно разглядывала чудесные росписи на каменных стенах, изображавшие певцов, тореадоров и жанровые сценки — дети сидят вокруг накрытого стола или играют, по-видимому, на деревенской площади, а их личики светятся радостью.
Между тем Келси заметила, что Амалия далеко не сразу отпустила руку Маршалла и пошла искать мужа. Может быть, это и счастливая супруга, терзалась Келси, однако она отнюдь не безразлична к чарам Маршалла, да и он, кстати, тоже, видимо, весьма к ней расположен.
— Какая красавица, — произнесла Келси, изо всех сил стараясь говорить небрежным тоном, и Маршалл без тени улыбки кивнул в ответ:
— Да. Энрике просто счастливчик. Келси почувствовала легкий укол в сердце и поспешила отвернуться. Неужели они приехали сюда только для этого? Чтобы он мог повидаться с Амалией? Внезапно устыдившись этих мыслей, она поспешила себя одернуть. “Перестань, Келси, — сердито подумала она. — Что это с тобой?"
Энрике оказался высоким, статным гигантом с изрытым оспой, но, несомненно, привлекательным лицом и озорными огоньками в черных глазах. Келси сразу поняла, что они с Маршаллом старые друзья.
— Так это и есть твой английский роза, друг мой, — одобрительно проговорил он, окинув взглядом ее зардевшееся лицо. — Счастливчик! — И он изо всех сил хлопнул Маршалла по спине.
— То же самое он сказал про вас, — с улыбкой заметила Келси, и Энрике темпераментно закивал, а его лицо расплылось в широкой улыбке.
— Да-да, мы оба счастливчик. Но у меня с моей Амалия, у нас восемь детей! — Он оттопырил на своих огромных руках восемь пальцев. — Не скоро догоните! — Увидев, как она изменилась в лице, он громко захохотал, и даже Маршалл выдавил из себя кривую усмешку.
Амалия отправилась укладывать детей, и за стаканчиком вина Энрике объяснил, что каждый вечер здесь целиком зажаривают на вертеле тушу быка.
— Будьте мои гости, ладно? — радушно сказал он. — Немного отдохнем, повеселимся? — Он бросил одновременно вопросительный и озадаченный взгляд на своего друга. — Этот мужчина слишком много работай, — медленно объяснил он Келси. — Жизнь не надо принимать всерьез. Немножко работай, люби жена, рожай дети… — Он обвел зал красноречивым широким жестом. — Вот и все дела.
— Ты тысячу раз прав, Энрике, — согласился Маршалл, а Келси между тем сидела как на иголках: ее терзала неловкость ситуации. Ей вдруг захотелось выложить веселому, общительному португальцу, что все это не по-настоящему, что Маршалл ей на самом деле не жених и их помолвка ничего не значит, но это, конечно, было невозможно. Маршалл бы ей такого никогда не простил.
— Он часто мне о тебе рассказывай, маленький английский роза, — бодро продолжал Энрике. — Пора выбирай сети…
- Предыдущая
- 27/39
- Следующая
